Выход вниз

БраМиН ШаМаШ

– Доктор, – закричал обезумевший отец, – вы дурак? Какие нафиг метастазы? Алиса здоровый ребенок. Она чувствовала себя великолепно. Что вы с ней сделали?

– Сергей Иванович, – спокойно продолжил врач, – приезжайте ко мне в клинику. Мы обо всем поговорим.

Коктейль «Безумная ярость» перевалил через край. Вылился в форме едрёного окопного мата. Даже видавший виды таксист почувствовал себя нежной первоклашкой в школе русской ненормативной лексики.

Пройдя регистрацию на рейс, Сергей нетерпеливо пристроился на неудобное кресло в зале ожидания, открыл ноутбук и принялся изучать поставленный диагноз. Да, действительно узловая меланома оказалась одной из самых агрессивных

форм рака кожи. Болезнь проникала внутрь тела незаметно и пускала свои смертельные клещи в жизненно важные органы. Ее симптомы трудно заметны. И она протекает очень быстро. Стремительно, съедает человека за полгода.

Постепенно, нелепый вопрос «Где она его могла подцепить?» сменился старым, потрепанным, и от этого более нелепым: «Почему она? Почему заболела именно моя дочь?»

– За какие грехи, Боже?! – бубнил он себе под нос, сидя пристегнутым к креслу самолета. – Да, я не святой. Накажи меня. Пощади ее.

Сосед косился на бурчание мужчины, но заговорить не решался. В конце концов, самолет самое подходящее место для молитвы. Учитывая нескромность современных попов, намного лучше церкви. И слава богу, молитва не на арабском.

– Почему она? – тихо спрашивал создателя Сергей, – Боже! Ты только сотворил ее на радость … Зачем так рано забирать? Забери меня. Прошу, оставь ее жить!

В этом отчаянии, прося Всевышнего о милости, Сергей отдал всего себя. Остальное: радости и невзгоды, чаяния и беды ушли на второй план. Там им и место. Мелочность давешних переживаний стыдили его, как подростка стыдит занятие онанизмом. Но сожалеть поздно. Жребий брошен. Ему выпала черная метка. Счет за все, абсолютно все ошибки. И за те, в которых он раскаялся, и за те которые и не понял. «Каждая секунда на этом свете, – размышлял мужчина, – урок. Выучил урок, сдал контрольную – шагаешь дальше. Нет – жизнь возвращает тебя снова и снова к одним и тем же граблям, тыкает об них, как щенка, пока не усвоишь тему. В этом, наверно, и есть смысл жизнь!»

За размышлениями Сергей и не заметил, как погрузился в беспокойный, ужасающий сон.

Ему снилась Алиса. Он ведет указательными пальцами по ее нежной спинке.

– Рельсы, рельсы. Шпалы, шпалы.

Девочка гогочет, дергается, извивается всем телом. Вдруг, проходя по затылку, палец натыкается на что-то горячее. Горячее настолько, что Сергей рефлексивно отдергивает обожженную руку. Второй, здоровой рукой, в панике убирает с шеи дочки рыженькие волосы и видит на бледной коже, родимое пятно – его любимый цветочек, бутон тюльпана. Теперь он теперь буро алого цвета. Сергей вдруг осознает, это совсем не цветок. Это костер. Чаша факела. Огонь. Да именно это пламя и обожгло указательный палец. «Она горит! – понимает он. – Она много лет сгорает изнутри. С самого рождения. А мы не замечали. Сейчас огонь вырвался наружу. Родинка – это предупреждение. Знак огня. Огонь вокруг ее ангельской головки!»

От ужаса Сергей проснулся. Паника никуда не ушла. Он рассеянно огляделся по сторонам, не понимая, где находится. Сознание возвращалось с неохотой, как недобросовестный должник возвращает давнишний долг.

– Черт! – громко выругался он, натирая кулаками усталые глаза.

Горечь бытия вернулась. Сергей откинулся на спинку сидения. Посмотрел в иллюминатор. Белоснежная перина облаков раскинулась до самого горизонта. Но умиротворенность свойственная близости к Господу, не подействовала на измученного переживаниями отца. Тревожный сон не выходил из головы. «Огонь вокруг головы!» – эта фраза кружилась в усталом сознании как назойливая муха, пока, наконец, не извлекла из пучины прошлого жалящие воспоминания.

Его звали Антон. Странный белобрысый

мальчуган. Держался особняком. В типичном небольшом городке советской окраины друг друга знали все. И, следуя догмам тогдашней идеологии, делили всё и вся на крайности: либо любили, либо ненавидели. Антона просто игнорировали, боясь, или вернее опасаясь его. Так, как опасаются лишайного кота или бородавчатой жабы. Почему? Никто не знал. Просто так было принято. Да и белобрысый отшельник, судя по всему, не сильно переживал из-за своего одиночества. Нет, пацанов он не чурался. Выходил во двор, гонял на велике. Иногда, когда не хватало игроков или на подмену, играл в футбол. Да и водились с ним тоже «на подмену», если больше не с кем было гулять. Ну, например, бывало, отправляли детишек в пионерлагерь, и так совпадало, что пол двора уезжало в одну смену. Или, иногда, шли всей толпой к кому-то смотреть телевизор: «В гостях у сказки», «Ну, погоди!», «Приключения электроника», неважно, а тебя домой загнали. На пять минут, в магазин сходить или мусор выбросить. Получается, отбился от друзей и слоняешься по двору один одинешенек. В такие вот моменты и приходилось дружить с Антоном. А еще хуже, когда что-то не поделил с пацанами, или подрались. На неделю, а то и больше выпадаешь. Остается лишь одно, на зло другим дружить с белобрысым. Да и не дружба это была. Так, бродили вместе по городку и придумывали себе занятия.

Сергей уж и не помнил, по какой причине ему пришлось в ту неделю «кентоваться» с Антоном. Да это и не так важно, учитывая ужас случившегося в ту неделю.

– Ты кем хочешь стать, когда вырастишь? – спросил Антон, бесцельно ковыряясь палкой в пыли под ногами.

– Летчиком, – ответил Сергей.

Они сидели на лавке у подъезда девятиэтажки. Антон с одного края, Сергей с другого. Неприятный запах, источаемый подростковым телом Антона, был еще одной причиной из-за которой с ним редко общались. Этот запах пота, дерьма и мочи до сих пор стоял в носу Сергея. Разница в пару лет, Антон был старше, пока еще скрывала от Сережи тяготы переходного возраста.

– А, классно, – отвлеченно поддержал разговор Антон. – А ты на чем будешь летать? На бомбардировщиках или истребителях?

Очевидность ответа возмутила Сергея:

– Конечно на истребителях! Я что дурак, что-ли? Из истребителя в любой момент пересядешь на бомбардировщик. А наоборот, переучиваться надо.

– Ну, да, – согласился белобрысый, и решил блеснуть эрудицией. – Там же скорости совершенно разные.

Сергей не стал вдаваться в подробности. Для него и так все было очевидно.

– Кстати, – воодушевился Антон. – А ты в курсе, что в истребители берут только с отличным вестибулярным аппаратом?

– А то, – Сергею не показал своего невежества.

Он согласился с приятелем, не понимая, о чем тот говорит. Упасть лицом в грязь перед каким-то «Антоном» не допустимо.

– Я читал в «Технике молодежи», у Гагарина вестибулярный аппарат был как у кошки, – вдруг заявил белобрысый.

Сергей высокомерно усмехнулся, как прожженный знаток вопроса.

– Получается, – дальше рассуждал Антон, – как бы его не подкинуть, он приземлился бы на ноги?

Сергей проигнорировал это явное утверждение. Понемногу стал догадываться что такое «вестибулярный аппарат»

– Даже если бы, например, выпрыгнул из самолета, он бы кувыркался, кувыркался в небе, – Антон вертел ладонью перед лицом, демонстрируя, как бы кувыркался Гагарин, – и у земли сгруппировался и, хоп. Приземлился на ноги.

Настала очередь Сереги продемонстрировать глубокие знания вопроса.

– Балда! Ты про парашют слышал? – он горько усмехнулся, поражаясь глупости собеседника.