Выбор шатеры
Шрифт:
С трудом поборов подступающую панику, стараюсь мыслить логически. Куда мальчишка-альтаирец на ночь глядя мог пойти? Ответ приходит сам собой: скорее всего в наше тайное место. Там хорошо думается. Я сама в своё время показала его Эвану. Но обычно мы ходим туда вместе. Мог бы и меня с собой позвать!
Бросаю взгляд на вечерний небосклон. Стоит поторопиться. Ещё немного и звезда Сатаба окончательно исчезнет за горизонтом. Лучше вернуть домой Эвана до темноты, чтобы отец Марк не успел заметить отсутствия своего подопечного, иначе нам с Анигаем достанется на орехи за то, что не усмотрели за альтаирцем.
Кутаясь посильнее в старый
Наконец, вдали забрезжил свет окон дома Мазеды. Эван должен быть где-то поблизости. Приглядываюсь. Точно! Сидит, закутавшись в меховой плащ, на низенькой каменной изгороди. Задумчиво смотрит в большое светящееся окно дома лекаря. Когда Эвану плохо, он всегда приходит сюда. Значит, сейчас у него на душе ещё та катарская метель.
Молча сажусь рядом. Какое-то время мы оба заворожено наблюдаем, как дружная семья лекаря с радостью встречает своего толстенького главу дома. Не красавица, но в целом довольно миленькая жена помогает снять плащ своему лысенькому мужу-коротышке. Смотрит на него такими влюблёнными глазами! Дети – один другого меньше – смеясь, пытаются забраться к счастливому отцу на руки. Идиллическая картина семейного счастья, которое мы с Эваном только и видели, что здесь, сидя на холодном заборчике.
Зависть, обида и злоба на свою незавидную судьбу – вот какие чувства вызывает у меня свет, идущий от этого семейного очага.
И, похоже, не у меня одной.
– У меня никогда не будет такой семьи, - внезапно тихо говорит Эван. – У меня вообще никогда семьи не будет. Ни жены. Ни детей.
В его голосе слышится такая тоска, что у меня невольно щемит сердце. Нет! С моим альтаирцем явно что-то происходит!
С удивлением смотрю на мальчишку. Ему пятнадцать лет, а он о семье думает! Ну, точно на голову больной! О девках бы лучше думал. У нас в Катаре мальчишки возраста Эвана ни одной юбки уже не пропускают, а он…
– Зачем тебе семья? – не выдерживаю я. – Семья – это ответственность. А ответственность… Ты сам говорил, что не любишь её.
Эван поднимает на меня свой пронзительно синий грустный взгляд. Свет от дома лекаря Мазеды освещает его бледное уставшее лицо. И тут происходит нечто совсем уж странное. Похоже, я сама начинаю сходить с ума…
Я вдруг неожиданно для себя ошарашенно замечаю, что… какой же он всё-таки красивый – этот мальчишка-альтаирец. И уже почти совсем взрослый! Не понимаю, когда он успел так вырасти?! Почему я сразу не заметила этого?! Черты лица – правильные. Мужественные. Я бы даже сказала аристократические. Нос прямой. Губы… Словно отточенные. К ним так и хочется прикоснуться. Конечно, Эван довольно худенький. Он ещё только подросток. Повариха Мария всё время жалуется, что не в коня корм: растёт ввысь, а не в ширь. А ещё бледный: кожа белая, волосы светлые. Сразу видно - не дариец. Зато взгляд такой проникновенный. Словно в душу смотрит. Вот как сейчас: гляжу в его бездонные синие глаза и падаю, падаю, падаю…
– Ада… Ада… - голос Эвана, доносящийся откуда-то
И что это было?! Я в шоке от самой себя! Альтаирец словно загипнотизировал меня своим взглядом!
– Ты меня совсем не слушаешь, Ада, - с лёгкой обидой говорит он и отворачивается.
Похоже, я и вправду немного засмотрелась на Эвана и прослушала всё, что он мне там говорил. Хотя… Что мой альтаирец мог мне такого важного сказать?
– Пошли домой, - Эван встаёт, берёт меня за руку. Замечает, что я пытаюсь посильнее укутаться в свой старенький плащ. Дубак такой, что зуб на зуб не попадает. Не долго думая, Эван снимает с себя меховой плащ и накидывает его на меня. Я пытаюсь остановить его, но всё бесполезно.
– Ты чего?! Ты же простынешь! Тебе же нельзя…
– Ничего со мной не будет. А вот ты продрогла совсем.
– Мне не привыкать! – пытаюсь вернуть плащ, но Эван не даёт мне этого сделать.
– Но если тебя из местных мужиков, кто увидит… Особенно, если поддаты будут… Ты же альтаирец! Они же тебе голову сразу отвертят!
– Темно уже. Если кого и встретим, всё равно не поймут, что я альтаирец, - упёрто отзывается мальчишка. – Пошли, а то отец Марк нас скоро схватится.
Явно не желая слушать мои возмущения на тему того, что он сам без плаща заболеет - умрёт, и что мне потом с его трупом прикажете делать? – Эван направляется к церкви, крепко держа меня за руку. Понимая, что спорить с этим упёртым бараном бесполезно, сдаюсь. Мне ничего не остаётся, как послушно последовать за своим альтаирцем.
***
Всю дорогу до дома священника мы идём молча. Эван держит меня за руку, словно боясь потерять в кромешной тьме. Останавливаемся возле входа во двор. Сразу же пресекаю попытки мальчишки проводить меня до моей хижины. Я живу недалеко от церкви, к тому же, если честно, мне хватило и дневного унижения, которое я испытала, когда Анигай показал Эвану наше нищее жильё.
Хочу вернуть плащ, но Эван не берёт.
– Замёрзнешь.
Какое-то время стоим молча возле двери. Эван всё ещё держит меня за руки, греет мои ледяные ладошки дыханием.
– Может, всё-таки объяснишь, что с тобой происходит? – не выдерживаю я. – Ты последнее время сам не свой.
Альтаирец не поднимает глаза.
– Я не понимаю, о чём ты…
Вот всегда он так! Если не захочет – слово из него не вытянешь! Но только не в этот раз.
– Ты никогда не умел врать. Сам скажешь, что случилось, или мне у отца Марка спросить? Он наверняка в курсе дела.
Эван знает: я настырная. Если что в голову вбила, просто так не сдамся, поэтому…
– Перемирие заканчивается, Ада.
– И? – совершенно не понимаю, какое отношение перемирие между двумя империями имеет отношение к моему мальчишке-альтаирцу. – Ты-то здесь причём?! Нет, я, конечно, понимаю, что война – это ничего хорошего. Опять в Катаре будет полно военнопленных, но…
Обрываюсь на полуслове. До меня запоздало доходит, о чём пытается сказать мне друг.
– Ты улетаешь! Ты возвращаешься домой! На Альтаир! – меня переполняет восторг! Я так счастлива за Эвана! Может, хоть на родной планете его не на шутку расшатавшееся здоровье пойдёт на лад, а то я уже вся извелась из-за его непрекращающегося кашля. – Господи, Эван! Как же я за тебя рада! Ты же так мечтал вернуться к своей семье!