Вверх тормашками в наоборот-2
Шрифт:
– Бабочка? – глупо переспрашиваю я.
– Да. Бучка. Никогда не видел ничего подобного.
Кажется, в его голосе – восхищение. Но вот маг становится струной, закрывает глаза, поднимает руки. Пальцы беспрестанно шевелятся, словно Ренн играет на невидимом рояле. Что он ловит в этом разогретом добела воздухе?
Айбин, конечно, куда меньше этой громадины. Я чувствую, как замирает больно сердце в груди. Он летит, как торпеда – головой вперёд. Врезается в бездушное тело, разрывает его, вспарывая веретенообразное брюхо и исчезает внутри. Разрез мгновенно затягивается.
–
Геллан успевает встать на моём пути, я врезаюсь в его спину. Тварь в эту минуту опутывает меч и вырывает его из рук, спускаясь чуть ниже, поближе к жертве. Туша сбивает Геллана с ног. Я лечу по инерции вслед за ним. Геллан корчится и теряет сознание. Нежиль хватает кокон вытянувшимися из брюха лапами и рисует полумесяц возле луча. Вот, значит, как это делается… Все эти золотые следы с траурной каймой нарисованы людьми в коконах.
Прости меня, Геллан. Я знаю, ты всегда пытался уберечь меня от сумасбродств, но если я не сделаю этого – потеряю себя, стану чем-то другим. Не Дашкой Сафроновой, дочерью жесткого солдафона, который всегда учил меня давать сдачи, не ябедничать, говорить правду. Мне всегда казалось: он хотел сына, может, поэтому росла пацанкой – дерзкой дрянью, несдержанной на язык, вечно сующей нос, куда не надо. Но я всегда старалась быть справедливой, защищать слабых, давать отпор. Поэтому прости меня, если сможешь.
Я поднимаюсь на ноги и мчусь туда, где тварь дорисовывает очередной знак. Внутри – ядерный реактор, полыхает до небес, застилая глаза. Я кричу, как сумасшедшая и царапаю пальцами воздух. Рядом встают Инда и Мила – откуда они взялись?
Инда напрягается и безмолвно открывает рот, только по напряжённой шее и взувшимся жилам я понимаю – она кричит. Кричит без звука. Из моих пальцев вырываются молнии – два огромных зигзага, летят вперёд и вспарывают ненавистное брюхо. Оттуда вываливается кровочмак. На лице у него – улыбка, обнажившая перемазанные золотом клыки. Похоже, он тоже неплохо потрудился. Золотая бабочка становится неуклюжей, замедляется.
Я вижу, как напряжены руки Ренна. Мне даже чудится, что чувствую, как перекатываются под одеждой его тугие мускулы. Одним рывком маг отбирает кокон. Инда рвёт нежиль криком на куски, но она срастается, хоть и не так быстро.
Мохнатки и коты кидаются вперёд и полосуют острыми когтями нежные крылья, что за считанные секунды превращаются в лохмотья. Но тварь сильна – пытается отобрать добычу. Ренн бьёт её заклинаниями – и уже они не такие бесполезные, как раньше.
Сандр всаживает стрелу в голову – маленький бугорок на огромном веретене. Нежиль, покачнувшись, останавливается, а затем начинает медленно ползти вперёд.
– Расходитесь! – тонко кричит Мила. Инда, Раграсс и Дред отскакивают, коты, шипя, расходятся в стороны, а я стою, оцепенев. Махина движется прямо на меня. Толчок – и вот я уже лежу, неловко проехав боком по камням. За спиной – шумное дыхание. На лице моём – золотая прядь. Я поворачиваюсь
Сажусь, постанывая. Маленькая Мила тонкой тростиночкой стоит перед чудищем. В ногах у неё – Жерель. Золотая, как и это недоразумение ужасное. Ползёт, растрёпа, обороты набирает. Клац – и хлопывается ловушка драконья. Нет больше огромного веретена с крыльями.
Геллан сжимает мне плечо, я слышу его судорожный вздох и чувствую, как расслабляются пальцы. Мила поворачивает заострившееся личико. В огромных глазах плещется золото. Вертикальный зрачок виден отчётливо, будто рядом стоит совсем.
Я слышу плач – это мальчишка выбрался из кокона и трясётся от холода и страха.
– Не плачь, – говорит спокойно малышка, – её больше нет.
И падает, как подкошенная, на мостовую.
Глава 30 Третья попытка. Лерран, Лимм
Лерран
Путь к озёрам протянулся безмолвной лентой: петлял, кружил, выстилался под копытами коня камнями и потрёпанным кустарником. Зима дышала в затылок, хватала морозцем за пальцы. Наверное, Лерран наслаждался бы совершенством природы, если бы умел.
Главная цель – тайна озёр Верхолётной долины – сладко сжимала сердце. Ещё в бытность «дружбы» с Пором он по горло наслушался легенд и тайных признаний, но по прихоти Обирайны так и не добрался к местам, куда боялись сунуть нос даже сумасшедшие меданы.
Озёр в Верхолётной долине было три – разложились среди гор неровным треугольником. К первому ходили купаться, черпали воду для домашних дел, поили скотину. Это там они с Пором жгли костры в ночь, когда забрали ардов.
Второе потерялось в глуши среди опасного леса. Ходить туда побаивались из-за хищных растений и прочих неожиданностей, что прятались за дикими деревьями. Но туда бегали смельчаки, муйбы и влюблённые, чтобы побыть наедине, собрать душистые травы для снадобий или растительных красителей.
Третье – почти на ладони, на одной линии с первым, но не вели к нему тропинки. Даже животные обходили стороной.
– Лучше туда не соваться, – мрачно отрезал Пор, стоило Леррану заикнуться про поездку на третье озеро. – Кристальное – место нехорошее. Последний раз я был там перед тем, как Геллан стал уродом.
Пор тряхнул головой, словно пытался вытрясти непрошеные образы, и нахмурил брови.
– Я туда зачастил одно время. Будто тянуло что-то. Надерусь драна – и гоню коня, только ветер в ушах воет. Носился, как безумный, рыхлил белый песок – нет больше нигде такого, – он прикрыл глаза и поёжился: – Там голоса живут, проникают вот сюда, – ткнул пальцем поочерёдно в голову и грудь, – нашёптывают, издеваются. Я боялся, но всё равно мчался. Доказать хотел, что не трус, и мне нипочём шептуны озёрные. А потом, как Геллана припечатало, как рукой сняло. Дурное место и призрак драко там оживает, чтобы наказывать камнями солнца тех, кто слишком самонадеян. Да и не попадёшь ты туда – чужие не проникают за барьер.