Вы хотели войны? Вы ее получите!
Шрифт:
В дом Янке возвращаться совсем не хотелось. У мужиков – свой разговор, давно не виделись, пусть натешатся, водки выпьют с потрошками... У хозяйки – свои дела и заботы.
А у Янки – никаких проблем!
Река вдруг потянула ее к себе с той неудержимой силой, с какой солнце притягивает все живое или морская пучина уносит погибающий корабль, позвала, пообещав обновление, искупление, очищение. Янка сбросила всю до нитки одежду, почувствовала холод росы и, ступив с бережка, сразу бросилась в воду. Она нырнула вглубь, не достав дна, перевернулась лицом и чуть приоткрыла глаза. Из-под воды расплывчатое пятно луны было похоже на солнце чужой планеты. Янка подумала, что если здесь есть русалки, то они сейчас воспользуются моментом и непременно утащат ее в омут. И, сделав несколько лягушачьих движений, она выплыла на поверхность и поплыла по течению. Холодная упругая вода обтекала груди, низ живота, возбуждая каждую клетку юного тела. Она перевернулась на спину, река понесла ее, и хотелось так вот плыть и плыть мимо берегов с темными кустами, под таинственной усмешкой луны и необъятной вселенной, рассыпанной по темно-синему небу звездной крошкой.
Вдруг Яна отчетливо услышала заунывно-пронзительный вой, словно визг петель кладбищенских ворот. «Волки воют, когда на небе полная луна», – вспомнила она где-то услышанное, с холодком в сердце успокоила себя, что в реке она в безопасности. В этот чудесный и жуткий момент на светило наползло облако, и в нем, в его очертаниях, Яна увидела волчицу. Тут снова послышался волчий вой, и ему вторил кто-то невидимый в далекой или близкой лесной чащобе.
Отвлекшись, она не заметила, как река коварно унесла ее вниз по течению. Яна развернулась и поплыла в обратную сторону. Оказалась, что скромная речушка обладала не девичьим норовом. Янке пришлось со всех сил загребать ладошками, чтобы продвигаться к тому месту, где она бросила свою одежду. И стоило ей только передохнуть, как безжалостная река уносила ее обратно. «Мы так не договаривались!» – сказала Яна реке. А река не ответила, она жила тем, что несла свои воды в другую реку, свою старшую сестру, поручив ей донести себя в море.
Янка сделала несколько лягушачьих рывков по серебристой волне, ступила на песчаное дно, ухватилась за кустарник, и на берегу наступила на колючку бодяка. Она тихо вскрикнула, ответом раздался короткий волчий вой из черного леса. Огляделась, чтобы не напороться на что-либо похуже, поднялась на луг. Место было незнакомое, река удружила, и Янка, осторожно ступая, пошла к тому месту, где оставила одежду. Она прошла излучину, которую совершенно не запомнила, отдавшись воле течения и свету луны, и все никак не могла найти то место, где тропинка привела ее к реке. Вдруг две серые тени возникли перед ней, леденящий ужас сковал ее. В отраженном лунном свете блеснули две пары волчьих глаз. «Только не бояться!» – сверкнуло в голове. Это была пара молодых волков. Они никогда в жизни своей не видели вышедшей из реки обнаженной человеческой самки. Ее мокрая кожа блестела и пахла рекой, травами и едва-едва теми человеческими покрывалами, запах которых привлек их на берегу у кустарника. Яна, не дрогнув, пошла на ночных пришельцев, волк и волчица встали, отошли в сторону. Тут она и увидела свою одежду, сразу обернулась, помня, что зверь нападает сзади. Но они не собирались нападать, покружили друг вокруг друга, вновь сели на задние лапы. Наверное, это было самое яркое ночное приключение в их жизни.
Яна понимала, что в этой нереально-безумной ситуации она не сможет одеться, волки тут же бросятся на нее, и вновь придется уходить в спасительную глубину реки, отрывая от себя сомкнувшиеся челюсти... И как их прогнать: криком, руками и ногами; собак напугать можно, сделав вид, что нагибаешься за камнем... Волка не испугать и палкой.
Яна резко развела руки, как для хлопка, удара, вознесения, замерла, как на кресте. Волки вздрогнули, переглянулись.
– Уходите в лес, в лес!
Они послушались и, не оглядываясь, исчезли, растворились в серебристом тумане на лугу.
