Вверх тормашками в наоборот-3
Шрифт:
– Девочка? – зачем-то спросил Ренн. Почему-то хотелось протянуть руки и погладить нежную кожу. Прикоснуться, как к чуду.
– Мальчик, – выдохнул Айбин.
– Мы его не разбудим?
Ренн не мог остановиться, его словно прорвало.
– Не должны. Дети первородных кровочмаков малоподвижны в ночи и проваливаются в глубокий сон. Они вообще заторможенные, пока растут. А растут медленно из-за особенностей организма. Сказывается состояние между живым и мёртвым.
Сандр тем временем пытался привести Нотту в чувства.
Айбин вздохнул и протянул свёрток Ренну.
– Подержи. Я помогу Сандру. Нотта ослаблена. Глупая дева кормила ребёнка своей кровью. Думаю, ещё немного, и жизнь ушла бы из неё.
Ренн принял малыша и вдруг почувствовал, что у него дрожат руки. Детей ему приходилось держать. Кровочмаков – никогда. Да и вряд ли кто-нибудь мог похвастаться подобным.
Он не мог оторвать глаз от ребёнка. Смотрел, как тот лежит неподвижно. Дыхания не слышно. Не удержавшись, провёл ладонью по нежной радужной щёчке. Холодная мраморная кожа.
– Не бойся, – не удержался от иронии Айбин, – кровочмак не может быть живым. С ним всё в порядке. Просто заторможен до полной неподвижности. И желательно, чтобы не очнулся.
Хотелось спросить, а что будет-то? Но удержался: Айбину сейчас не до того. Сандр держал девушку, положив её голову себе на колени, а кровочмак сосредоточенно водил руками-лапками. Прикасался к вискам, лбу, скользил пальцами по шее – прямо там, где выпирала из-под тонкой кожи вена.
Через какое-то время Нотта застонала, дёрнулась и открыла глаза. Резко освободилась от рук Сандра и села. Покачнувшись, коснулась рукой лба.
– Не надо спешить, – рыкнул Айбин, – медленно, очень медленно, иначе придётся кому-то тянуть тебя на руках.
– Я сама, – кратко выплюнула Нотта сквозь зубы и поднялась, пошарила глазами по комнате и подошла к Ренну. Вздохнула, увидев, что с малышом всё в порядке.
– Гай, – курлыкнула горлом и провела пальцами по детскому лобику, осторожно отодвигая набок кудряшки.
– А на самом деле? – поинтересовался Айбин скучающим голосом. Нотта кинула на него быстрый взгляд и облизала сухие губы.
– Игайоварбизатс. Я знаю, что нарушила закон…
Сандр фыркнул, как боевой конь. Ренн протяжно застонал, закатывая глаза. Айбин загадочно улыбнулся нехорошей ухмылкой, от которой стынет кровь.
– Перед нами ли тебе каяться, человеческая девочка? – спросил вкрадчиво. – Пустое, Нотта. Свою историю расскажешь позже, когда прибудем на место. Нужно возвращаться. Собирайся – и в путь.
– У меня здесь ничего нет, – растерялась до слёз. – Только детские вещи. Всё остальное – в другом месте.
– Думаю, туда возвращаться нельзя. Значит, обойдёшься тем, что есть. Насколько я понимаю, самая большая ценность находится здесь?
– Да, – коротко сказала Нотта и распрямила плечи. – Только он и китарра. Без остального можно жить. А чего не хватает – купить. Деньги спрятаны тоже здесь. Подождите, я быстро.
Она заметалась по дому. Что-то напевала под нос, и вскоре появилась с большой сумкой через плечо. Сандр потянул за лямку и отнял объёмную суму. Нотта не сопротивлялась. Подошла к Ренну и забрала ребёнка. Укутывала его тщательно, накладывая слой за слоем, будто хотела похоронить малыша под ворохом тряпья.
– На улице не так уж и холодно, – буркнул Ренн. Ему всё казалось, что ребёнок задохнётся.
Айбин хохотнул. Нотта покачала головой.
– Он не мёрзнет, если ты не знаешь. И воздуха ему не так уж много надо.
– Тогда зачем столько лишних движений?
Нотта распрямилась и посмотрела ему в глаза.
– Он светится, – улыбнулась трогательно и ушла в себя, будто прислушиваясь к чему-то очень важному.
Глава 15. Откуда берутся первородные кровочмаки
Дара
Впору ногти грызть. Никогда не страдала подобным пороком, но вдруг поняла, почему люди делают такое.
Я так и не зашла на постоялый двор, осталась на улице, возле наших повозок с фургонами.
Геллана две вечно спорящие ведьмы – Иранна и Росса – напоили какой-то гадостью. Он пил покорно, морщился, но глотал. Затем на рану наложили вонючую мазь и забинтовали. Наконец-то Геллан оделся, а то смотреть на его голый торс холодно. Мороза как такового нет, но не май месяц, однако. Правда, ему после жара хоть хны. А может, он просто терпеливый – что есть, то есть.
Все угомонились, успокоились, отправились на чердак спать. Туда мы сплавили и Милу – девчонка никак не хотела уходить, всё заглядывала брату в лицо, держалась за руку и молчала. В конце концов, видимо, когда поняла, что всё плохое позади, позволила увести себя.
Мы остались одни. Ну, как одни. С Йалисом. И Раграсс крутился неподалёку, наверное, решил таких проблемных героев, как мы, не оставлять без надзора. Может, он и прав.
Йалиса накормили объедками, и мой большой дурашка наконец-то уснул, положив голову на лапы. Кажется, он наконец-то наелся до сытости. Я гладила его травянистую длинную шерсть, прикасалась к лепесткам цветов и балдела от запаха. Вот же: зима на улице, а он пахнет лугом, сеном, травой и цветочными ароматами. Приятно.
– Что же они так долго? – нервничала, но продолжала сидеть. Мне казалось, если я вскочу, то начну бегать по заднему двору, как заведённая. Рядом Геллан, ему сейчас, наверное, не до лишних движений. Он ни за что не позволит мне слоняться туда-сюда без своего контроля.
Геллан сидел неподвижно. Только пальцы – в тёплой шерсти Сильвэя. Кот наконец-то отъелся, отрастил шикарнейшую белую шубу, и совсем не походил на жалкого грязного засмоктыша, которого я обнаружила в замке. Кажется, что это сто лет назад было, а прошло всего ничего.