Выбор Кота
Шрифт:
— И где это?
— Ступайте прямо на северо-запад, пока не доберетесь до горы, очень большой — все десять, а то и пятнадцать миль длиной. Если наткнетесь на ручей, сверните влево, если нет — то вправо. Они расположились как раз у истока этого ручья. Стада вы увидите издалека — у Орлов их тысячи голов.
— Спасибо, сэр, — сказала Дювалье.
— Удачи вам, мистер Лоусон, — добавил Валентайн.
Лоусон прокричал несколько приказов, и его люди бросились их исполнять.
— Ты отличный дипломат, Смоки, — сказал Валентайн, когда они покинули фургон Лоусона в сопровождении одного из всадников. — Никогда бы не подумал, что ты на такое способна.
Она сжала его руку:
— Ты не поверишь, как я умею заговаривать зубы, когда мне надо куда-то попасть.
Они выехали на закате, держа курс на северо-запад. Желудок Валентайна отставал от сознания, и у него все переворачивалось внутри от усталости. К тому же прибавилась еще одна забота. Он сказал о ней вслух, когда они слезли ненадолго со своих импровизированных седел из одеял и всякого тряпья, чтобы дать отдохнуть лошадям:
— Вот чего я не понимаю, Али: как он узнал, где именно находится лагерь Крыльев Орла? Они ведь останавливаются каждый год в разных местах, верно? И ты сказала, что Семь Полос и Орлов даже не назовешь друзьями.
Она на минутку задумалась, затем покачала головой:
— Валентайн, их всадники отъезжают довольно далеко. Охотятся, сгоняют отбившийся скот. А иногда, насколько я знаю Семь Полос, и прибирают к рукам заблудившуюся скотину других кочевников. Он ведь дал нам лошадей, так? Если б он был пособником «Ломаного креста», на что ты, похоже, намекаешь, почему бы ему не выдать нас сразу, мертвыми или живыми? У них в фургонах по меньшей мере двадцать ружей. И будь уверен, его люди знают, как ими пользоваться. У нас не было бы шансов. Прекрати паниковать. Семь Полос, конечно, весьма сомнительный народ, но я никогда не слышала, чтобы одна группа кочевников предавала другую. Любой другой кочевой клан наказал бы их за это. Я хочу сказать, что смерть…
— Все, хватит. Твоя взяла. Иногда надо, чтобы тебя кто-то выслушал, чтобы пережевать все доводы и отбросить сомнения.
Несколько миль тяжелого перехода через Дюны помогли Валентайну отбросить тревожные мысли. В конце концов он убедил себя, что беспокойство, которое внушили ему Семь Полос, проистекало от недосыпа.
Они сделали привал на пару часов, но костра не разводили, решив, что отдых им нужнее горячей пищи. Дювалье подбодрила его, пообещав горячее мясо, как только они найдут лагерь Орлов. Пока лошади щипали траву, они слегка подкрепились содовой, крекерами и сыром, что напомнило им о первом совместном походе.
К вечеру следующего дня они заметили конечную цель своего путешествия. Лоусон не обманул, говоря о горе. Покрытая травой громадина, как девятый вал, нависла над вереницами и группками деревьев у ее подножия. Стада были разбросаны по долине и крутым склонам холма.
Валентайн изучил холм в бинокль. И наконец разглядел его, неправильный треугольник из фургонов, на пригорке у подножия дюны. Основание треугольника выгнулось в виде арки, а его вершина вытянулась вдоль склона. На вершине горы, как корабельная мачта, высилось одинокое дерево, и на его макушке сидел часовой. Валентайн одобрительно присвистнул.
— Тут нет и половины, Вал, — сказала Дювалье. — У них есть еще стада, которых нам не видно. Если пересчитать все семьи, то здесь окажется больше шестнадцати сотен человек. И на каждого из них приходится по пять коров.
— Как насчет обещанного бифштекса? — напомнил Валентайн, водя биноклем по рыжим и бело-рыжим стадам.
— Мы как раз вовремя, — ответила она, понукая лошадь. Жеребцы припустили рысью, почуяв в огороженном треугольнике себе подобных.
Вблизи лагерь производил еще более сильное впечатление. Сотни повозок образовали стену, внутри которой, на пригорке, бил родник.