И ушла, как волчица
Яна тихо зашла во двор. Пес узнал, шевельнулся, звякнул цепью. Не скрипнув ни дверью, ни половицей, вошла в дом.
Хозяева, видно, улеглись. За неприкрытой дверью, едва различимый разговор, пошептушки.
Яна остановилась, чутьем поняла, что о ней разговор.
Тихий, усталый голос Петра:
– Да, нормальная она девчонка. Ну, беда такая у нее. Помочь надо оклематься...
– Беда, беда! Вечно ты кого-то жалеешь! Меня бы пожалел! Посмотри, какие у меня руки, не то, что у нее!
Яна прислонилась спиной к стене, зная, что не уйдет, пока не выслушает все, что думает о ней гостеприимная хозяйка.
– Да не надо целовать мои руки. Поздно уже! Лучше ее руки посмотри, может, все исколотые. Ты ж понимаешь, что у них с головой не все в порядке. Вдруг у нее ломка. Вот, куда она на ночь поперлась? Я за детей боюсь, Петя. Вдруг в голове что-то переклинит, возьмет – и зарежет ночью.
– Ну, ты совсем уже...
Яна подавила вздох, посмотрела на свои обруганные руки и остро пожалела, что не отдалась течению и не уплыла за тридевять... деревень. Нашлись бы люди добрые – и одежонку дали голой девчонке, и накормили бедолагу.
Иван сидел за столом, тупо смотрел в мерцающий экран телевизора. Увидев Яну, он встрепенулся и даже частично протрезвел.
– О, Яночка! А я уж собрался тебя искать.
– Что-то не видно, – устало ответила она.
– У тебя мокрые волосы... – размягченным голосом сообщил он. – Где ты была?
– Принимала ванну.
– Цивильно у них! Давай останемся... – Иван с самой искренней любовью, на которую только способен выпивший русский парень, посмотрел на Яну.
Яна промолчала, Иван вздохнул и, взяв ее за руку, повел в гостевую комнату, где уже была расстелена кровать. Иван плюхнулся у стены, а Яна улеглась с края.
– Петька на рыбалку зовет с утра, – сонным голосом пробормотал Иван. – Пойдем?
– Пойдем.
Яна повернулась на другой бок, давая понять, что разговор исчерпан.
А Ивану таинства луны были до лампочки. Его «небо» было потолком, в него он и устремил свой затухающий взгляд, перед которым все мелькала круговерть ярчайших красок деревенской мечты-красоты.
– Корова – голландская, гуси – хохляцкие, овцы – швейцарские, свиньи – эт-то немецкие, а петух – патриот, – пробормотал он в потолок и заснул.
Яна лежала с открытыми глазами. Огромный деревенский дом, в котором, казалось, как чудо, витали счастье, любовь и тепло единых душ, живущих чисто, непорочно и открыто, вдруг превратился в одночасье в душный склеп, домовину... Чужие люди, чужая, унылая жизнь и – чужой человек, который храпит рядом, на огромной нелепой кровати, вырубленной из векового дуба. Как девочка Маша из детской сказки, которая попала в медвежью избу... Яна тихо встала, подошла к окну. Ей снова показалось, что на луну вновь наползает силуэт волчицы. Решение пришло скоро, как облегчение от глотка свежего воздуха. Она надела кроссовки, взяла свою дорожную сумку, на цыпочках вышла из комнаты.
Вера тоже никак не могла заснуть. В доме наркоманка, какой тут сон! Удружил бравый командир, друг, называется... Совсем ума у мужиков нет! Что у нас тут – наркологический диспансер?! И вдруг Вера явственно услышала, как скрипнула дверь гостевой комнаты. Нет, не показалось!
Она птицей выскочила из постели, стремительно кинулась к двери, в последнее мгновение, удержавшись, чтоб не распахнуть ее настежь. Сквозь приоткрытую дверь увидела, как ночная пришелица вышла в коридор и направилась к детской комнате. Вера подалась вперед, чтобы задушить, порвать в клочья негодяйку, если она лишь дотронется до дверей детской. Но, ускорив шаг, гостья прошла прямо к выходу. Вера перевела дух. Хорошо, что сдержалась, не выдала себя. Яна тихо закрыла за собой дверь. Выждав, Вера, как была в ночной рубашке, на цыпочках пошла за ней. Сердце стучало, она просто сгорала от любопытства: что еще затеяла тайно куда-то собравшая странная гостья...