Выдумщица
Шрифт:
— Правда? А в какую ее часть?
— В Сидней.
— Я прожил там шесть лет.
Черт!
— Надо же!
— А где проходила ваша практика?
Боже мой!
— В М-мэнли. — Да, в Мэнли, именно. Там жила Хоуп [2] . — Хоуп это моя сестра. Я потом расскажу вам о ней. Это длинная история. А сейчас я занята собеседованием.
— Ах, Мэнли? И как вы его нашли?
— М-м-м, я взяла такси.
Он опять тяжело смотрит на меня, не отрывая глаз, но в этот
2
Имя Хоуп соответствует русскому Надежда. (Примеч. пер.)
— Я имею в виду, — говорит он, задумчиво гладя себя серебряной ручкой между нижней губой и подбородком, — что вы о нем думаете?
В груди у меня затихший было ударник, вновь вернулся на сцену и заиграл свое бонго.
— Ну, там было… э… очень жарко… — Джон Сэмпсон поднимает бровь и согласно кивает. — …и люди были… очень доброжелательные… и вообще там было… мило и…
Он поднимает руку, останавливая меня:
— Хорошо. Расскажите немного о своем опыте работы.
Господи! Сейчас я провалюсь. Очевидно, предполагается, что я должна… что я должна делать на своей работе? Совет психолога: чтобы успокоиться, надо представить того, кто проводит с вами собеседование, в нижнем белье, тогда страх уйдет.
Ладно, рискну представить его себе в плотно облегающих жокейских штанах. Черных. «Кэлвин Кляйн».
— Опыт работы… — тяну я, представляя его себе почти голым. Нет, это не помогает. Без одежды он становится еще более грандиозным и наводящим ужас. А этот его бугорок? Он слишком отвлекает. Я даже думать не могу. — Мой опыт…
— Давайте, я вам помогу, — произносит он голосом, который моментально делает его застегнутым на все пуговицы. Он начинает читать то, что написано в моем заявлении, и во время чтения брови у него то поднимаются, то опускаются. — Два года работы в агентстве «Глори» в Лондоне. Страшим бухгалтером. В ваши обязанности входили подготовка пресс-релизов, поддержание связей с клиентурой, договоры с фотографами, создание информационных пакетов для прессы… — он продолжает читать, и я киваю головой при упоминании о каждой своей обязанности, как будто вспоминая, как и в самом деле делала это.
К этому моменту искусственный загар на моем лице — это последнее, что меня волнует.
7
Прочитав список моих обязанностей, Джон Сэмпсон закинул ногу на ногу и положил мой бланк на стол. За его спиной в широком окне офиса виден Лидс — уходящие в небеса деловые здания, новые гостиницы, краны, кажется, что весь город строится и растет. Я могла бы стать его частицей. Присоединиться к чему-то важному и роскошному. Господи, мне нужна эта работа!
— Список внушительный, — с непроницаемым лицом говорит он.
— Да, — соглашаюсь я, — это была серьезная работа.
В его глазах мелькает что-то подозрительно напоминающее насмешку, и он запускает пальцы в свои черные кудри. В глаза мне стреляет отблеск от его часов, ослепляющих своей серебристой дороговизной.
— Если нетрудно, напомните мне, кто у них сейчас отвечает за организацию работ.
— Простите?
— Ну, в «Глори». Кто был вашим начальником?
Его глаза пронзают меня насквозь, и сейчас уже я сижу перед ним в одном белье. Так-то вот. Я начинаю подозревать, что та улыбка в лифте не была ободряющей, что то была улыбка льва, приглашающего аппетитную газель зайти к нему в клетку.
— Моим начальником?
Он кивает, все еще не отводя от меня взгляда:
— Да, вашим начальником.
В дверь стучат.
— Войдите, — откликается Джон, недовольно прикрывая глаза.
Я поворачиваюсь к открывающейся двери. Это та девица с челкой, это ее голова просовывается в дверь.
— Ну что такое, Карла? У меня же собеседование.
— Я знаю, Джон, — отвечает челка, жуя резинку. — Простите. Но это очень важно.
— Одну минуту, — говорит он мне, и я наблюдаю, как его могучий зад, туго обтянутый жокейскими штанами, исчезает за дверью.
Одна минута. Этого как раз хватит, чтобы выпрыгнуть из окна. Шесть этажей. Хлоп, и все кончится.
Ах, черт! Эта челка. Теперь я вспоминаю, где раньше ее видела. В магазине. Я накладывала ей макияж в пятницу недели две назад. Фиолетовые тени на глаза, бледно-матовый крем-основа, прозрачная пудра, контур для губ, рабочие тона. Я даже помню, что объяснила ей, как под скулами нужно накладывать жидкие румяна, чтобы придать лицу объем.
И что, она решила так вот меня отблагодарить?
Подожди, подожди. Успокойся. Может быть, ты ни при чем. Может быть, что-то «важное», это совсем другое, ко мне отношения не имеющее. Мне надо постараться…
Дверь открывается так резко, что по комнате пробегает легкий ветерок, от которого первая страница моего заявления взвивается в воздух.
— Так, — говорит Джон тоном «вернемся к нашим баранам/лев возвращается к прерванному обеду». — На чем мы остановились? Ах, вот здесь. Вы собирались назвать мне имя своего начальника в агентстве «Глори».
— Да, — протягиваю я, все еще стараясь выиграть время. — Моего… начальника… звали… — и я вспоминаю, вытягивая из памяти время учебы в университете, когда я писала диплом на тему «Связи с общественностью в косметической промышленности». Я цитировала в нем основателя и исполнительного директора компании «Глори» раз пятьдесят. И его имя было… — Питер… Ричмонд…
— Ах да, конечно, — говорит Джон Сэмпсон почти ликующе. — Старина Питер.
Черт, они знакомы! Я ностальгически киваю головой: старина Питер.