Вверх тормашками в наоборот-3
Шрифт:
– Ты же знаешь: с нами идут те, кому по пути. И я не в праве отказать. Сейчас все успокоятся – и поедем дальше. Нет смысла здесь оставаться. Спирейту ещё долго придётся лечить раны после такого потрясения.
Он прав. Кому помешал этот городишко? Сейчас, правда, сложно сказать, каким он был. Но видно – маленький, ничем не примечательный. Я расспрашивала жителей, пока мы с Иранной осматривали раненых и напуганных детишек.
Одно я понимала: чем дальше в лес – тем страшнее сказка. Я была бы счастлива, если б удалось закрыть глаза – и открыть их уже на Острове Магов. Как жаль, что такие чудеса здесь не случаются…
Глава 39.
Дара
Мы покидали Спирейт под вечер, не сразу. Как-то не очень хорошо мне запомнился этот тяжёлый день. Люди нехотя выходили из укрытий – боялись, никак не могли отойти от потрясений, ожидали очередных гадостей: им не верилось, что плохое закончилось.
Я впервые поняла, что такое моральное истощение, когда тупеешь не от боли в мышцах и теле, а от пустоты в душе и звона в голове. Под конец дня хотелось скрутиться клубочком под боком мшиста, спрятаться от всех, но я не позволила себе быть тупой размазнёй: помогала наравне со всеми, тем более, что Геллан, несмотря на ранение, отсиживаться не стал.
Он привычно прятал обезображенную половину лица под капюшоном, и никто не заметил, что у него не так-то уж много сил. От потери крови его пошатывало. Усилием какой нечеловеческой воли ему удавалось не падать – не знаю.
Когда мы наконец тронулись в путь, я не сдержала вздоха облегчения. Мы с Гелланом, как всегда, ехали позади всех. Я молчала, пережёвывая внутри последнюю сцену: перед тем, как все, кто ехал верхом, сели на лошадей, к Геллану подковыляла Юла.
– Я жалею, что не пошла с вами, стакер. Иногда, наверное, нельзя стоять в стороне, когда можешь помочь. «Не моя война», – часто говорю я себе – и прохожу мимо. Как ты понимаешь, жизнь не очень старалась мне угождать, а люди – подставлять плечо. И я жила по тому же принципу: я никому ничего не должна, мне никто ничего не должен. А сегодня я поняла, что не права. Пока мы шагаем вместе, я встану рядом в любой драке. У меня есть что предъявить этому миру.
И так она это сказала, сверкнув тёмным глазом, тряхнув пушистой гривой, что у меня зашлось сердце.
– О чём думаешь? – спросил Геллан. Видимо, совсем выдохся, раз не покопался в моих мыслях.
– О Юле, – ответила честно. – Она… такая слабая и… ну, ты понимаешь.
– Нет, не понимаю, – кажется, кому-то хочется поиграть в дурачка-простачка. Ну-ну. Необъяснимый парадокс: меня странно взбодрило его поведение.
– Она жалела, что не пошла с вами. Какой от неё прок? От меня было бы больше пользы, но ты меня не взял. А от её предложения не отказался, хоть и видишь, что боец из неё, мягко говоря, никакущий.
Я ловлю его взгляд. Тот, что из разряда странных. Геллан как будто не понимает меня, а потом шумно выдыхает, объясняя то, что для него и так очевидно:
– Часто мы смотрим на внешность. Видим лишь оболочку: красивое лицо или уродливые шрамы, сильное тело или некое несовершенство. Не хотим или не можем увидеть главное – скрытый потенциал или достоинства. Юла кажется слабой из-за физических изъянов, хотя здоровые мохнатки вызывают трепет и восхищение. Они напоминают тебе полубогов. Юла такая же, поверь. Сильная, ловкая, изворотливая. А ещё сметливая, хитрая и бесстрашная.
Если помнишь, её поймал Раграсс. Ему легче было её выследить и прижать, потому что они похожи. Думаю, в большинстве
– Но кто-то же переломал ей однажды ноги, – возражаю из чистого упрямства.
– Сомневаюсь, что это результат неудачного воровства, – Геллан знает больше, чем говорит, но попробуй из него лишнее слово выдавить! Намёк, и то слабый. – У тебя ещё будет возможность увидеть её настоящей. Такие слов на ветер не бросают.
– Лучше бы обходили нас стороной ситуации, когда Юла сможет развернуться во всей красе, – вздыхаю тяжело и пытаюсь всмотреться в полутьму капюшона.
– Росса запретила снимать мимеи. Сказала, что позже, – отвечает он на мой пытливый взгляд.
– Болит? – старательно прячу тревогу, но голос всё равно неровный – вздрагивает и срывается.
– Нет, – мотает головой Геллан. – Тогда не почувствовал, сейчас щекотно. Хочется содрать всё.
– Терпи, – прошу его и вскрикиваю: неизвестно откуда вырастает дедок в белых одеждах. Ни дать ни взять – неупокоенное привидение: сухой, беловолосый, чуть ли не светится. Неваляшка нервно всхрапывает, пятится задом и нахлобучивает уши на глаза. Вот же трусиха!
– А вот и та, о которой ты не захотел говорить, стакер. Чужачка.
У деда скрипучий голос. Тронь – и рассыплется, как трухлявое дерево. И не понять: пренебрежение в нём звучит или удовлетворение.
– Небесный груз, – голосом Геллана можно сучья рубить. – Твои предсказания не лгут?
– Предсказания никогда не лгут, – лыбится странный дед, – трактуются не всегда верно. Например, в нашем говорится, что вместе с чужой девой падёт на город беда. Чуешь подвох?
Я вижу, как каменеет Геллан. Если бы взглядами убивали, дедулька б уже валялся бездыханный.
– Дедушка, – влезаю я в разговор, потому что мне не нравится эта странная перепалка и то, как Геллан на неё реагирует. – Если бы каждый раз, когда в город входят чужие девы, падала беда, от вас бы уже мокрого следа не осталось.
Старикашка явно не пришёлся по душе Неваляшке – лошадка упорно продолжала пятиться задом. А потом меня вообще Геллан с Савром собою прикрыли.
– Беды приходят не от дев и не с девами, – слышу я его отстранённый и будто чужой голос. – Легко спихнуть все обиды на кого-то. Сложнее увидеть истину. Из-за этого всё и происходит. Если бы не Индаруллина, мирные жители растерзали бы стакеров. Да, они убивали, но не по своей воле. Но стал бы кто в этом разбираться? Ты спросил, кого не хватает среди нас. Знаешь, почему я не ответил?
Прозрачные, почти белые глаза у старика теплеют. Не знаю, возможно ли это, но ощущение именно такое.
– Я не ошибся в тебе. Юный, но мудрый. Езжайте с миром. У предсказания есть продолжение, мальчик: «Не гоже веткам одного дерева жить врозь. Чем меньше сучьев, тем слабее ствол. И никакие корни не спасут, если без конца рубить дерево до пня».
Дед исчезает внезапно. Словно его и не было на дороге. Может, он и впрямь дух?..
– Он живой, Дара. Таких почти не осталось на Зеоссе. Среди мужчин, – Геллан опять отвечает на мои мысли. Видимо, ему лучше. – Он тот, кто пил силу из Жерели. Когда-то. Очень давно. До некоторого времени ему проще было притворяться просто стариком. Думаю, он немало сделал, пока в городе царила неразбериха. Пригодилась сила. И никто не задался вопросами, откуда это в нём.