Выбор ее сердца
Шрифт:
Маршалл продолжал безмятежно спать, зарывшись лицом в подушку. Эва могла бы лежать с ним вот так до самого полудня, когда он проголодается и неминуемо проснется. Но тут подал голос мочевой пузырь.
Предприняв более решительные действия, она сняла его руку с груди и спрыгнула с кровати.
– Доброе утро, – прохрипел он.
Когда последний раз она куда-то прыгала! Обычно она с трудом выползала из постели, скрежеща зубами при мысли о необходимости жить дальше.
– Доброе
При мысли о том, что придется опорожнить мочевой пузырь в туалете, отделенном от спальни лишь тонкой стенкой, Эва неожиданно смутилась. После всего, что между ними было, это казалось особенно нелепым. Справив нужду и умывшись, она заползла обратно в теплую постель.
– Ты согреваешь куда лучше грелки, – сообщила она, прижимая к нему замерзшие ступни.
– Ну, так пользуйся.
Эва решила по максимуму зарядиться положительными эмоциями от кратковременной связи. Маршалл обнял ее сильной рукой, она даже вжалась спиной в его грудь.
– Как ты себя чувствуешь? – Его слова завибрировали вдоль ее позвоночника.
Не так-то просто ответить на этот вопрос. Она и не ожидала, что он его задаст. К счастью, он не мог видеть ее лица.
– Я? Что сказать? Ликую? Будто заново родилась? – Я ни о чем не жалею. Прошлая ночь была именно такой, как я и хотела. И даже больше. Ты великолепен, Маршалл.
Она почувствовала, как напряглось его тело.
– Вообще-то я спросил, имея в виду сегодняшний день, – неловко пояснил он.
Она непонимающе заморгала:
– А что сегодня?
– Годовщина.
Даже вылитое на голову ведро холодной воды не оказало бы более отрезвляющего воздействия. Эва тут же позабыла о теплом теле Маршалла и окунулась в пучину боли и отчаяния, едва дыша.
Трэвис. Ее бедный пропавший брат. Двенадцать месяцев без мальчика, которого она любит всю жизнь! А она позволила себе отвлечься на мужчину совершенно ей незнакомого.
Эва завозилась на кровати, пытаясь встать, Маршалл разжал объятия.
– Я в порядке, – сдавленно ответила она. – Всего лишь еще один день.
Он перекатился на бок, явив взору татуировку на груди. Прошлой ночью ей отчаянно хотелось увидеть ее, но в комнате было темно, а сейчас не до этого.
– Хорошо.
Эва обмерла. Что с ней творится? Проснувшись, она даже не вспомнила, что у нее есть брат, занятая мыслями о Маршалле. Что же она за сестра такая?
«Ты хотела забыть, – безжалостно напомнил тоненький голосок у нее в голове. – Всего на одну ночь. Разве не к этому ты стремилась?»
Да, но не так. Она не собиралась стирать Трэвиса из памяти.
– Всего лишь еще один день, – солгала она, поспешно доставая из комода трусики и леггинсы.
– Важный день, – негромко поправил Маршалл.
Она натянула свитер,
– Но не заставший меня врасплох. Я давно его ждала.
Маршалл сел, упершись в спинку кровати, тщательно подоткнул одеяло вокруг талии.
– Знаю.
– Тогда зачем завел разговор об этом?
Он посмотрел на нее серыми, как грозовое небо, глазами.
– Просто хотел выяснить, как ты себя сегодня чувствуешь. Забудь об этом. Ты выглядишь превосходно, – неловко солгал он.
– Все нормально.
Да что с ней такое? Маршалл не виноват, что она решила воспользоваться им, чтобы забыться. Он отлично послужил цели. Возможно, даже слишком хорошо.
– Итак, тронемся в путь после завтрака? – с наигранной веселостью крикнула она из ванной. Щеки горели – то ли от недавней страсти, то ли он злости на собственную забывчивость, то ли от смущения, что ведет себя как неуравновешенный подросток. Или от всего сразу.
Маршалл ничего не ответил.
– Мне правда нужно ехать, – пояснила она, нарушая возникшее молчание. Отложила расческу и вышла из ванной, готовясь снова окунуться во взрослую жизнь. – У нас обоих есть обязанности.
Интересно, о чем он сейчас думает. Казалось, даже моргать стал реже.
Наконец он едва заметно кивнул:
– Я провожу тебя до магистрали Саут-Коаст, а потом вернусь в Кэл. К тому времени дорога уже будет свободна.
На Эву накатило отчаяние. Неужели она думала, что ночь сможет что-то изменить? Она же сама хотела, чтобы они отправились каждый своим путем, сообщила Маршаллу, что ей нужна короткая интрижка. Все же горечь просочилась в ее тоскующую по Трэвису душу.
– Да, хорошо.
Определенно, так лучше.
– Хочешь, чтобы я расклеил листовки по дороге от Норсмана до Калгурли? Тогда тебе не придется туда возвращаться.
Эва испытывала физическую боль от его заботливости и острее ощущала собственную резкость. В груди закололо, пришлось опереться плечом о дверной проем.
– Ты хороший человек, Маршалл Салливан, – с трудом вымолвила она.
Выражение его лица по-прежнему оставалось непроницаемым.
– Это я уже слышал.
И снова продолжительное молчание, во время которого они настороженно смотрели друг на друга.
Наконец Маршалл откинул одеяло, намереваясь встать. Чтобы не смотреть на ту часть его тела, с которой вчера очень близко познакомилась пальцами и губами, Эва поспешно отвернулась, выпалив первую пришедшую в голову отговорку:
– Пойду тосты поджарю.
Хороший человек.
Не такие слова хочет услышать мужчина от женщины, с которой провел ночь. Не «фантастичный» или «незабываемый», не «впечатляющий» и «великолепный».
Хороший.