Выбор пал на меня (другой перевод)

Чейз Джеймс Хедли

Корридона это устраивало. Он не хотел быть связанным домом. А не имея вещей, особенно дорогих сердцу, Мартин в любой момент мог без сожаления оставить квартиру и никогда сюда не возвращаться и не вспоминать. Как место для ночлега она его устраивала и даже имела некоторые преимущества в виде решеток на окнах и крепких дверей. К тому же по вечерам ему никто не мешал – остальные помещения в здании были заняты разными коммерческими фирмами, и сотрудники уходили в шесть вечера. Тогда Корридон оставался один в этом

большом доме.

Корридон проснулся в восемь утра. Он не спешил выбираться из постели. Неторопливо потянулся и уставился в потолок. В голову сразу полезли мысли о том, надо или нет уезжать из Англии. Не переставая думать о своих делах, он встал, побрился и начал одеваться. Пока Корридон сражался с галстуком, не желающим завязываться в узел, в дверь постучали. Корридон спустился по лестнице, ведущей к единственному входу в квартиру, и открыл дверь. Он ожидал увидеть почтальона. Однако перед ним предстал лучащийся доброжелательностью инспектор Роулинс из Центрального уголовного бюро.

– Доброе утро, – ощерился в улыбке Роулинс. – На ловца и зверь бежит.

Глядя на этого крупного мужчину лет пятидесяти, с широким румяным лицом, можно было подумать, что он вчера вернулся из отпуска с морского побережья. Даже после двух суток непрерывной работы Роулинс оставался энергичен и бодр. Корридон знал его как храброго, добросовестного, честного, но очень хитрого полицейского, скрывающего холодный, ясный ум за добродушной улыбкой деревенского священника…

– А, это ты, – буркнул Корридон. – Чего тебе надо?

– Уже позавтракал? – оставил без внимания его недовольство Роулинс. – Я бы не отказался от чашечки чаю.

– Заходи, – нехотя отозвался Корридон. – Чая не будет. Если хочешь, могу предложить кофе.

Инспектор прошлепал за ним вверх по лестнице в маленькую темную гостиную. Пока Корридон варил кофе, Роулинс медленно бродил по комнате, насвистывая себе под нос и ничего не упуская из виду.

– Не могу понять, почему ты живешь в такой дыре, – наконец произнес он. – Почему не найдешь себе что-нибудь поудобнее?

– Эта квартира меня устраивает, – пожал плечами Корридон. – Ты же знаешь, я не домосед. Как твоя жена?

– Прекрасно. – Роулинс приступил к кофе. – Сейчас небось гадает, где я. Нелегко быть женой полицейского.

– Изумительная возможность обманывать супругу и рассказывать ей сказки. – Корридон закурил сигарету и задумчиво глянул на инспектора. Обычно тот не приходил в гости просто так. Любопытно, что же привело его с утра пораньше?

– Брось, я уже вышел из того возраста… А где ты провел прошлую ночь, старина? – вдруг поинтересовался Роулинс.

Корридон стряхнул пепел на ковер и растер его подошвой ботинка.

– Когда-нибудь я упаду в обморок от твоих хитростей, Роулинс. Говори прямо – что случилось?

Инспектор наивно улыбнулся:

– Вечно ты торопишься с выводами, старина, это твой недостаток. Ты мне нравишься, Корридон. Конечно, ты скользкий тип, порой излишне жестокий, к тому же тебе не мешало бы хоть иногда быть честным, но…

– Ладно, ладно, – махнул рукой Корридон. – Мне не до шуток. Что произошло?

Роулинс вроде бы смутился. Но Корридон не принял смущения всерьез, поскольку великолепно знал хитрюгу полицейского.

– Ты разговаривал с Милли Льюис вчера вечером? – Полицейский окинул Корридона быстрым проницательным взглядом.

«О боже, – подумал Корридон. – Я как чувствовал… девчонка влипла в историю из-за этого кольца…»

– Да. Мы встретились в клубе. А что?

– Ты был у нее дома?

– Пытаешься острить? Думаешь, я имею обыкновение посещать таких, как Милли, на дому?

Роулинс отхлебнул кофе, и выражение его лица стало очень серьезным.

– Ты ведь по-дружески относился к ней, не так ли?

– Да. У нее неприятности?

Роулинс покачал головой:

– Уже нет.

Корридон замер, недоверчиво глядя на инспектора.

– Как это?

– Она умерла, приятель.

Корридон резко отодвинул чашку и вскочил. Холодная дрожь пробежала по спине.

– Умерла? Что случилось?

– Ее убили. Вчера вечером. Около половины двенадцатого.

– Понимаю…

Корридон, засунув руки в карманы, беспокойно прошелся по комнате. Он был потрясен. Милли успела стать частичкой его жизни. Теперь ему будет недоставать ее доброй улыбки.

– Вот я и подумал, – продолжал Роулинс, – может, тебе что известно. Она не упоминала, случайно, что у нее свидание?

– Милли ушла из «Аметиста» в одиннадцать, – отозвался Корридон. – Я вышел минут через десять и видел, как она разговаривала с мужчиной на углу Пикадилли. Потом они вместе пошли в сторону ее квартиры.

– Значит, это было примерно в двадцать минут двенадцатого?

Корридон кивнул.

– Только не проси меня описать того мужика. Я не обратил на него внимания. Проклятье! Помню, он худощавый, в темном пальто и шляпе…

– Жаль. – Роулинс задумчиво потер подбородок. – Обычно ты бываешь наблюдательнее. Да, от этого проку мало.

Корридон зло выплюнул сигарету и тут же закурил новую. Он хмуро смотрел в окно. У Милли осталась дочь. Надо чем-то помочь. У Милли не было ни пенса за душой… Значит, еще больше нужны деньги.

– Довольно грязная смерть, – бесстрастно сообщил Роулинс. – Очевидно, маньяк.

Корридон повернулся к нему.

– Перерезано горло, – ответил на невысказанный вопрос инспектора. – Должно быть, парень совсем потерял голову. Придется присмотреть за другими «девушками». Немотивированные преступления на сексуальной почве всегда очень трудно раскрывать.