Вверх тормашками в наоборот
Шрифт:
"Осторожно!" — хочет предупредить он, но вместо слов устремляется вслед, огибая оторопевших медан. Такое впечатление, что эти скандальные стервы, вечно готовые к боевым действиям, напуганы или растеряны.
Редкие деревья, уцепившиеся за камни, изогнутые под причудливыми углами, постепенно отвоёвывают территорию, становятся гуще. Стволы — ровнее, тень — глубже. Она летит напролом, вскрикивают птицы, из-под ног разлетаются писклики и мелкие зверьки.
— Это здесь! — вскрикивает она и указывает рукой на скопление гладких валунов,
Он успевает схватить её за талию почти на самой границе живой ловушки.
— Пусти! — брыкается она, но с ним ей не сладить. — Пусти, чурбан бездушный! Он умирает!
— Если я тебя отпущу, умрёшь ты.
Она затихает, но дышит тяжело, по инерции ещё взмахивая руками. Он осторожно опускает её на землю, придерживая на всякий случай, хотя чувствует: Дара не бросится очертя голову, послушается.
— Смотри. — он приседает, поднимает с земли камешек и бросает в гущу тонких колец, которые мгновенно покрываются острыми длинными шипами и кровожадно смыкают кольца-челюсти. Клац! Каменная крошка летит вверх, галатии недовольно ворчат и, спрятав шипы, замирают, ожидая жертвы повкуснее.
Она оборачивается. Глаза круглые.
— Мне надо туда, — бормочет, а лицо становится беспомощным, как у ребёнка.
— Сейчас, не торопись. — говорит спокойно, прислушиваясь к лесу. Кто-то должен был пойти за ними вслед. Так и есть.
— Что за манера бежать куда глаза глядят. — задыхаясь, сердито говорит Иранна. — Кому-то уже давно не пятнадцать лет.
— Ты умеешь передвигаться быстро. — почти одними губами говорит он.
— Ну да. И тюкнуть медан в темя самолюбия, заставив усомниться в собственной исключительности? И потом, ты петлял по воздуху среди деревьев?
Она злится, это на неё не похоже. Мысли скачут неровно, словно задыхаясь.
— Я не умею петлять, ты знаешь.
— Ты не хочешь. — в который раз упрямо говорит муйба и захлопывает доступ к своим мыслям.
Бирюзовая Ума, ярко-желтая Аттита и алая Ивайя уже рядом. Этого хватит.
— Ей нужно туда, за барьер галатий. Я так понимаю, за валунами залёг больной ткачик.
Дара кивнула. Кивнули меданы. Иранна повела глазами, утирая платком пот с мраморного лба. Мила стояла в сторонке, старательно рассматривая что-то под ногами.
— Поможем?
— Легко, — азартно оскалила зубы Ивайя. — Ты руководи, властитель.
Геллан кивнул, взял Дару за руку, заставил развернуться и посмотрел девчонке в глаза.
— Мы тебя перенесём. Ты не бойся, ладно? Стой ровно и не пытайся прыгнуть, сделать шаг, дёрнуться. Несколько секунд — и ты окажешься там, за валунами.
Дара нахмурила брови, но спрашивать ни о чем не стала, посмотрела только в его глаза не мигая.
— Вот и хорошо, молодец. — тихо сказал он, с трудом оторвавшись от этого пристального взгляда. Она верила, а больше ничего и не надо.
Он развернул Дару спиной. Встал точно за ней. По правую сторону скользнули Ивайя и Аттита, по левую — Ума.
— Мила, нам нужна твоя помощь, — жестко приказала Иранна. — Хватит под ноги глазеть. Встань рядом с Умой.
Мила посмотрела на полукруг и нерешительно тряхнула кудряшками.
— Я-я-я… н-н-н-е…
— Встань! — после такого окрика затихали даже самые буйные ученики и пригибалась трава под ногами. Геллан почувствовал, как по лопаткам потёк пот. Бедная Мила.
Сестра поспешно встала рядом с Умой. Иранна стояла в стороне. Напряженная, как хлыст, способный ударить.
— Готовы?
Меданы возбуждённо засопели в ответ, Мила стояла с красными щеками. Ещё немного — и она расплачется от отчаяния. Шаракан.
— Мила, раскрой ладони. Так, как и все, не бойся. Только раскрой ладони. — скомандовал он спокойно и мягко, но голос звучал глубоко, уверенно, сильно. Под ногами завибрировала земля.
— Руки опущены, пальцы расслаблены, ладони вверх.
Они повиновались этому голосу беспрекословно, без сомнений, синхронно. Даже ведьмы, которых не нужно было учить. Земля задрожала сильнее.
— А теперь поднимаем ладони. Медленно, плавно, мягко. Чувствуй, как воздух пружинит. Так, будто стал он текучим маслом.
Мила задрожала вслед за вибрацией земли под ногами, пылала факелом, но уже не сомневалась в своих силах, очарованная мощной энергией в голосе брата. Прикрыла глаза. Он почувствовал ровный поток со всех сторон. Получилось.
Вслед за движением пяти пар рук Дара поднялась в воздух. Миг — и она скрылась за валунами. Пять пар ладоней мягко опустились вниз. Синхронно, отточенно, словно они всю жизнь вместе занимались этим.
Мила ошарашенно хлопала глазами. Иранна прятала торжество под опущенными ресницами. Меданы широко улыбались и прищёлкивали пальцами.
— Дара. — голос тот же: глубокий, как пропасть, спокойный, как утренняя озёрная гладь. Властный, но не приказывающий.
Из-за валунов показалась Дарина голова. Волосы растрепались, лицо сияет.
— Всё в порядке. Спасибо!
Она на время исчезла, потом снова появилась, всё ещё улыбаясь, но уже как-то измученно. Брови страдальчески сведены, под глазами появились тёмные полутени.
— Он жив, и мы можем ему помочь. Заберите меня отсюда.
В этот раз командовать не пришлось. Дара стояла спокойно и теперь видела, как скользили, лаская воздух, вверх, а затем вниз десять ладоней.
— Офигеть! — выдохнула она приземлившись.
Меданы осклабились. Поняли, что ими восторгаются. Но Дара уже не стояла, металась среди деревьев, спотыкаясь и что-то бормоча. Затем резко остановилась и обернулась.
— Помогите мне. Они где-то здесь, эти желтые цветы. Ну… такие мелкие, на бледно-зеленых стеблях… Горькие…