Вверх по реке
Шрифт:
— Кукурузная, — заявил он с гордостью, — прямо как у нас на родине гонят.
Я не стал отказываться, хотя пить крепкий алкоголь на такой жаре — пусть и немного спавшей после захода солнца — не очень-то тянуло. Кукарача тоже не проявил особого интереса к содержимому бутылки, и Чунчо глянул на него каким-то тяжёлым взглядом.
— Стареешь что ли, а? Раньше могли такую в четверть часа уговорить, и ты тут же слал меня за добавкой.
— А ты всегда доставал, — усмехнулся Кукарача.
— Конечно, — продемонстрировал крупные зубы в улыбке Чунчо, — не будь я Чунчо Муньос! А вот тебе, похоже, полковничьи погоны на плечи давят.
— Давят, Чунчо, ещё так давят, — согласился Кукарача. —
— А, — вскинул руку, лишь каким-то чудом не расплескав содержимое стакана, Чунчо, — ты слишком много времени проводишь с Элиасом. Я уважаю генерала, за него в огонь и в воду — ты же знаешь! — но он слишком много думает. На то он и генерал, верно? Чтобы думать за всех.
Ничего не ответил ему полковник, лишь протянул стакан и Чунчо налил в него ещё мутного кукурузного пойла.
— Вот теперь узнаю тебя!
Мне показалось, что Кукарача сделал это для того, чтобы вернуть хорошее настроение Чунчо. Сам-то он пребывал в какой-то почти меланхолии.
— Вам не нравится задание? — спросил я у полковника напрямик. Не был желания ходить вокруг да около.
— Не понимаю, ради чего нам придётся пройти почти всю Великую реку, — честно ответил тот, — рискуя своими жизнями. Союзнический долг — смешно ведь. Коалиция поставляла нам однозарядные винтовки «Аркан» и такие разбитые «мартели», что из них стрелять страшно было.
— А я воровал для нас «леферы» и однажды увёл новенький — ещё в масле! — пулемёт, — встрял Чунчо, но Кукарача не обратил на него внимания.
— А теперь нас загнали в эти колонии, святые знают где, — продолжил Кукарача как ни в чём не бывало. — Нас просто убрали с глаз долой, как полковника Конрада, по чью душу мы идём.
— Да он же чокнутый совсем! — воскликнул Чунчо, от выпитого став ещё громогласней. — После того раза вообще слетел с катушек!
— Какого того раза? — зацепился я.
Но рагнийцы ни из чего тайны делать не собирались.
— Он успел тут немного повоевать, — пояснил Кукарача, — против небесных пиратов. Они сильно шалили, грабили конвои, нападали на суда и дирижабли, не выбирая особо жертв. Вот Конрад и решил, что пора с ними разобраться, у него-то полк был из абордажников, самое то для такого дела. Он замаскировал свой дирижабль под толстопузого купца и принялся курсировать туда-сюда. На второй день его атаковали. С пиратами его парни — само собой, легко справились, а от офицеров пиратских узнали, где их база. Как оказалось, они продолбили настоящее укрытие в Кайзеровой горе — это вулкан такой, потухший давно, его нашли твои соотечественники и назвали в честь своего правителя. Вот только они так долго в путешествии были, что не знали, кто сейчас империей правит, потому и назвали его Кайзеровой горой. Он стоит в таких землях, что никому не нужны. Живут там какие-то племена, но совсем уж дикие, вроде даже железа не знают. Эти дикари у пиратов за рабов были: обслуживали их, приносили еду, меняли женщин на ерунду всякую, что им вожаки кидали, как кости собакам. У них там и причальные мачты имелись свои, и мастерские, и много всего. Пираты те, надо сказать, всех сильно достать успели, до самых печёнок, и фон Вирхов смог объединённую армию против них сколотить. Представляешь себе, здесь и объединённую армию? Чтобы и Альянса войска, и Коалиции, даже от Содружества пара полков была. Они осадили гору, а в это время Конрад ночью подвёл дирижабль к горе на большой высоте, да и высадил на головы пиратам своих парней. На планерах, представляешь? Они тихонько опустились на гору, и ударили в тыл пиратам. Когда утром на кольях, что торчали на виду у всей цитадели, оказались насажены головы вожаков, большая часть обороняющихся предпочла сдаться. Ну а тех, кто
— А потом Конрада судить хотели за это, — буркнул помрачневший оттого, что спиртное в бутылке закончилось, Чунчо. — Мол, не всех вожаков пиратских убивать надо было. Тьфу! — Он перегнулся за борт и сплюнул.
