Выбор оружия
Шрифт:
8
Веру отправили на кухню, разогревать обед, а сами устроились совещаться в комнате;
Дверь плотно закрыли, а через некоторое время, подкравшись на цыпочках, Казначей выглянул в коридор, чтобы убедиться: их не подслушивают.
— Что будем делать? — спросил он, усаживаясь на диване и избегая смотреть Фролову в лицо. — Завтра утром они приедут.
— Если раньше уголовка не заявится.
— Не заявится, я же тебе объяснял.
— Ты много чего объяснял. И про полную кассу в магазине — тоже.
— Да кто знал, что они деньги прячут! Раньше такого никогда
— Кстати, про «раньше»: твоя подруга, которая там работала, нас не заложит?
— Откуда? Мы же разбежались сто лет назад, да и не знает она ничего. Тем более, опознавать нас некому.
Фролов так посмотрел на Казначея, что у того пропала вся бравада, мелькнувшая в последних словах. Тем не менее он пробормотал:
— А то тебе на войне стрелять не приходилось…
— То на войне.
Всю ночь Фролов пил, отгоняя воспоминания. Когда счет пошел на второй литр, страх пропал. Алкоголь вытолкнул на поверхность позабытое в свете последних событий чувство самоуважения и желание добиться поставленной цели, устроить свою жизнь. В конце концов, предки нынешних американских миллионеров лет двести назад грабили почтовые поезда. Не говоря о доморощенных нуворишах, прошедших тот же путь раз в двадцать быстрее. К тому же не он нажал на спусковой крючок.
Страх ушел, но дельных мыслей не рождалось. Семен передернул плечами:
— Не знаю я, что делать. Ты у нас умный, ты и предлагай. Только больше… без этого самого.
— Как ни крутись, а бабки отдавать придется.
Может, конечно, Максима опера и прихватили, но после того шухера, что мы устроили, им сейчас не до него.
— Пушку надо продать. От нее одни неприятности.
— Да? Думай, что говоришь-то! Она же по уши «грязная». Спихнем мы ее какому-нибудь придурку, а он с ней попадется.
— Попадется — его и посадят. Сам же говорил, что нас никто не опознает.
— А у тебя голова, оказывается, варит, — Казначей посмотрел с уважением. — Только надо все это обмозговать как следует, чтобы к нам никаких концов не осталось. Знакомым продавать нельзя, но и на рынок просто так не придешь.
— Чего рынок? Бросить на улице, кто-нибудь и подберет.
— Ночью надо было бросать. Ладно, посиди пока дома, подумай, а я попробую от тачки избавиться. Жаль, а что делать? Если удастся у кого-нибудь сотню-другую перехватить, то в аккурат хватит с долгами рассчитаться.
Наказав, если что-то случится, сразу сообщать ему на пейджер, Казначей уехал. Не только искать деньги — ему казалось безопаснее на какое-то время исчезнуть из дома. Как ни убеждал он Фролова в их безопасности, а тоска на сердце лежала. Не понимая, каким образом это происходит, он тем не менее знал множество случаев, когда оперативники раскрывали самые безнадежные дела, где изначально не было ни свидетелей ни улик.
Была бы возможность раздобыть хоть тонну-полторы баксов, и Казначей, не задумываясь, удрал бы из города, пересидел бы смутное время в любом медвежьем углу, нимало не переживая за сестру с ее хахалем. Но, во-первых, денег не было, а во-вторых, Артем все же отдавал себе отчет, что если возьмутся искать всерьез, то никакая конспирация его не спасет. Как ни крути, а он не разведчик с навыками нелегальной жизни, секретными явками и фальшивыми документами и не криминальный авторитет с межрегиональными связями.
Пейджер в кармане коротко пискнул — пришло сообщение о курсе валюты, и Казначей вспомнил о Перекатникове. Он, кажется, вчера что-то хотел?
Взвесив все варианты, Казначей звонить не стал, а прямиком направился к заводу, на территории которого располагался приемный пункт. Через пролом в заборе подходы к нему просматривались со всех сторон. Методом визуального наблюдения Казначей засады не обнаружил, а вскоре перехватил засаленного мужичка, только что сбагрившего какой-то металлолом и поспешавшего к ларьку:
— Погодь чуток! Там чисто? Мужик оказался понимающим и закивал годовой:
— Ментов нет. А у тебя что, что-то серьезное? Могу подсобить, если сам боишься. Мне по фигу, если и повяжут, так ничего не сделают, у меня справка из дурки есть.
Из своих скудных запасов Казначей выделил два червонца:
— Где тебя найти, когда понадобишься?
— Да вон, за гастрономом, все наши собираются.
Чем может пригодиться счастливый обладатель заветной справки Артем пока не знал, но интуитивно чувствовал, что знакомство перспективное. Распрощавшись пожатием руки, он завернул на проходную и поинтересовался у сторожа:
— Валентин с Николаем здесь?
— Сегодня не приезжали.
Известие было хорошим: раз в день они обязательно навещали свою «точку», и если не были с утра, то непременно появятся к вечеру. Переставив «фиат» так, чтоб были видны въездные ворота, Артем затарился бутылкой пива и настроился на длительное ожидание, но оно завершилось гораздо быстрее. В начале четвертого часа мимо проехала знакомая зеленая «семерка» Валентина, а ровно в шестнадцать, посидев у бреши в заборе и убедившись, что вокруг «приемника» лишней суеты не наблюдается, Казначей разыскал знакомого мужичонку и отправил его с заданием:
— Скажи, пусть сюда выйдет, поговорить надо. Из милиции опер пришел.
Мужик было засомневался, опасаясь подставить хозяина хлебного места, но Казначей убедил его новой двадцатирублевой субсидией из числа денег, похищенных в магазине:
— Давай, дуй, не тормози! Я что, по-твоему, на мента похож? Он знает, кто я такой, у нас договоренность такая, по бизнесу…
То ли и впрямь справка у мужика была не липовая, то ли в глазах Казначея он разглядел нечто такое, что отбивало охоту спорить, но выкобениваться перестал и поручение исполнил толково.
Валентин появился минут через пять и, разглядев, кто его ждет, опешил.
— Ты?!
От неожиданности все инструкции, которые вдалбливал Волгин, из головы у него вылетели.
А вскоре после начала разговора он мечтал лишь об одном: побыстрее избавиться от нежелательного визитера.
«Хорошо, что он не позвонил, — думал Валентин, одновременно поддакивая Казначею. — Мой телефон наверняка прослушивают. Конечно, они могут и следить за мной, но так даже лучше: сами повяжут этого урода, а ко мне — никаких претензий. Скажу, что он мне пистолетом пригрозил, словесно, и потому я не мог подать никакого сигнала. И зачем я с ним вообще связался?»