Вверх тормашками в наоборот-2
Шрифт:
– Мне нравилось за тобой наблюдать, Лерран. Ты даже иногда забавлял меня – не скрою. Особенно нравилось дурачить. Я с большой пользой провёл время в твоём обществе.
Где тот неумёха, не владеющий собственным телом и мозгами? Лимм и не Лимм сейчас стоит перед ним. Тело неподвижно, а голос звучит властно, с нотами превосходства и насмешки.
Лерран наконец-то понимает, что совладал с собою и его персональная маска вернулась на место.
– Не скрою: не ожидал тебя увидеть. Особенно в этом месте, – говорит он холодно и складывает
Лимм подчёркнуто склоняет голову в чётком, выверенном до волоска жесте. На губах извивается гадюкой улыбка.
– Я не буду убивать тебя, Лерран. Ты уже и так мёртв. Проклятие Верхолётного замка прочно сковало тебя по рукам и ногам. Возможно, всё было бы не так необратимо, не желай ты маниакально подчинить то, что не принадлежит тебе по праву. Сегодня ночью ты исчерпал запас щедрот небесных. Проклятье легло печатью и смешалось с кровью трижды.
Ничто не дрогнуло внутри. Он лжёт, запугивает. Ещё бы знать, что всё это значит.
– Это не значит ничего, Лерран, – ответил Лимм на невысказанный вопрос. – Мне нужен был тот, кто очистит дорогу к замку. С Гелланом я связываться не стал бы. На это есть две очень веские причины, о которых ты никогда не узнаешь. Твоя изворотливость достойна рукоплесканий. Теперь я могу спокойно владеть замком, долиной и Кристальным озером. Ты и сюда распечатал путь. Без тебя я не попал бы на этот берег.
Лерран почувствовал, как закружилась голова, как поплыло всё перед глазами. Каким чудом удержался на ногах – не понятно.
– Ты больше мне не нужен, Лерран.
Это прозвучало резко и рвано, как крик врана. Как удар хлыстом наотмашь по незащищённому лицу. Но он устоял. И даже сохранил спокойствие. Мягким шуршанием осыпается песок, ласкается к лапам, что готовятся к прыжку.
Воздух предрассветно сереет. Лерран улыбается, стараясь не смотреть за спину Лимма, хотя ему хочется следить глазами, наслаждаясь каждым мигом, шорохом, движением зверя. Ближе, ближе… ещё ближе. Ну же, родной, поторопись!
Лимм мягко отступает вправо. Движение гладкое, как у воина, отточенное, как лезвие меча. Непривычно. Режет глаз. Где тот шарнирный неумёха-учёный, погружённый в созерцание собственных мыслей? Где он?
Лимм резко оборачивается и вбивает посох в песок. По тверди проходит дрожь и гудение. Белая прибрежная гладь берётся морщинами, складками. Вверх летит толстый столб песка, что больше похож на белокаменную колонну.
– Стой, Дирмар! – голос Лимма звучит, как гром. Страшно и больно, будто ударили по ушам огромными ладонями.
Дракоящер припадает к земле, бьёт хвостом, как рассерженный кош, шипит, извиваясь шеей.
– Подчинись, Дирмарр! – ещё один удар посохом – и новый столб до небес. – Вспомни, кому ты подчиняешься! – третий столб взрывает воздух. – Прими кровь дракона, своего единственного настоящего динна!
Лимм концом посоха вспарывает запястье и встряхивает рукой. Кровь окропляет столбы и песок под ногами. Дракоящер прижимает
Лерран стоит. Кажется, не осталось тела. Остались только глаза – огромные, удивлённые, поражённые и… проигравшие. Снова по губе течёт густая горячая кровь, марает плащ, но он не понимает этого.
Дирмарр пятится задом. Зубы ощерены острыми иглами. Уши прижаты к голове – сливаются, будто и нет их вовсе. Лёгкое шуршание, колыхание воздуха – и нет драко, словно и не было его здесь вовсе.
Столбы медленно оседают. Три холмика напоминают о них. Лимм проводит пальцами по запястью, останавливая кровь. Затем оборачивается к Леррану. Вместо лица у него – жуткая уродливая маска да выпученные безумные глаза.
– Я дома! – хохочет он, раскинув руки и растопырив пальцы, что напоминают когти огромной птицы.
Смех резко прерывается. Лимм опускает лицо. Глаза его налиты кровью. Тяжёлые веки с редкими ресницами воспалены.
– А ты пошёл вон, мертвец!
Он взмахивает посохом, словно хочет ударить. Лерран инстинктивно пытается отклониться, но деревянное тело не слушается, падает, падает, проваливается куда-то сквозь воздух.
Свист, рёв, кровавый сироп, заломленные неестественно руки…
– Доигрался-ался-ался!
– Как жаль-аль-аль.
– Не доиграли-али-али.
Озёрные шептуны живут в его голове. Грызут его мозг. Съедают разум. Забирают сознание.
Сироп неожиданно кончается, воздух становится прозрачным, лёгким и разреженным, как высоко в горах. Лерран силится вздохнуть, но дышать нечем. В голове мутится, темнеет, свет гаснет в глазах.
«Я мертвец», – успевает подумать он перед тем, как бездыханно упасть со всего маху на жесткую песчаную твердь.
Глава 31. На поиски логова твари. Дара, Ренн, Геллан
Дара
Кажется, я чуть сознание не потеряла: зашумело в ушах, меня покачнуло, и если бы не Геллан, я, наверное, тоже распласталась бы по мостовой. Но он рядом, мой золотоволосый рыцарь, его руки удерживают и мешают скатиться в пустоту или истерику.
Я вижу, как возле Милы появляется Айболит, трогает девчонку за лицо, проводит лапкой по груди.
– Всё нормально! – кричит он, обернувшись к нам. – Она просто испугалась, не выплеснулась!
Я обмякаю мешком и размазываю слёзы, всхлипываю и прячу зарёванное лицо где-то в геллановом боку. Он осторожно обнимает меня за плечи – и я утыкаюсь в него сильнее, слышу, как бьётся его сердце.
Мне стыдно за эти слёзы: все молодцы, а я опять облажалась. Пользы от меня никакой, одни хлопоты и неприятности. Геллан чуть не погиб, спасая меня.
– Перестань, – шепчет он, и губы его касаются моей макушки. – Всё не так, глупая.
Но куда там перестать: я злюсь и не могу остановиться.