— И после этого Конрад взял дирижабль и скрылся со всем полком? — спросил я, хотя этот вывод просто сам собой напрашивался.
— Лев Пустыни вам этого не рассказал? — не слишком убедительно изобразил удивление Кукарача. — Почему я не удивлён.
Похоже, пираты играли какую-то роль в планах воюющих в Аурелии держав, в том числе и Коалиции. А может быть, их цитадель в недрах Кайзеровой горы скрывала нечто, что не должно выйти наружу. Далеко не все договорённости, даже с пиратами, остаются лишь устными, многое — порой слишком многое — попадает на бумагу и может скомпрометировать правительства государств, а то и блоков.
Действительно, ничего удивительно в том, что об этом фон Вирхов промолчал, нет.
— Только вот башню Конраду как раз после этого дела сносить и начало, — заметил Чунчо. — Ещё до всей этой гадской истории с судом.
— Это правда, — кивнул Кукарача. — Конрад сильно изменился после той битвы. Я считал, что ему только легче станет, ведь снова в настоящем деле побывал. И его парни показали себя с самой лучше стороны. Но нет. Его словно подменили.
— А я тебе говорю, всё дело в том ублюдочном культе, вот что!
— Культе? — когда полковник промолчал после яростной реплики Чунчо, проявил закономерный интерес я.
— Да кое у кого из пиратов с головой не совсем в порядке было, — ответил Кукарача, которому не очень-то хотелось развивать эту тему. — Они там поклонялись какому-то кровавому божку и, вроде, даже успели его призвать, а Конрад с ним справился или как-то так. Что там было на самом деле, знает только полковник.
Справиться с божком или демоном — далеко не тривиальная задача, и вряд ли нечто подобное под силу даже полковнику Конраду. В первый год войны на полях сражений демоны появлялись с завидной регулярностью, вот только контролировать их, набирающих силу от страданий и смерти сотен солдат и мирных жителей, становилось всё сложнее. И очень часто они вырывались из опутавших их заклятий, учиняя такую кровавую бойню, что представить страшно. Именно поэтому чем дальше, тем реже противники использовали помощь столь ненадёжных и опасных союзников.
— После той горы голова у Конрада потекла, верно говорю, — повторил в очередной раз Чунчо. — Ну, вспомни, полковник, он же до того был вроде Элиаса — весь из себя правильный, вежливый, выкал всем, а что потом стало, а? Ну, ведь так же, а? Так!
— Угомонись, Муньос, — бросил ему Кукарача, — и иди спать. Мы тебя в кубрик не потащим, а иметь дело с капитаном будешь сам, когда он найдёт тебя храпящим на палубе.
— Да всё равно скучно с вами, — запустил пустой бутылью в воду Чунчо, и шатающейся походкой убрался вниз. Грязные тарелки он оставил нам.
— Он славный парень, наш Чунчо Муньос, — усмехнулся Кукарача, явно желая сменить тему, — помогал нашему делу в Рагне. Вот только он так кичится кражей винтовок и пулемёта, но забывает сказать, что он их продавал. Разменивал верность на звонкое золото. Конечно, большую часть он пускал на новые авантюры, но и на выпивку и баб тратил немало.
— Я всегда считал, что за деньги воюют куда лучше, чем за идеалы, — не встал я на сторону полковника. — Твёрдая и гарантированная оплата всегда привязывает куда крепче идеи. Ведь в окопах, когда тебя жрут вши, в идее очень легко разувериться, а вот мысли о золоте греют даже когда ты по уши в дерьме.