Выбор ведьмы
Шрифт:
Автобус заурчал мотором и сдал задом. Тело Рады Сергеевны свалилось на пол.
— Мряа-а! — В высоком прыжке кот со всадницей на спине перемахнул через автобус. В несколько скачков миновал крышу, приземлился на капот, чиркнув когтями по металлу, спрыгнул чуть не под колеса… Автобус вильнул, едва не врезавшись в стену, разразился заполошным гудком, а кот с хохочущей ведьмой понеслись дальше. Ирка стиснула ногами бока кота… и они взлетели. Волосы ведьмы и хвост кота победно вились под встречным ветром. Мряа-а! — перебирая лапами по потолку, кот пронесся над головой скачущей на козе бабке. Бабка свистнула… и коза тоже взлетела. Сзади нагоняла Танька. В лучах автобусных фар они мчались по скальному проходу, то обгоняя друг друга, то отставая, то выписывая
А когда впереди серебряной монеткой в сумраке засветился выход, Ирка обогнала бабку и прокричала:
— Чего ты хочешь? Чтоб я отпустила Симаргла?
— Нет! — выкрикнула бабка.
— Оставила в заточении?
— Нет!
— Так что же мне делать?
— Если бы я знала, хортицкой ведьмой-хозяйкой по-прежнему была б я, а не ты! — прокричала в ответ бабка, ныряя в приближающийся свет. Ирка подтолкнула кота пятками.
Глава 46
Объединенные волшебные силы
Серые всадники на бревнах заливали берег Молочной бесконечным половодьем. Радужная драконица с изорванными в лохмотья крыльями бросила отчаянный взгляд наверх — неба над головой не было, вместо него было сплошное месиво чешуи, когтей, крыльев… Мелькали топоры и копья в руках всадников на аспидах, били хвосты, и впивались в грудь врага когти, в круговерти неистовой свалки полыхало пламя, взмывали султаны пара и дул ветер, и снова хвосты, крылья, когти… Драконья кровь лилась нескончаемым потоком, сыпались оторванные крылья аспидов и летели выбитые из седел всадники, падая прямо на копья наступающей «серой кавалерии». Мимо, беспомощно молотя подрубленными крыльями, пронесся багрово-алый змей и с грохотом рухнул оземь. Табити кинулась было к нему… но волна серых всадников уже накрыла его, как накрывает прилив. Посреди боевых порядков «серой кавалерии» вспыхнуло неистовое драконье пламя, разбежалось широким кольцом, охватывая прущих вперед серокожих, и погасло, оставив выжженную проплешину. И тут же ее затянуло новыми серокожими, прущими в проем между башнями. Сами башни еще сражались, но черные побеги все теснее сжимали их в давящих объятиях, и трещины разбегались по сверкающему льду. Отчаянно метались земляные драконы, раз за разом разверзая землю, но серокожие все прибывали и прибывали, мгновенно заполняя открытые на их пути провалы собственными телами, не ведая ни страха, ни боли, ни сожаления, и их совсем не становилось меньше, будто Мертвый лес мог порождать их бесконечно. Табити начинала верить, что так оно и есть! И скоро между врагом и Пещерами не останется никого, кроме искалеченной радужной драконицы. Она еще раз запрокинула голову, отчаянно вглядываясь в нескончаемую схватку в небесах.
Прямо над ней, яростно работая крыльями, несся черно-красный огненный змей. Хорошо знакомый огненный змей, змей, который должен быть вовсе не тут, а в тюрьме! Надежда, что ее сын Татльзвум Ка Рийо одумался и прилетел в бою искупить свои ошибки, развеялась мгновенно — в когтях его обвисли двое маленьких драконят, морковные хвостики-змеечки отчетливо выделялись на черной чешуе брюха. Радужная драконица завизжала, пронзительно и безнадежно, понимая, что только чудом кто-то из бойцов сумеет вырваться из схватки.
