Выгодный риск
Шрифт:
– В «Гусика»? Как мило…
– А как играть?
– Кажется, детская игра…
– Настольная, – оборвала недовольные возгласы хозяйка вечера. – И чрезвычайно занимательная. Прошу внимания.
Она огласила правила. Каждый играющий кладет в банк выигрыша мелочь. Валерия ведет игру, то есть бросает шарик, скатанный из свечного воска, на лист с цифрами. На какую цифру шарик упадет, такой игрок делает ход. Если игрок попадает ходом на картинку «мост» – платит монетку. Но если заплатит вдвое – может идти вперед до номера 12. Попав на поле «гусь в камышах», игрок может сразу удвоить ход. Если игрок попал на поле «гостиница» – пропускает один ход и платит за постой две монетки. Кто попадет
Выигрывает тот, кто доберется первым до цифры 63 и, собственно, летящего гуся. Только попасть надо ровно, без перебора. Не так просто, как кажется.
Валерия обещала, что игра будет азартной. Судя по настроению игроков, они собирались биться за победу. В качестве фишек предложили использовать хлебные шарики со стола.
– А что получает победитель? – тихо спросила баронесса.
– Выполняет мое желание, – ответила Валерия, подмигнув. – Ну или я его… Смотря какое у меня будет настроение…
В гостиной появился еще один молодой человек, не менее приятный. Впрочем, чуть старше других. Баронесса узнала его. Одет скромно, но дорого, пиджак английской шерсти, перстня или брильянтовой заколки в галстуке нет, вместо платка или бутоньерки из нагрудного кармана торчит курительная трубка. За прошедшие месяцы в нем случилось одно изменение: завелась окладистая, густая борода, которая сильно его портила. То есть старила.
– Сестра, представь меня твоей очаровательной гостье, – сказал он, подходя с мягкой улыбкой.
Валерия назвала баронессу, Кирилл Макарович с поклоном поцеловал ее руку.
– Мы не могли где-то встречаться, баронесса? – спросил он. – Ваше лицо мне кажется знакомым…
– Мир полон знакомыми и похожими людьми, – ответила она, не желая напоминать, где они виделись.
– Или играй, или не мешай, – строго сказала Валерия. Из чего можно было сделать вывод: она вертит братом, как обручем на пальце.
Кирилл Макарович послушно отступил к гостям. Перед ним раздвинулись, уступая место за столиком, но он скромно встал рядом с одним из игроков.
– Господа, начинаем игру! – Валерия подкинула восковой шарик.
– Глаза! Глаза! Нечестно! – закричали сразу несколько голосов.
Валерия согласилась завязать себе глаза. Черный платок нашелся у нее в рукаве. Туго затянув узел, она поправила нижний край платка, чтобы исключить жульничество.
– Правила известны, – сказала Валерия, опираясь о край стола и занося руку над картинкой с цифрами. – Пусть фортуна определит победителя. А я, как слепая Фемида, обещаю бросать честно. То есть случайно.
– Кажется, эту игру можно выиграть с одного удара, – сказал Малецкий.
Валерия повернулась на звук его голоса:
– Если шарик упадет на цифру 63… Для этого нужна большая удача. Я такой не встречала… Кто ходит первым?
– Я, позвольте мне! – вызвался Лазарев. – У меня такое чувство, господа, что сегодня я непременно выиграю! Как полагаете, Кирилл Макарович?
– Очень возможно, – отвечал тот, поглаживая бородку.
– Тогда буду рисковать, проверяя судьбу!
– Хватить болтать! – прикрикнула Валерия и разжала кулачок.
Шарик мягко шлепнулся о лист и откатился на цифру 6. По правилам Лазарев получил право занести хлебный катыш сразу на поле 23, захватив лидерство.
– Ага, я прав! – вскричал он. – Сегодня счастливый день!
Игроки устремились в погоню.
Молодые люди увлеклись, просаживали мелочь и радовались,
Чтобы развлечься, баронесса стала рассматривать гостиную. Признаков богатства она не нашла. Скорее – экономии. Стены украшали не картины в массивных золоченых рамах, не канделябры, не мейсенские тарелки, а короба с коллекцией насекомых. Как будто дом был целиком отдан под увлечение младшего сына.
Зато она отметила другое: с каким внимательным интересом поглядывал на нее Кирилл Макарович, почти не следя за игрой. Что для приятного молодого человека было простительно. А для баронессы – немного развеяло скуку. Она ответила на его взгляд ничего не значащей сдержанной улыбкой. Чтобы не поощрять пустые надежды.
24 февраля 1894 года,
четверг масленичной недели
Для кого мороз – грозный воевода, а для кого – отец-кормилец. Немалая часть московского делового люда кормилась от мороза, многим старик пользу приносил. Взять хотя бы нищих: в холода сердобольные господа подавали куда щедрее, чем в летнюю жару. Сбитенщики бойко разливали обжигающий напиток из чайников, укутанных одеялами. Ренсковые погреба и питейные трактиры согревали народ не только чайком. Каретные мастерские продавали и чинили сани. Владельцы дровяных и угольных складов разве что не молились, чтобы мороз крепче пробирал, а печи в домах топили жарче. Торговцы мехами сбывали большую часть лежалого товара. Даже театры морозам радовались: публика бежала развлекаться и греться.
Были артели, которые промышляли только в мороз: на Москве-реке и прудах резали лед. Массивные бруски в два аршина [5] длиной и пол-аршина шириной выпиливали из ледяного покрова, складывали на волокуши и отвозили на продажу. Покупателей было много, вся Москва. В домах и ресторанах запасались льдом на весь год, до следующих холодов. Ледяные чурбачки держали в ледниках, где хранились припасы. Понемногу откалывали для мороженого, для компрессов от мигрени, для лечения зубной боли или опохмела, ну и прочих домашних надобностей. В самый жаркий день в леднике холод стоял такой, что зуб на зуб не попадал. Чурбачков набирали с запасом, с первого тепла лед взять неоткуда. Промысел был выгодный, но только в зимние месяцы.
5
Аршин = 0,7111 метра.
Артель Ивана Гаврилыча Паплина подрядилась колоть на Пресненских прудах. Вода там промерзала глубоко, лед вставал толстый, а риску никакого. Много было рассказов, как на реке лед отрывало, рубщик падал в черную воду, течение утащит, и поминай как звали. Сам Паплин таких случаев не видел, но старался без нужды не геройствовать. На прудах, если свалишься в прорубь, свои всяко вытащат.
Артельщики кололи вторую неделю. Ранние проруби уже покрылись льдом. Слишком тонким, чтобы брать. И без того льда хватало, пруды обширные. Со вчерашнего дня проделали длинный, в пять саженей [6] , канал, из которого ловчее выпиливать ледяные бруски. Пилили обычной двуручной пилой, подцепляли отпавший брусок багром с металлическим крюком, вытаскивали из воды, а там уже складывали штабелем на сани. Бруски, с виду прозрачные, были тяжелыми, одному не поднять.
6
Сажень = 2,1335 метра.