Вверх, к синему небу
Шрифт:
– Йяа, доброе утро, Харуюки-кун.
Даже после того как она поздоровалась с ним своим шелковым голоском, Харуюки был не в силах произнести ни слова. Его пугало, что это хрупкое существо перед ним тоже превратится в песок и исчезнет, и потому он лишь пристально смотрел на Черноснежку.
Но, разумеется, сколько бы секунд ни прошло, аватар не исчезал. Внезапно придя в чувства, Харуюки затараторил:
– Ээ, это… доброе утро, Черноснежка-семпай. Эээ… п-прости, что вдруг запросил разговор с полным погружением в такую рань…
– Ничего, я как раз проснулась и думала, заснуть обратно или не стоит.
Черноснежка вновь улыбнулась и оглядела то, что их окружало.
– …Какое простенькое место. Максимальное предпочтение чистым данным, да, это в твоем стиле…
– Аа, н-нет, неправда.
По умолчанию при полносенсорном разговоре вызванный переносится в виртуальное пространство вызывающего. Поскольку Харуюки так и не вышел из главной VR-зоны домашней сети, Черноснежка оказалась там же – в мире, где даже стула не было.
– П-прости, я сейчас сменю локацию!
Харуюки поспешно вызвал меню и пробежался по наборам объектов, которые сам создал, но все это были места без чувств и души – всякие там поля сражений или палубы крейсеров.
Пока Харуюки, обливаясь потом, пробегал глазами список, Черноснежка с неловкой улыбкой смотрела на него, потом наконец хлопнула в ладоши и предложила:
– Кстати, а может, мне загрузить мой набор? Правда, будет немного медленно. Я его только вчера купила и хочу опробовать.
– А, да, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!
Харуюки закивал, каждый раз чуть не подскакивая всем телом. Черноснежка снова улыбнулась и шевельнула правой рукой. Сверхскоростными движениями пальцев, будто играя на фортепиано, она принялась манипулировать своим меню.
Перед Харуюки со звуковым сигналом появилась полоска закачки. К нему переправлялся через Глобальную сеть набор объектов, отправленный нейролинкером Черноснежки с Окинавы.
Она сказала, что будет медленно, однако на получение ушло всего пять секунд и еще две на распаковку. Как только полоса загрузки исчезла, сверху хлынул ослепительный свет – солнечный свет; и окружающее холодное ничто исчезло.
Появился тропический ландшафт с такими яркими красками, что глаза Харуюки мгновенно и окончательно проснулись. Рядом был, похоже, синтоистский храм; по обе стороны от ведущей к нему короткой дорожки стояли покрытые мхом каменные окинавские львы. Вокруг были деревья; дорожка другим своим концом упиралась в идущую вниз каменную лестницу, за которой виднелась морская синева.
Харуюки снова обернулся на ярко-красный маленький храм. Стоящая рядом с ним Черноснежка с хлопком раскрыла зонт и поместила над головами их обоих. Это словно послужило переключателем – тут же со всех сторон хлынуло пение сверчков. Харуюки глубоко вдохнул пахнущий солнцем воздух.
– Давай вон там сядем и поговорим.
Черноснежка указала на невысокие ступеньки перед самым храмом. Кивнув и пройдя вперед по гравию, Харуюки усадил свой аватар рядом с Черноснежкой. И принялся просто наслаждаться экзотическим, но почему-то вызывающим ностальгию пейзажем.
Конечно, он находился в VR-пространстве, созданном из цифровых данных. Но это был не просто набор объектов, слепленных из полигонов. Все здесь: лианы, пальмы и прочее – все было основано на реальном пейзаже, кропотливо заснятом на фотоаппарат высокого разрешения. Набор объектов для VR-пространства, воспроизводящий существующее место с такой высокой детализацией, был сейчас вполне стандартным туристическим сувениром.
Харуюки, не только никогда не бывавший на Окинаве, но и вообще не покидавший Хонсю, начисто забыл, что это он вызвал Черноснежку, и просто смотрел на пейзаж, как слабоумный. Черноснежка терпеливо позволяла ему это и сама тоже смотрела, но в конце концов тихонько кашлянула и сказала:
– Мм, я, конечно, совершенно не против так вот разглядывать пейзаж с тобой вдвоем, но…
После этих слов Харуюки недоуменно взглянул на прекрасное лицо сказочной принцессы и лишь затем вспомнил, что все началось с его нелепого полносенсорного вызова ранним утром.
– Ауаа… П-прости, пожалуйста!
– Ничего, не надо извиняться. Я просто подумала, что, возможно, у тебя ко мне какое-то срочное дело.
Харуюки уставился на терпеливо улыбающуюся Черноснежку и…
…внезапно осознал еще одну ужасную вещь. Что у него нет никакого повода, который можно было бы назвать «делом».
Ну да, я просто увидел сон перед самым рассветом, очень страшный сон…
Харуюки вдруг вспомнил это ощущение в руках, когда он отрывал крылья Черноснежки, и его лицо исказилось. Он сжал кулаки и опустил голову.
Слова, вырвавшиеся у него в следующую секунду, прозвучали так тихо, будто нейролинкер брал их не из центра речи в мозгу, а из самой глубины души.
– Это… это, я, соскучился.
Сам не вполне понимая, что именно он произносит, Харуюки позволил телу своего аватара продолжать.
– Я не могу увидеться с семпаем… ты уехала так далеко, это так трудно, и вот…
Виртуальный лес словно бы разом замолчал. То ли звуковые эффекты сверчков на самом деле прекратились, то ли мозг блокировал внешнюю звуковую информацию – Харуюки не знал.
Долгое молчание завершилось вздохом и ответом:
– Я тоже.
Плечи поросячьего аватара вздрогнули; Харуюки осторожно поднял глаза и увидел прямо перед собой наморщенное белое лицо.
– Я тоже соскучилась, Харуюки-кун.
Даже не пытаясь подавить почти плачущую улыбку, Черноснежка подняла руки и крепко сжала щеки Харуюки.
– Впервые одна-единственная неделя кажется такой долгой… А ведь я много раз надолго ныряла в ускоренный мир… Больше всего я хочу поскорее вернуться в Токио и увидеться с тобой.