Выбор Кота
Шрифт:
— Так-то лучше. — Она свернулась калачиком в своем углу.
К рассвету они вышли к реке Платт, в том месте, где она, загибая большую петлю вокруг Омахи, впадает в Миссури. Коты сделали остановку в густом перелеске на склоне речной долины. Они встрепенулись, заслышав игум поезда, но, найдя позицию, с которой удобно было наблюдать за дорогой, обнаружили, что состав идет на восток.
Пока Валентайн толок несколько украденных початков кукурузы в муку под крики взлетающих птиц (была очередь Дювалье расставлять ловушки и охотиться ради забавы на птичек при помощи ручной ракетницы), он внезапно почувствовал, что им повезет. Сегодня или, по крайней мере, завтра они сядут в поезд. Он чувствовал, что готов войти в башню Линкольна и взглянуть, коли на то пошло, на этого Номера Первого. Или же он просто предвкушал путешествие на поезде после недели утомительного пешего пути.
Вернулась Дювалье, неся фазана.
— Он спал, и не понятно, отчего погиб. Я просто нашла его и подобрала. — Алиса села на камень и открыла свой маленький перочинный нож.
Она перерезала фазану горло, едва не обезглавив его, и подставила под струю крови обеденную миску.
— Какие же красивые у них перья, — сказала она и принялась ощипывать дичь. — Хочешь крови, Вал? Отличная, еще теплая. Полно витаминов.
Валентайн жевал листья одуванчика и молодые побеги папоротника.
— Нет, спасибо. Без лимона и сахара не буду.
— Очень полезно для глаз, друг мой. Впрочем, как хочешь. А я запасусь железом.
Она выпила кровь, с удовольствием облизнула губы и продолжила щипать фазана. Валентайну почему-то нравилась свежая кровь только в холодную погоду, возможно, это напоминало ему зимнюю охоту с отцом.
Фазан оказался старым и жестким, и они сварили из него суп, который съели, вылавливая пальцами из бульона обжигающие кусочки и дочиста обгладывая кости.
— Это у нас завтрак или обед, Али? — поинтересовался Валентайн, глядя на восходящее солнце.
— Это философский вопрос. Я слишком устала, чтобы с ним справиться, Валентайн. Потуши костер и давай спать.
Она растянулась на подстилке из пальмовых листьев, которую разложила, чтобы уберечься от холодной земли. Валентайн тоже расслабился. Прислушиваясь, не идет ли поезд, он смотрел на дремлющую Дювалье. Ее лицо разгладилось во сне, и он решил, что в целом она привлекательна. «У тебя уже целый год не было женщины, — сказал ему голос разума. — Держи себя в руках. Она твой товарищ, а не любовница».
Состав, идущий на запад, они прождали три дня. Валентайн надеялся, что его предчувствие удачи оправдается, несмотря на задержку поезда.
Они коротали время, исследуя окрестности моста и делая зашифрованные записи в дневнике Валентайна. Никогда ведь не знаешь, какие сведения могут оказаться полезными Южному округу. На обоих концах моста стояли сторожевые будки. Днем охранялся лишь западный пост, а ночью в каждом дежурило по паре часовых. Будки дополнялись караулкой возле поселения под названием Гретна, на краю заброшенных земель, простиравшихся до самых руин Омахи. Транспортные вооруженные патрули охраняли восточный берег реки Платт и проезжали через мост на западный берег, вероятно, вплоть до реки Миссури, южнее Омахи.
Коты услышали приближающийся поезд раньше, чем он показался на краю низкой долины.
Западная будка на мосту вполне годилась, чтобы в нее наведаться. Это добавило бы им большей правдоподобности: пара дезертиров, преследуемая местными властями, ищет хоть какое-то укрытие.
Состав был еще далеко, когда они приблизились к сторожевому посту. Часовой средних лет, при котором были работающая рация и велосипед, вышел из домика под островерхой крышей, с ружьем наперевес. У него было обветренное лицо человека, большую часть времени проводящего на воздухе.
— Привет, — сказал Валентайн, взобравшись на насыпь и тяжело дыша, как будто залез на высокую гору. Он согнулся, упершись руками в колени, притворяясь, что выбился из сил. — Не верится, что добежали. Я во что бы то ни стало сяду в этот поезд.
— Тогда придется сделать еще один рывок, — возразил охранник, глядя с подозрением на пару незнакомцев. — Поезд здесь не останавливается.
— Ну и трудный, похоже, тип, — обратился Валентайн к Дювалье достаточно громко для того, чтобы часовой его услышал. Он снова посмотрел на охранника. — Послушай, я застрял здесь. Я не собираюсь взрывать поезд, я только хочу сесть на него. Меня зовут Уэст Рис, а это — моя невеста, Али. Мы собираемся через две недели сыграть свадьбу в Гранд-Айленде. Я там служу, а во Фримонте мы навещали моих родственников. Они ведь ее не знали, понимаешь? Меня отпустили из части на уикенд, но пришли старые друзья, приятели, знаешь, как оно бывает?
— Не сказал бы, что знаю, — проворчал часовой. Но, по крайней мере, он не потянулся к рации. Валентайн заметил родинку возле его рта.
— Мой сержант, конечно, меня прикроет. Если мы успеем на этот товарняк, комар носа не подточит.
— Не в мое дежурство, сынок. Не знаю, как там принято у вас, где и сторожить-то, кроме бродячих собак, некого, а мы здесь, в Омахе, держим ухо востро, и правила здесь что-то да значат.
Валентайн уже сунул руку в карман за сигарами, когда Дювалье внезапно расплакалась.
— Н-не видать тебе повышения, а то и еще х-х-ху-же, — всхлипывала она.
Валентайн был обескуражен не меньше часового.
— Твоя мама была так д-д-добра, подарила мне свое обручальное к-к… кольцо… Что нам д-д-делать? — Хныча, она подняла на Валентайна полные слез глаза.
Валентайн обнял ее:
— Не бойся, милая. Я что-нибудь придумаю. Как обычно, да?
— Эй вы, двое, — сказал охранник, почесав затылок. — Ладно, прыгайте в этот чертов поезд. Только если что, я отлучался в кусты и вы меня никогда в жизни не видели.
Валентайн протянул ему сигару.
— Спасибо тебе. Это от моего папаши. Он имеет дело с богатеями в Седар-Рэплдс, на той стороне реки. Сигары вообще-то для шафера, но ты возьми одну.
— Тогда и оставь их шаферу. Я не возьму, и точка. И послушай моего совета — не делай больше глупостей. Когда я был в твоем возрасте, сам нарушал правила. Будете меня помнить, ребята?
Поезд выехал на противоположенный берег Платта и уже двигался по мосту.
— Будем, спасибо! — сказала Дювалье, целуя охранника в щеку, — Иногда чем человек грубее снаружи, тем нежнее внутри, — пробормотала она вполголоса, когда они занимали позицию возле шпал. — От таких сначала не ждешь ничего хорошего, но на самом деле их не стоит бояться.