Чудо произошло. Круговерть боя на миг распалась, из него выпала серебряная драконица. Ей понадобился всего один взгляд, чтобы понять, что происходит, — и вслед удирающему Татльзвуму Ка Рийо ударила длинная извилистая молния. Электрический разряд вонзился змею-отступнику точно под хвост! Татльзвум с воплем взвился, потом нырнул в воздухе едва не до самой земли… Прямо под ним сгустилось белое облако — вылетевшая из-за хвоста Повелительницы Грозы Белая Змея готова была подхватить малышей… Но Татльзвум выровнялся и рванул дальше. Перед ним возник призрачный юный воин. Сыплющий искрами меч здухача рубанул по бронированной шее. Татльзвум дохнул огнем, здухач вильнул, пропуская
Его появления словно ждали.
— Аррррр! — черный силуэт Пса вставал над горизонтом все выше… выше… Страшнее. Мертвый лес снова пришел в движение — деревья мерно двинулись вперед. Лес яростно навалился на еще сражающиеся ледяные башни — мертвые стволы громоздились один на другой, сковородка башни-Горпыны и кузнечный молот увязали в ветках. Черные баррикады поднимались все выше и выше… Башни захрустели, как орех в щипцах. Бабах! Точно пушки грохнули — осколки льда взмыли вверх и осыпались искристыми кристаллами на наползающие на уцелевший фундамент мертвые деревья. Столбы света взмыли к небесам… лишь один задержался на краткий миг, на фоне неба возникло женское лицо, нахмуренное и словно виноватое, сияющие губы шепнули: «Гальку мою… Дочку… Защити…» — И сполох унесся в зенит. «Серая кавалерия» хлынула в проем, будто где-то прорвало удерживающую ее плотину. Неистово рычащие Дъна и Лаума пали на них сверху, Мраченка и Белая Змея отчаянно мчались на помощь… Табити поняла, что только она, старая покалеченная змея, да четверка молоденьких змеиц — вот все, что противостоит этой неудержимой силе на пути к Пещерам! Она пошире расставила лапы, готовая дорого продать свою жизнь и жизни тех, кто остался за ее хвостом — и змеенышей, и драконьих жен, и дочку этой, из башни…
Позади пронзительно загудел клаксон. Табити вывернула длинную шею… Прыгая по кочкам и ломясь сквозь кусты, вдоль берега мчался автобус! Рядом, прямо над белой гладью реки, неслась девчонка верхом на пестром коте. Над ней будто муха вилась вторая девчонка, на метле, за спиной у нее распушила толстый хвост черная кошка, а у пояса, привязанная за длинные брови, болталась… отрубленная голова.
По пятам за девчонками галопом, будто призовой скакун, мчалась коза, а совсем не юная всадница в строгом брючном костюме сидела на ее спине ловко, будто скакала на козах всю жизнь. А может, так и было?
— Лизка! — завопила Табити. — Ты откуда тут взялась?
Бабка соскочила с козы и, легко прыгая по камням, поспешила навстречу драконице:
— Табби, дорогая, сколько лет, сколько зим!
— И не говори, Лизетта, вы, человеки, столько и не живете! — елейно протянула драконица. Громадная чешуйчатая морда наклонилась к женщине, и они… расцеловались, лишь чмокая воздух у щек. От чмоков драконицы вокруг бабки заклубился дым и начала тлеть выбившаяся из прически прядь.
— Надеюсь, мне ты тоже рада, змейка моя.
Автобус затормозил, камешки из-под колес шрапнелью рассыпались у самых лап Табити, из распахнувшейся двери выпрыгнул Вольх Всеславич, кинул взгляд на прущих вперед серокожих и атакующих их змеиц… и молча надел шлем. В окошках автобуса заплясало зеленое ведьмовское пламя, тут же сменившееся белым, потом желтым, автобус медленно окутался ореолом, похожим на многоцветное северное сияние, такое яркое, будто на берегу Молочной пылала звезда. Из этого сияния вышел худой вислоусый дядька в кольчуге и плоской, как блин, милицейской фуражке.
— А доброго вам здоровьечка, шановна пани змеица! — поздоровался дядька Мыкола, глянул вверх, глянул вниз… и с тихим звоном потянул из ножен меч. Меч становился больше, больше… и вместе с ним рос и старый богатырь. Голова в милицейской фуражке поднялась над холмами. Вольх Всеславич коротко рубанул воздух ребром ладони. Над берегами Молочной разнесся древний клич наднепрянских земель, клич, под которым свершались и подвиги, и преступления, но не было места трусости.
— Ну, хлопцы… Робы грязь! — И дядька Мыкола ринулся на серокожих.