Выбор воина (Витязь - 2)
Шрифт:
Они бросились к дереву. Рев лавины настигал их. Земля сотрясалась, как мечущийся в горячке раненый.
– Не выдержит!
– крикнул Гюльви, карабкаясь вверх по стволу.
– Выдержит!
– отозвался снизу Косматый.
– Ей много зим! А лавины здесь часто!
Потом они перестали слышать друг друга: грохот стал оглушительным. Гюльви уже долез почти до самого верха, когда лавина настигла их. Над скалой, под которой они ночевали, вспухло облако снеговой пыли. Скала дрогнула, как воин, принявший удар на щит. Вал снега, несущий камни и обломки деревьев, накрыл преграду и ринулся дальше. Гюльви заорал и не услышал своего голоса в грохоте лавины. Ему казалось, что снежная волна надвигается очень медленно. В этом почти
Ему мнилось, он смотрит на происходящее откуда-то сверху. Лишенный чувств, холодный как лед. И видит огромный вал снега и двух маленьких человечков, цепляющихся за тростинку... Человечек наверху судорожно дергает веревку, привязанную к поясу нижнего, но тому не успеть... "Боги! Это же я тяну Косматого!" - подумал Гюльви, и его швырнуло с небес обратно в собственное тело. И стена снега, как пес, сорвавшийся с привязи, ринулась на него... И ударила! Гюльви вцепился в ствол. В первый миг его едва не расплющило, а потом веревка, обмотанная вокруг поясницы, рванула его с такой силой, что затрещали кости: "Косматый сорвался!" Гюльви цеплялся за ствол из последних сил. Дышать было нечем. Он оглох и ослеп. Лавина колотила и терзала его, веревка тянула прочь, и в какой-то миг воин понял, что ему не удержаться. Но он продолжал цепляться - наверное, одной силой воли. Дерево стонало и скрипело, сражаясь заодно с человеком. Оно словно хотело ему помочь, но сил у Гюльви уже не было. Его пальцы онемели и скользили. Поток снега прижимал воина к стволу дерева, плюща о мерзлую древесину как заготовку о наковальню. Напирал, стараясь развернуть, сорвать и швырнуть вниз, в клубящуюся белую муть. А веревка, натянутая как тетива лука, дергала за пояс, передавливая тело пополам. Гюльви казалось, что спина его вот-вот сломается... И вдруг стало легче. Давление на поясницу внезапно прекратилось. "Что... Веревка лопнула!"
– Косматый!
– заорал Гюльви в отчаянии.
– Косматый!!!
Он не сразу понял, что слышит свой голос. Еще выл ветер и снег напирал на спину, но это был слабый напор неподвижной снеговой кучи. И воин обнаружил себя закопанным по плечи в верхушку здоровенного сугроба. Гюльви сидел в обнимку со старой сосной, а сугроб медленно оседал, ссыпаясь вниз под обрыв. Воин почувствовал, что ужасно замерз, а тело избито так, как будто его лупили дубинками круглый день. И еще он понял, что остался один. Веревка порвалась... Нет! Она не порвалась! Просто Косматый перерезал ее...
Глава 3
Час расплаты
Не любы мне горы,
Хоть и был я там
Девять лишь дней.
Я не сменяю
Клик лебединый
На вой волков...
Из "Младшей Эдды"
Стоянка была временной. Несколько шатров, укрытых звериными шкурами и лапником, и костер, который развели под прикрытием больших валунов. Шатры разбили у подножия скал, вздымавшихся почти от самой воды на головокружительную высоту.
Двое из самых молодых и ловких воинов разведали тропку, по которой можно было подняться наверх. Там начиналось поросшее лесом плоскогорье, откуда натащили лапника для шатров и где охотились, чтобы добыть свежего мяса. Там же, наверху, обосновались дозорные, чтобы загодя увидеть идущие корабли. И никто не знал - друзья это будут или враги...
Остатки Стурлаугова хирда стояли здесь уже восемь дней. Это было то самое место, где хевдинг назначил своему сыну встречу. Если весть не достигла цели и посланные с ней воины погибли в пути, тогда остается отчаянная попытка прорваться мимо Халогаланда, идя мористей, так, чтобы с берега шнеккер нельзя было заметить. Но это значит - много дней без свежей воды и пищи, посреди водной пустыни, на большом корабле с немногочисленной командой. А ведь даже для того, чтобы управляться с парусом, нужно несколько человек, да кормчий, да черпальщики воды... Это не говоря уже о том, что ветер может смениться и придется идти на веслах.
