Выдающиеся белорусские политические деятели Средневековья
Шрифт:
Грамоты были подписаны Ягайло, Витовтом и всеми вельможами и магнатами Польши и Великого княжества Литовского. Городельская уния подтвердила «недопущение» православных к политическим правам, запретила браки между католиками и православными. У историков существуют разные мнения о Городельской унии. Е. К. Новик, И. Л. Качалов и Н. Е. Новик писали о ней в «Истории Беларуси с древнейших времен до 2008 года»:
«В отличие от Островного соглашения Городельская уния юридически оформила политическую самостоятельность Великого княжества Литовского под властью польского короля, даровала новые права той части феодалов, которые приняли католичество и польские гербы: высшие должности предназначались только католикам. Это свидетельствовало о зависимости политики Витовта от Ягайло, а также от Ватикана, было своего рода дискриминацией православных феодалов. Тут находился центр противоречий между католиками и православными. При жизни Витовта три привилеи (грамоты) Городельской унии не выполнялись. Взрыв произошел после смерти Витовта.
В соответствии с Городельскими привилеями впервые создаются подчиненные Витовту воеводства. Первоначально на основе прежних княжеств были созданы Виленское и Трокское воеводства, в дальнейшем – ряд новых воеводств – Берестейское, Новогрудское, Витебское, Минское, Полоцкое, Мстиславское и другие. Все территории государства разделили на 30 поветов.
Витовту принадлежит идея заключения унии между греческой и римской церквями, между православными и католиками.
После заключения Городельской унии 1413 года из Великого княжества Литовского начался отъезд в Московское великое княжество православных князей и феодалов, также их переход в католичество. Процесс начавшейся полонизации безусловно мешал Княжеству отделиться от Польской Короны. В результате Великое княжество Литовское так и не стало отдельным, независимым королевством, а стало составной частью Речи Посполитой. Князь Витовт понимал это, но должен был на это пойти, вынужденный обстоятельствами. Витовт организовал самостоятельную православную митрополию с центром в Новогрудке. Вынужденный во внешней и внутренней политике ориентироваться на Польшу, он хотел провести унию православной и католической церквей.
В 1415 году в Констанце была подписана грамота, в которой император Сигизмунд обещал «поддерживать Витовта против всех его врагов», а также быть в союзе с его детьми и наследниками, которых не было.
В 1416 году на Констанцком церковном соборе Польская Корона и Великое княжество Литовское подписали совместный меморандум о действиях Тевтонского ордена:
«Мы просили еще великого магистра Конрада Чольнера, чтобы он из любви к Искупителю вывел нас из мрака к свету, дал бы нам путь от погибели к спасению, крестил бы нас, как распространитель духовного единения, и научил бы правилам божиим и познанию веры. И так как мы слышали от католиков и верили, и теперь верим, что ангелы божии радуются каждому раскаивающемуся, то полагали, что магистр и Орден должны много радоваться нашему обращению. Однако оказалось, что магистр совершенно отступил от примера ангелов и нисколько не разделяет их радости, что обращением нашим и нашего народа был сильно смущен, уподобляясь Ироду, который был сильно встревожен рождением Христа, и хотел препятствовать обращению нашему и нашего народа.
Будучи уже на царстве польском мы послали торжественное посольство к магистру, указывая ему, что мы уже присоединились к католической Церкви через возрождение святого крещения, и просили смиренно его и рыцарей, чтобы установили и держали с нами мир, после того как они уже не имеют повода сражаться с нами и подданными наших земель, ибо мы уже пришли к единению с католической Церковью. Он же не хотел нам уступить даже одного дня мира, но, как мог сильнее, не переставал нападать на нас и на наших подданных.
У рыцарей и на уме не было увеличивать паству божию или распространять католическую веру, и только с жадностью стремились они к чужим владениям. С древнейших времен мы были свободны, владели спокойно нашим наследием и ни у кого не были в рабстве, однако рыцари стремились нас лишить свободы и мучили жестоко, несмотря на наше желание присоединиться к католической Церкви, имея в виду не просвещать наши души познанием истинного Бога, но овладеть нашими землями, наследием и имуществом.
Удивляемся, почему эти рыцари осмелились называть себя врагами христианства, будучи скорее препятствием и преградой».
В 1418 году великий князь Литовский Витовт был утвержден новым римским папой Мартином V в звании викария римской церкви в Пскове, Новгороде, Жемайтии, даже в орденском Дерте.
В 1420 году в Вильно прибыло большое чешское посольство – великий князь Литовский принял от гуситов чешскую корону, пообещав помирить их с католической церковью. В Чехию он не поехал, назначив туда своего наместника.
После Грюнвальдской битвы продолжались и набеги татар на Великое княжество Литовское, хотя они не шли ни в какое сравнение со сражением 1399 года на Ворскле – Золотая Орда уже пережила пик своего могущества. Сохранилось письмо Витовта великому магистру Тевтонского ордена от 1 января 1425 года:
«Достойный возлюбленный господин магистр! Мы не сомневаемся, что Вы, как наш особенный друг, услышите с удовольствием, что нас обрадовало и осчастливило. Поэтому мы Вам сообщаем, что татарское государство раздвоено и разделено, так что теперь там шесть государей, которые и борются за власть. Один из них, Махмет, находится при нас, а другие живут в разных местах, так как их земли велики и обширны. И вот случилось, что один хан, по имени Кудандах, вторгнулся в землю одоевского князя, а этот князь подчинен московскому великому князю, и хан три недели пробыл в одоевской земле, а оттуда двинулся и к нашим границам, где пробыл восемь дней, и увидев, что ничего не может сделать, отправился в землю рязанских князей, которые в настоящее время послушны нам. И тогда наши князья, бояре и люди, которые живут на границе, собрались и пошли за ханом. И нагнавши его, сразились с ним в рязанской земле и выиграли битву, без больших потерь. А язычников было много побито и взято в плен, знатных людей улан, которые княжеского рода, князей, вельмож и добрых людей, так что сам хан едва ушел с немногими слугами. Но его жены и сестры и других князей жены были или убиты или взяты в плен, так как они были одеты в мужские платья.
Это событие нас сильно обрадовало, что милостивый Бог даровал нам и нашим людям такое счастье, что они одержали такую блестящую победу, какой еще никогда не было, хотя и часто случались сражения».
Период после Грюнвальдской битвы – двадцать лет правления с 1410 до 1430 года – были очень насыщены в жизни Витовта. Сохранилось донесение английского посла своему королю Генриху V от 1421 года:
«Проехав всю южную Русь, нашел я Литовского Великого князя и княгиню в Кременце, в обществе одного из татарских князей, некоторых других князей, княгинь и рыцарства. Князю Витовту подано два послания коронованных лиц и драгоценный подарок от Английского короля. Князь принял меня с большим почетом и трижды пригласив обедать, усадил меня за столом между княгиней и татарским князем, имевшим бороду длиною ниже колен.
За одним из торжественных обедов, данных в честь посольства Великого Новгорода и Пскова, видел я, как посольства били челом, целуя землю и подавая шестьдесят подарков, в числе коих было: золото, серебро, шелковые ткани, сукно. Князь Витовт, прощаясь со мною, подарил мне две крытые шелком собольи шубы, 4 куска шелковых тканей, 4 лошади, 4 шапки, лук, стрелы, 100 золотых червонцев, и 25 штук серебра, стоящих 100 червонцев. В приеме золота и серебра я отказался, так как князь Витовт в то время был рьяным последователем Гуса. Затем, жена его княжна Ульяна прислала две золотые цепи, для ношения их на шее, одну обыкновенную, другую татарскую. Герольду моему дал князь лошадь, шубу, шапку, большие куски серебра и 6 червонцев золотом. Писарю моему князь подарил шубу, крытую шелком, и пяти находившимся при мне дворянам – каждому по куску шелковой ткани. А был я у Витовта девять дней».
