Вверх, к синему небу
Шрифт:
Харуюки молча шагал от школы к дому бок о бок с Такуму (тот пропустил занятие в секции под предлогом плохого самочувствия); когда они подошли к многоэтажке Харуюки, он прошептал:
– Заходи ко мне.
– …Ага, – вяло кивнул Такуму.
Они вошли в лифт, поднялись на 23 этаж. Открыв дверь своей пустой квартиры и войдя в гостиную, Харуюки бросил сумку на пол и плюхнулся на стул возле обеденного стола.
Такуму сел напротив, и какое-то время они оба молчали.
И в тот раз мы тоже сидели друг напротив друга.
После этой тусклой мысли Харуюки вдруг вспомнил, что произошло всего сутки назад – иными словами, в понедельник после школы.
Вчера на большой перемене Харуюки в первый раз дрался с Номи, и тот своим спецприемом отобрал у него крылья.
Такуму был озадачен странным состоянием Харуюки и Тиюри, которая тоже там была; после секции он пришел к Харуюки и сел ровно там, где сидел сейчас. Харуюки тогда, сам мучаясь, закидал Такуму жестокими словами, и тот его ударил. Потом Харуюки в отчаянии отправился в Синдзюку, чтобы подуэлиться с кем угодно. Знакомый аватар-мотоциклист Эш Роллер отругал его за летаргическое состояние и насильно затащил на вершину старой Токийской телебашни в «Безграничном нейтральном поле».
Там Харуюки познакомился с Родителем Эш Роллера и бывшим членом «Нега Небьюлас» по имени Скай Рейкер. Она рассказала Харуюки о существовании «системы инкарнации», мощнейшей силы Бёрст-линкеров, и устроила ему сверхспартанскую тренировку, чтобы он освоил эту систему.
На то, чтобы постичь всего лишь первый кусочек первого шага на этом пути, Харуюки понадобилась неделя в том тысячекратно ускоренном мире.
Поэтому в каком-то смысле вполне естественно было, что прошлый раз, когда они с Такуму вот так сидели, казался очень далеким.
Харуюки машинально поднял правую руку и провел по подбородку в том месте, куда его вчера на перемене ударил Номи, а потом по правой щеке, куда после школы ударил Такуму. Следов ни там, ни там почти не было, но боль по-прежнему жалила.
…Сколько бы я ни ускорял свое сознание, как бы ни запирался в другом мире, раны плоти… то есть реальную боль не вылечить.
Такуму, заметив этот жест, самоуничижительно усмехнулся и пробормотал:
– Хару. Когда я тебя ударил, я сказал, что если только Ти-тян будет счастлива, то пусть хоть с кем – я смирюсь. Но… эти слова я беру назад. Я не смирюсь. Что… Ти-тян может стать партнершей Сейдзи Номи.
Уронив руки на стол, Харуюки ответил пустым голосом:
– Я не то что не смирюсь… я не могу поверить. Конечно, в «Брэйн бёрсте» нету такого правила, что друзья в реальном мире обязательно должны быть в одном легионе, но… Чтобы Тию предала нас и объединилась с Номи ради очков – это…
– Ну, если думать чисто об очках, то объединиться с ним – это точно эффективнее, чем с нами. Теперь, когда он отобрал крылья у Хару, у Даск Тейкера сила уже на грани неприличия… Если он начнет участвовать в дуэлях, да еще и в паре с «хилером» Лайм Белл, на средних уровнях с ним ни один Бёрст-линкер не справится.
– Какое спокойное рассуждение, несмотря на депресняк, профессор, – Харуюки криво улыбнулся, но тут же стер улыбку с лица и вздохнул. – Но, Таку… мы же говорим про Тию. Она в играх полный ноль, в RPG от нее в бою никакого толку, ее всегда сразу выносят – ты серьезно думаешь, что она может принять решение исходя из того, чтобы очки эффективнее зарабатывать?
– Э-это… маловероятно, да…
Голос Такуму по-прежнему звучал подавленно, но от разговора с лучшим другом шок Харуюки, вызванный заявлением Тиюри, наконец подутих слегка. Харуюки медленно встал и отправился на кухню.
Вытащил из большого холодильника коробку пиццы и кинул в микроволновку. Потом достал бутылку улуна и два стакана. Через минуту, когда пицца оттаяла и нагрелась, он отнес все это в гостиную на стол.
– …Спасибо, – пробормотал Такуму.
Харуюки налил чай в стакан Такуму, открыл коробку и достал ломоть пиццы с морепродуктами. Глядя на тянущиеся за ломтем тонкие ниточки сыра, он отправил было его в рот – и вдруг в ушах у него раздался голос.
«Аа, опять эту дрянь едите!»
«Я знала, что так будет, и попросила маму что-нибудь вам приготовить».
Но, конечно, это не был ни реальный голос, ни оцифрованный звук, проигранный нейролинкером. Харуюки начал вспоминать вкус лазаньи, которую Тиюри приносила всего несколько дней назад, и, чтобы стереть его из памяти, решительно впился зубами в покупную пиццу.
Опустив глаза, он жевал странно соленую пиццу. Вдруг раздалось сопение. Молча подняв только лишь взгляд, он увидел, как Такуму, жуя с таким же унылым выражением лица, трет глаза за стеклами очков.
Внезапно грудь Харуюки пронзила боль, совершенно не похожая на ту, что была раньше.
Таку, он всегда такой спокойный и умный, я ему в подметки не гожусь… но перед всей этой мерзостью он никак не может оставаться сильным.
Когда я потерял крылья и был сам не свой, он изо всех сил пытался мне помочь. Значит, сейчас моя очередь. Теперь я должен подбадривать его и поддерживать.
Приняв такое решение, Харуюки зажмурился и быстро запихнул в себя свой кусок пиццы. Потом выпил весь стакан улуна и со стуком вернул его на стол.
– Таку!
После этого возгласа плечи Такуму вздрогнули, и он поднял на Харуюки покрасневшие глаза. Харуюки, глядя на него в упор, заявил:
– Таку, я верю в Тию! И поэтому не верю тому, что она сказала!
– Э?..
– Я уже говорил. Объединиться с Номи, потому что ей нужны очки? Это просто не в стиле Тию. Это абсолютно невозможно. Наверно… да нет, на девяносто процентов наша первая догадка верна. Номи запугал Тию, заставил ее помогать ему и все так нам объяснить. Ты ведь понимаешь, да? Ты согласен?
Крепко взявшись за очки, Такуму, похоже, принялся обдумывать слова, энергично выплеснутые Харуюки.
Наконец он медленно ответил (и голос его звучал немного спокойнее):