— У них есть три типа фургонов, — пояснила Дювалье, пока они пробирались между стадами. Лишь пара быков уставились на них, большинство же коров не обратили никакого внимания. Валентайн отметил, как много здесь новорожденных, еле стоящих на ногах телят, которые неотступно следовали за своими мамашами. — Большинство Орлов живут в маленьких фургонах-домиках, это, как мне сказали, цыганские кибитки (кем бы эти цыгане ни были). Нет, пожалуйста, Вал, не надо сейчас уроков истории! В них впрягаются лошади. Помимо этого, есть грузовые повозки — те, у которых большие задние колеса, а передние поменьше. Их, из-за тяжелого груза, тянут быки, порой по шестнадцать на повозку. Стена, которую ты видишь, составлена как раз из них. И из длинных боевых фургонов. В них запрягают ломовых лошадей. И когда кочевники останавливаются где-нибудь дольше чем на день, они сооружают укрепления. Боевые фургоны снаружи обиты металлическими листами, а между ними — окна с двойными стеклами и бойницами для винтовок. Пространство между алюминиевыми листами заполняется песком. Даже дети в этом участвуют. У них для этого есть специальные маленькие лопатки и ведерки. За один вечер они способны поставить вполне внушительную стену, сцепив фургоны между собой. А за пару дней успевают вырыть траншеи и окончательно укрепить стену.
Когда они подошли ближе, Валентайн увидел, что на практике представляет собой укрепление из боевых фургонов. Треугольный форт был даже снабжен маленькими мини-фортами по углам. Группы из четырех фургонов возвышались наподобие башенок на стене замка, отмечая главные ворота.
— Поддерживать огонь — забота подростков, — продолжала Дювалье. — Когда я рассказываю это тем, кто имеет детей, они только смеются. Кочевники рубят деревья для костров только в крайнем случае, они используют опавшие листья, сломанные ветки. Хотя когда они только начинали кочевать, порубили слишком много леса и завалили им всю округу. Так что теперь они берегут лес. Они и коровий навоз используют. Смешивают его с травой, ветками, листьями и прессуют в сухие брикеты. Получается хорошее топливо, почти без дыма. Подбирать все, что попадется под руку, и превращать в топливо — вот занятие для молодняка от двенадцати до шестнадцати лет, потом они уже считаются достаточно взрослыми для собственных лошади и ружья. Когда кочевники разбивают лагерь, они сажают помидоры, картошку, горох. И если снимаются с места, не успев собрать урожай, ставят колышки. Это у них называется «оставить на будущее». У Орлов есть кланы-союзники. Это группы семей, отделившихся, чтобы создать собственный клан. Такое происходит примерно раз на одно поколение. Иначе эти караваны разрастаются так, что им уже не прокормиться.
Валентайн отметил, что никто из лагеря не выехал к ним навстречу поинтересоваться, чего ради они явились. Люди, пасшие коров, лишь посматривали на них из-под полей фетровых шляп. По всей видимости, часовой на наблюдательной вышке давным-давно дал знать, что приближаются незнакомцы.
Широкий проем в стене из фургонов также служил водостоком из ручья, питавшего лагерь. Он бежал по каменистому ложу и исчезал, петляя, среди деревьев на восточной стороне. Коты спустились с горы и направили лошадей к дальнему холму лагеря. После прочитанной Дювалье лекции Валентайн был готов к вони от горящего навоза, но пахло лишь людьми, готовящейся пищей и скотом. Он с восхищением рассматривал устройство лагеря, траншею, укрепления.
Долговязый мужчина с тонкой бородкой и в пыльной шляпе, махая рукой, вышел поприветствовать их. Он узнал Дювалье и улыбался.
— Разрази меня Бог, если это не Рыжая Малютка из Канзаса! — воскликнул он, топнув ногой и, как конь, тряся головой. — Уж три года минуло, сестра.
— Привет, Дьякон. Я вижу, ты по-прежнему мастер по крестинам. Я тут привела еще одного южанина. Это Дэвид Стюарт, он вообще-то из Миннесоты. У нас была трудная дорога, не окажете гостеприимство?
— Крылья Орла гарантируют вам это, тебе и твоему брату. С радостью, Рыжая Малютка, с радостью.