В 1423 году великий Московский князь Василий Дмитриевич в своем завещании назвал великого князя Литовского Витовта опекуном своего сына и жены. Вступивший в 1425 году на московский стол внук Витовта Юный Василий Васильевич постоянно советовался с дедом.
В 1427 году Витовт, никогда подолгу не сидевший на месте, объехал «с инспекцией» свои русские земли. О своих впечатлениях о поездке в августе он писал руководителю Тевтонского ордена:
«Достойный возлюбленный господин магистр!
Мы уже писали Вам о нашем намерении посетить русские земли. Мы поехали на восток так, что московская земля оставалась у нас влево. Нас встретили великие герцоги из русских земель, которые по их достоинству также называются великими князьями – рязанский, переяславский, пронский, новосильский, одоевский, воротынский, – и обещали нам верность и послушание.
Принимали нас везде с большими почестями и дарили золотом, серебром, конями, соболиными шубами. Когда мы ехали назад, то московская земля была вправо, и мы думали заехать к нашей дочери – великой княгине московской, по ее просьбе, что можно было сделать в три дня; но так как мы замешкались в дороге, и нам оставалось еще много ехать, то мы не могли этого сделать. Как мы уже Вам писали, наша дочь, великая княгиня московская, сама недавно была у нас вместе со своим сыном, с землями и людьми отдалась под нашу защиту».
Сохранилась присяга великого князя рязанского Витовту:
«Государю моему великому князю Витовту я, князь великий Иван Федорович Рязанский добил челом и поддался ему на службу, и меня он принял. Обязуюсь служить ему верно и без хитрости, стоят с ним вместе против всех неприятелей. С кем он в мире, с тем и я должен быть в мире. Витовт должен оборонять меня против всех, а без его воли ни с кем не буду заключать договоров и не окажу помощи.
Если Витовт прикажет мне давать помощь великому князю Василию Васильевичу, своему внуку, тогда я должен его послушать, суд же и исправу с Василием Васильевичем обязан иметь по старому обычаю. Если бы у Витовта произошла ссора с Василием Васильевичем, или его дядьями, или братьями, тогда я должен помогать Витовту, как моему государю.
Князь Витовт не должен вступать в мою отчину, ни в землю, ни в воду. Суд и исправу дам ему во всех делах чисто, без переводу: его и мои судьи, съехавшись, постановят приговор. В чем судьи не сойдутся, разрешает Витовт. Этого присягой подтвержденного приговора никакой хитростью я никогда не должен нарушать относительно Витовта».
О потребностях поездки великого князя Литовского Витовта по русским землям в 1428 году сохранилось интересное письмо его шута Генне, адресованное великому магистру Тевтонского ордена:
«Достойный, возлюбленный милостивый господин!
Во-первых знайте, что мой господин великий князь и его жена, слава Богу, здоровы. Знайте, что я прибыл к великому князю во время его четвертой стоянки на пути от Трок до Смоленска. Доставлено ему во время похода 2700 коней, не считая тех, которые ему еще имеют доставить в Смоленске. Князь Сигизмунд, когда великий князь прибыл в его край, Когда принял его в замке, доставил двести коней, а кроме того поднес в подарок дорогие меха, соболи и много татарских денег. Затем поехали к Свидригайло, этот князь доставил девяносто коней, много мехов, соболей и много денег. Потом поехали в замок Минск, куда прибыло много татар с южных границ Литовского государства, и они привезли в дар коней, верблюдов, стрел и много других подарков.
