Выдумщица
Шрифт:
— Да, м-м-м, наверное, мне следует сказать вам, почему я считаю, что подойду вашей компании. Дело в том, что я внушаю доверие, и люди говорят, что я хорошо работаю в коллективе и…
Опять тот же останавливающий жест рукой.
— К этому мы еще вернемся. Во-первых, мне интересно, что вы думаете о старине Питере. Интересный типаж, не правда ли?
— Да уж, конечно, — говорю я, подхватывая на лету. — Тип еще тот. Хотя я не очень хорошо его знаю, он ведь не часто бывает в офисе. Он любит командировки и уезжает далеко.
— Очень далеко, с этим не
— Но знаете, иногда он все же приходил в офис посмотреть, как мы без него справляемся.
— Вам приходилось делать какую-нибудь работу непосредственно для него?
— М-м-м, да. Ему нравилось, как я излагаю материал, поэтому он часто просил меня написать для него пресс-релиз или какой-нибудь рекламный материал или…
— Некролог?
Пространство комнаты тесно смыкается вокруг меня:
— Что?
— Он же умер. Вы не знали? Он умер от разрыва сердца на почве перенесенного стресса в тысяча девятьсот девяносто восьмом году. Что произошло, если судить по вашему заявлению, за три года до того, как вы стали работать на него.
Теперь умереть хочется мне.
— Я… м-м-м, да… Я сейчас все объясню. Эти даты… в заявлении… я, должно быть…
— Видите ли, — прерывает он меня, — это характерно для связей с общественностью. В нашем деле стрессы испытываешь постоянно. Это нельзя сравнить, ну, скажем (давайте возьмем что-нибудь наугад, просто из воздуха)… скажем, с работой в магазине.
Все. Я сижу перед ним совершенно голая, на мне даже белья нет. Роста во мне сантиметров пять. И я на волосок от того, чтобы не взобраться на письменный стол и не броситься в окно.
— Я сейчас все объясню, — говорю я, но мои слова разбиваются о гладь его выставленной вперед ладони.
Он не желает меня слушать.
Он наслаждается моим унижением.
8
Вдруг мне страшно хочется очутиться за своим прилавком, стоять там, разговаривая с покупателями о том, как подобрать подходящий крем-основу для комбинированной кожи, на которой есть и жирные, и сухие участки. Не где-нибудь еще, а именно там.
— Вы здесь также пишете, что в Университете Западного Йоркшира по предмету «Бизнес и маркетинг» у вас было 2,1.
— Да, — отвечаю я, вся такая белая и пушистая.
— Так вот, после телефонного запроса, адресованного декану факультета бизнеса этого университета выяснилось, что это не так.
— Разве? — спрашиваю я, и мой белый пух на глазах сереет и сваливается в колтуны.
— Да, — подтверждает он, откидываясь на спинку своего крутящегося кресла и поместив конец серебряной ручки в горизонтальную выемку между нижней губой и подбородком.
Раздумывая, как бы мне отсюда исчезнуть, я оглядываюсь назад. Стена рядом с дверью сделана из пузырчатого стекла, искажающего вид рабочего помещения за ним, делая размытыми человеческие фигуры и предметы. Мне вдруг кажется, что это прямо на глазах размывается и тает моя мечта.
— Так, — произносит голодный лев, — теперь скажите мне, есть ли в этом заявлении хоть что-то, что соответствует действительности?
— Простите, — говорю я, — ведь я просто хотела…
— Вы просто выдумали все, начиная с отличных оценок и кончая рекомендациями, так ведь? Чистая ложь. Пари держу, что и увлечения себе вы тоже выдумали. Что у нас тут? Верховая езда, любительский театр, плавание под парусами и… — прежде чем огласить последнее из моих увлечений, он смотрит на меня, оценивая мое психическое состояние, — …альпинизм.
— Нас… м-м-м, однажды переправили со скалы на скалу по натянутому тросу. В шестом классе. Мы тогда ходили в обязательный поход… — мой голос постепенно замирает.
— Честно вам скажу, за все те годы, что я провожу собеседования, я не встречался ни с чем подобным.
— Я понимаю, я просто…
— Лгали и лгали мне, — он скептически смеется и качает головой.
— Дело в том, что я… — его вытянутая вперед рука резко останавливает меня.
— Итак, «Вера», пусть это будет вашим именем, раз вы выбрали его для своего девиза. Давайте говорить начистоту. Вы — одна из этих косметичек, одна из тех девиц, что стоят за прилавками в магазинах, у вас нет совершенно никакого опыта работы в области пиара, и все же вы приходите в одно из крупнейших агентств в стране, прекрасно осознавая, что все написанное в вашем заявлении — это полная фикция.
Открыть окно будет легко. И я смогу добежать до него, прежде чем он спохватится. Тут шесть этажей, вполне достаточно.
— Но я в самом деле изучала бизнес и маркетинг, — говорю я ему, потому что это правда.
— Но балл у вас ведь был не 2,1?
— Нет, — отвечаю я, — не 2,1. У меня было 3 из-за того, что на последнем курсе после смерти отца мне пришлось уехать и жить с мамой. А так, в конце второго курса, я была в числе шестидесяти пяти процентов, у которых балл был той самой золотой серединой в 2,1, поэтому и окончательный мой балл был бы 2,1, если бы обстоятельства не изменились. Если бы ничего не случилось.
— И вы в самом деле живете в квартире в Гайд-парке? Это вы, наверное, не выдумали.
Перед моими глазами встает моя квартира. Зарешеченное кухонное окно. Загибающийся по краям оранжевый ковер.
— Нет, — отвечаю я, — не выдумала.
— А как насчет ваших рекомендаций?
Две недели назад моя подруга Элис набрала номер компании «Колридж» и измененным хриплым голосом сказала ответственному по кадрам, что я была одной из самых усердных и прилежных студенток, которых ей приходилось обучать взаимодействию в области маркетинга за двадцать лет ее работы в Университете Западного Йоркшира. Элис самой только двадцать пять. Ее близость к университету не простиралась дальше того случая, когда содержимое ее желудка, не выдержавшего отравления алкоголем, изверглось рядом с университетским зданием еще до того, как, выходя из него, она успела остановиться. А единственное, чему она меня научила, это то, что, пылесося комнату, сжигаешь больше калорий, чем когда занимаешься сексом.