Выбор Кота
Шрифт:
— Мы сможем раздобыть сколько угодно табака в форте Спрингфилд. У них должно быть и виски, которое в КЗ на вес золота. Слава богу, мы пока еще на территории Южного округа. Соберем урожай.
Она улыбнулась ему.
— О'кей, Валентайн, считай, ты меня подрядил. Мы поедем поездом. Но мне надо будет сделать парочку визитов, так что, как попадем в КЗ, позволь мне стать нашим штурманом.
На складе форта Спрингфилд, последнего поста на границе Свободной Территории Озарк, они запаслись кормом для лошадей. Дювалье и Валентайн доложились дежурному офицеру раз веду
Валентайн нашел здорового вьючного мула, и ему даже не пришлось употребить их влияние как Котов, чтобы заполучить это животное. Конюх, ухмыляясь, передал ему седло и поводья:
— Это дьявольское отродье. Ставлю пятьдесят баксов, что через пару дней ты пустишь его на бифштексы.
Кроме того, они подписали чек на изрядное количество дешевых сигарет, табака и папиросной бумаги, а также на несколько бутылок настоящего ликера. Лошадиный корм и продукты для себя они навьючили на спину мула.
По настоянию Дювалье, выйдя из города, они повернули на восток и еще на полдня задержались на Свободной Территории.
— Мы в Миссури не единственные разведчики. У куриан есть свои шпионы в каждом приграничном форте, не сомневайся, — пояснила она.
Валентайн удостоверился, что за ними нет хвоста, спешиваясь и прячясь за уступами холмистой местности в то время, как Дювалье вела его лошадь в поводу. Когда гвардейский патруль потерял их след, парочка повернула на север.
— Отличная работа. Ты справляешься, Валентайн.
— Как насчет того, чтобы называть меня просто Вал? — спросил он. — Так меня обычно зовут друзья.
— Смешно: мою фамилию тоже часто сокращают до Вал. Не будем же мы близнецами Вал. Зови меня Алисой или, если хочешь, Али.
— О'кей, Али. А я буду откликаться на Дэвида.
— Поглядим. Каждый раз, как я говорю «Дэвид», тут же вспоминаю Рю, с этим его отеческим тоном. Мне больше нравится Вал. Но если тебе понадобится быстро меня разбудить, зови Дювалье. Так орал мне в ухо старина Рурки, когда хотел, чтобы я мигом оказалась на ногах.
Они решили, что будут продвигаться по штату Миссури вдоль его западной границы, среди холмов восточнее Канзас-Сити. Затем пересекут реку Миссури где-нибудь в районе Сент-Джозефа, войдут в Небраску и там, вокруг Линкольна, начнут искать поезда западного направления.
Еще не уйдя далеко от размытых границ территории Южного округа, они перешли на ночные марши. Днем встреча с врагами была опаснее, поскольку троги, обитающие в долине Миссури, предпочитали нападать в светлое время суток. Как следует отдохнув после полудня, они взяли курс на закат по старой дороге. У мула было особое мнение насчет путешествия по ночам, и он предпринял все возможное, чтобы настоять на своем. Он то и дело останавливался, как вкопанный, и они не знали, как сдвинуть его с места.
— Не удивительно, что конюх так легко с ним расстался, — заметил Валентайн.
— Может, его чем-нибудь поманить? — предложила Дювалье. Она толкала мула сзади, в то время как Валентайн тащил его спереди. — У нас еще остались сливы?
— Это будет действовать, пока сливы не кончатся. Но уж потом он и шагу без них не
Проблему с заупрямившимся мулом удалось решить с помощью приема, который Дювалье в шутку окрестила «танцем буги-вуги». Когда Валентайн тащил мула за уздечку, тот двинул его так, что чуть не оторвал Валентайну ухо. Кровь потекла по его лицу, и Валентайн ринулся в лес, вскоре вернувшись оттуда с длинным тополиным прутом. Молотя свистящей веткой по земле, воздуху, мулу, поклаже, он выкрикивал какие-то тарабарские ругательства. Это необычное представление побудило мула по собственной воле припустить вдоль дороги. Отныне всякий раз, когда мул объявлял забастовку, Валентайн принимался размахивать своим прутом, осыпая упрямое животное непереводимыми проклятиями, которые, как ни странно, имели действие. Мул тут же пускался в галоп, спасаясь от противных криков и ударов.
— Нам скоро придется установить дежурство, — сказала Дювалье чуть позже, когда они остановились перекусить.
— Почему?
Она потянула за молодой кленовый побег.
— Начисто обглодан.
Кто-то ободрал с ветки листья и кору, оставив ее голой, как крысиный хвост.
— Гроги?
— Да. Если ты когда-нибудь присматривался к их дерьму, то знаешь, что их желудки не очень-то переваривают эту пищу.
Валентайн напряг слух и обоняние, но не учуял в лесу никого, кроме совы где-то вдалеке.
— Служба Волком лишала меня такого удовольствия. Я никогда не патрулировал в Миссури, только пересекал эти места несколько раз к востоку отсюда.
— Точно не знаю, способствуют листья и кора их пищеварению или они их просто заглатывают, чтобы утолить голод. В любом случае, если видишь обглоданные ветки, знай — здесь прошли гроги. И эти знаки сохраняются дольше, чем их следы. Или дерьмо. И первая очередь дежурить выпадает мне, — Она ущипнула его за нос и потянула, чтобы он лучше улавливал легкий ночной ветерок. — Бог знает почему, но я не могу заставить идти этого мула.
Уладив проблему с мулом, Валентайн обнаружил, что ему нравятся ночные переходы. При его нынешнем кошачьем зрении ночной приглушенный пейзаж был отчетливее, чем, как он помнил, при самой яркой луне. Слух его тоже не подводил, в темноте их сопровождали звуки ночных насекомых, а сами Коты передвигались намного бесшумнее, чем их дневные противники. Валентайн и Дювалье укладывались спать сразу, как рассветет, предварительно поев, и дремали в течение всего жаркого дня. Даже мул привык к этому распорядку.
Несколько раз они сталкивались со следами Волчьих патрулей, но они становились все более редкими по мере того, как Коты приближались к старому коридору Канзас-Сити — Сент-Луис. Если на первом отрезке их пути и имелся опасный пункт, то им был именно этот коридор. Теперь они действовали но очереди: один из них шел впереди, присматриваясь и прислушиваясь, а второй вел мула. Однажды, когда Валентайн всматривался в лес в излюбленном грогами районе на границе штатов, мул вздумал заорать в ночной тиши. Валентайн поклялся, что утром же разделает эту тварь на бифштексы. Но мула то ли никто не услышал, то ли услышали, но не захотели связываться, только все обошлось. Они прошли опасный коридор, не встретив ничего, кроме следов и отпечатков колес.