Далее двинулись к одному замку, где князь посадил своего воеводу; тот доставил сто пятьдесят коней, меха и деньги, жена его и дети поднесли большие подарки. А когда мой господин, великий князь, отправился далее, рязанский великий князь вышел на встречу, вместе с пятью другими князьями, с княгиней и с огромной массой людей. Они принесли ему присягу в подданстве и дали много подарков, коней, соболевые меха и татарские монеты. Затем другие князья и паны, его вассалы, встречали нас, доставляя по 30, по 20, другие по 10 коней, собольих мехов и денег, так что трудно было бы все это записать. А особенно дарили моей госпоже великой княгине.
Знайте еще, что у великого князя были и посольства из Великого Новгорода, Москвы, Смоленска, и постоянно приезжают к нему послы: от татарского царя, от турецкого султана и от многих других христианских и нехристианских князей. Приезжают они с богатыми подарками – трудно было бы их все описать.
Мой господин князь очень доволен, что вы ему пишете о новостях. Знайте, что он сильно оправдывает и защищает Вас перед королем польским. Думаю, что скоро он к Вам напишет; пишите ему чаще, ибо он охотно Вас слушает. Как он был доволен, когда пришло к нему Ваше письмо 10 августа, на третьей стоянке перед Смоленском!
На другой день после праздника Богородицы отъезжаем на лодках от Смоленска до Киева и будем недели две ехать водою. В Киеве не долго пробудем, а через семь недель дороги будем уже в Луцке. Князь имел намерение объездить дальние границы своего государства.
Henne, до полудня рыцарь, пополудни – шут, ваш дворянин».
В этой поездке был заключен и следующий договор Великого княжества Литовского и Тверского великого княжества, дошедший до наших дней:
«Се яз князь великий Борис Александрович Тверский взял есмь любовь такову с своим господином, с дедом, с великим князем Витовтом, литовским и многих русских земель государем. Быты мне с ним за-один, при его стороне, и пособляти ему на всякого, без исключений; а господину моему деду, великому князю Витовту, меня великого князя Бориса Александровича, своего внука, боронити от всякого думою и помощью, а в земли и в воды и во все мое великое княжение тверское моему господину деду, великому князю Витовту не вступатися.
А дядям моим и братьям моим и племени моему, князьям, бытии мне в послушании: я, князь великий Борис Александрович волен, кого жалую, кого казню, а моему господину деду, великому князю Витовту не вступатися. А который захочет к моему господину деду, к великому князю Витовту со отчиной, и моему господину деду, великому князю Витовту со отчиной не принимать; подойдет-ли который к моему господину деду, к великому князю Витовту, и он отчины лишен; а в отчине его волен я, великий князь Борис Александрович, а моему господину, деду, великому князю Витовту не вступатися.
Арубеж отчине моего господина, деда, великого князя Витовта, по старине. А которые места порубежные потягли будут к Литве или к Смоленску, а подать будут давали к Твери, ино им и ныне тягнути по старому. А которые места порубежные потягли будут к Твери, а подать будут давали к Литве или к Смоленску, ино им и нынече тягнути по давнему, а подать давати по давному же.
А что учиниться меж нашими людьми и вашими, и волостели наши, вчинят исправу; а чему наши волостели не вчинят исправы, и нам съехався, да вчинить исправу без перевода; а земли воде и всему обидному делу меж нами суд общий.
А людям нашим гостям гостити меж нами путь чист, без рубежа и без пакости, а пошлины имати с моих тверских людей в моего господина деда, великого князя Витовта отчине, в Смоленске, в Витебске, в Киеве, в Дорогобуже, в Вязьме и по всему его великому княжению, по давнему, а нового не примышляти. А по моей отчине князя великого Бориса Александровича пошлины имати с людей моего господина деда великого князя Витовта в Твери, в Кашине, в Городке, в Зубцове и по всему моему великому княжению, по давнему, а нового не примышляти.
А на сем на всем я князь великий Борис Александрович дал есмь правду своему господину деду, великому князю Витовту, и крест целовал к нему. А по этой мне грамоте править».