Но хуже всего то, что воины начали роптать. Они предлагали зарыть добычу здесь, а самим налегке отправиться в путь, чтобы потом вернуться сюда с хирдом и, уже ничего не опасаясь, забрать сокровища. Вчера вечером хирдманы подступили к хевдингу с этим предложением, крича, что проклятое золото погубит их всех, как погубило уже их побратимов. Стурлауг понимал, что совет, быть может, и неплох, но воины вели себя слишком вызывающе и кровь ударила хевдингу в голову. Он вскочил на ноги, отшвырнув в сторону меховой плащ.
– Если вы считаете, что я уже не гожусь вам в вожди, тогда пусть любой из вас оспорит мое право!
– крикнул он им.
Секира грозно блестела в его руке. И воины, глядя в его налитые кровью глаза, отступились. Никто не захотел выйти против Ингольвсона один на один.
– Ну что ж!
– прорычал хевдинг.
– Значит, будет, как сказал я! Добычу мы не оставим!
Теперь Стурлауг сидел на плоском валуне и мрачно смотрел, как набегающая волна с шорохом выносит на берег мокрый плавник. Точно так же когда-нибудь она вышвырнет на чужие камни обломки "Рыси" или его собственный вздувшийся труп. Черные предчувствия переполняли душу хевдинга. Его расчетливый ум боролся с алчностью, но последняя побеждала раз за разом. Ингольвсон прекрасно понимал, что воины правы, но никакие силы на свете уже не могли заставить его даже на время отказаться от золота, добытого в этом походе. Стурлауг просто не в силах был сделать это... Ему хотелось верить, что все обойдется, но хевдинг знал, что его старый знакомый Ольбард Синеус тоже умеет считать. Дружина Ольбарда велика, и если варяжский князь придет по его, Стурлауга, душу... Тогда - никакой надежды! А Синеус считать умеет, да еще этот его вещий дар... Он вполне может провидеть и место и время встречи... Остается надеяться на гонцов, отправленных домой. Ингольвсон боялся даже думать о том, что будет, если они попадут в плен к халогаландцам. Нет таких людей, что выдержали бы многодневные изощренные пытки... И тогда вместо Хагена сюда придут вольные ярлы Халогаланда...
Стурлауг поднял глаза к низкому небу, покрытому быстро несущимися облаками. Где-то там сияют сплетенные из клинков стены Вальхаллы. Если Отец Дружин не оставил еще Ингольвсона и не отнял последние крохи удачи, ярлы могут столкнуться здесь с варягами, и тогда у "Рыси" останется надежда удрать от тех и от других...
Поддавшись внезапному порыву, хевдинг выхватил нож и полоснул себя по левому запястью. Широкий клинок окрасился кровью. Стурлауг хлестким движением стряхнул багровую влагу в костер, горевший рядом. Затем сделал то же в сторону моря. Волна жадно поглотила дар.
– Один!
– Имя бога, произнесенное вполголоса, ветер украл с губ и унес ввысь. Хевдинг выпрямился, зная, что хирдманы наблюдают за ним, и вдруг почувствовал незримое присутствие за правым плечом. Волна Силы пронзила его насквозь, огнем озноба пронеслась по жилам. "Бог воинов услышал!"
И, словно подтверждая эту мысль, сплошная стена облаков вдруг на миг разорвалась, плеснув в лицо Стурлауга солнечным светом! Хевдинг глубоко вдохнул пряный морской воздух и нащупал на груди заветный мешочек. "Бог слышал! Самое время вопросить Руны..."
Воины видели, как вождь достал что-то из-за пазухи и накрылся плащом с головой. Наступила тишина, лишь чайки стонали над волнами да шумел прибой. И ветер трепал выбившуюся из-под плаща прядь рыжих с проседью волос... Хирдманы замерли, понимая, что хевдинг беседует с богами. Откроют ли они ему будущее? Каким оно будет?.. Стурлауг под плащом вдруг вздрогнул, словно получил удар, и в тот же миг сверху, со скал, раздался крик:
– Паруса! Цветные паруса на Закате!!!
Плащ отлетел в сторону, словно сорванный вихрем. Хевдинг вскочил на ноги и проревел: