Выход вниз
Шрифт:
«Ассимиляция естественна» – решил новоиспеченный сверхчеловек. Процесс насытил чувством превосходства над окружающими. Оказался неожиданно приятным и даже симпатичным, если отбросить чванную мораль и прочие устоявшиеся глупости. Коля никогда не испытывал такого. Он погрузился в ад абсолютного блаженства – преисподнюю сверхчеловека.
Зазвонил телефон. Команданте.
– Ну, – довольно спросил Че, – каково тебе в шкуре сверхчеловека?
– Ничего так, – поскромничал Коля. – Прикольно.
– Добро пожаловать в клуб! – торжественно произнес команданте. – Ладно. Теперь о деле.
– Так точно, – Коля вернулся в реальность. –
– Это и так понятно, – возразил Че. – Вы говорите об отличиях сверхчеловеков и людей.
– Простите? – недоумевающее спросил рыжий.
– Мы, сверхчеловеки, – терпеливо объяснил команданте, – концентрация прошлого, настоящего и будущего. Для нас не существует времени. Также, как для капли не существует океана, или для секунды не существует вечности. Капля и есть океан, а секунда и есть вечность. Поэтому мы не живем. Живут люди, те, кто придумал себе меру измерения: секунду, метр или килограмм. Сверхчеловеки просто есть! Здесь, сейчас – везде и всегда. Ладно, что по существу?
– Дети, – ответил Коля, не задумываясь. – Это их будущее! Соответственно, в этом весь смысл. Смысл их борьбы.
– Значит, ты утверждаешь, что дети и есть их «Ihr Kampf»?
– Так точно. Более того, мелкие эгоистические твари знают об этом и манипулируют. Целым буржуйским обществом.
– Уничтожим детей – уничтожим будущее, – констатировал команданте очевидное, и неожиданно перешел на истеричный крик. – Das ist Wunderwaffen! Конец обществу эксплуататоров! Ende eines langwierigen Krieges!
– Так точно.
Че Гевара загоготал. В этом долгом и громком смехе звучала вся боль, все лишения многолетней борьбы. И в нем не было величия победителя. В нем была лишь радость освобождения.
– Есть идеи как это сделать? – спросил он, наконец.
– Пока нет, но … Предлагаю ассимилировать одного из их генералов.
– Мы подумаем. Будьте на связи.
Ожидание затянулась. Руководство подошло к вопросу серьезно. Коля времени не терял. Продолжал наблюдать, записывать, сообщать. Каждый его доклад, команданте, выслушивал сухо. Благодарил: «Спасибо за службу, агент!». Затем вешал трубку. Холодность в общении не обескураживала Рыжего. Наоборот. «В любой работе главное добросовестность!» – не уставал он повторять.
Особое внимание уделял коляскам. По какому-то внутреннему наитию, или шпионской чуйке, знал, колесницы рано или поздно станут основным заданием. Эта уверенность напоминала пред чаяние приступа у эпилептика. Он готовился.
Приказ на ассимиляцию генерала, каким бы долгожданным он не был, выполнить окажется крайне трудно. СС – овцы, особенно СС – овки ни на секунду не оставляли мелких тварей без внимания. Наверняка, младенцы осознавали свою уязвимость. И эти статусные самодуры всеми правдами и неправдами заставляли тех, кто постарше, непрерывно себя охранять.
«Ассимиляция генерала СС, – размышлял Коля, —существенный шаг в уничтожений всей вражеской армии. Да, риск велик, но и результаты грандиозны. Это не только подтверждение моей теории. Это победа мировой революции … ну, почти победа. И не забывай: чем младше ублюдок, тем старше его звания»
Время шло. Дни становились короче, а ночи холоднее. Близкая зима вынудила Колю
– Верное решение, агент. Объявляю вам благодарность за смекалку. Бродяги, отбросы общества, мизерабле! Никто не заподозрит. Но, агент, не расслабляйтесь! Контрразведка не дремлет. Среди них могут быть провокаторы!
Коля и не думал расслабляться. Осторожность стала его сестрой. И он не был дураком. Американская военная куртка образца 1962 года и спутниковый телефон, конечно же, выдавали его. Но деваться не куда. Приходилось рисковать. Днем действовал по плану – наблюдение, сортировка, анализ, доклад. Вечерами бродил по округе, в поисках возможностей осуществления акции. План не вырисовывался, и это его гнобило. Ночи проводил в кругу отверженных, на заброшенном складе. Рыжий старался держаться тени, прячась в углах, не попадаясь лишний раз на глаза. Бродяги притворялись, что не замечают его. Подозрительно. Коля каждую секунду ожидал провала. Везет не вечно. Необходимо торопиться.
– Ты куда поперся, придурок? – окликнул его долговязый маргинал. Коля не помнил, как его зовут, хотя они были знакомы.
Долговязый ходил за ним по пятам, не упуская из виду ни на секунду. Наверняка контрразведчик под прикрытием. Сейчас, стоя у железной ограды между двумя кирпичными домами, Коля спиной чувствовал, как переодетый враг сверлит его взглядом. Только ждет повода для ареста. Агент вдруг захотел достать телефон и связаться с командованием. Сообщить о провале, о том, что его вот-вот арестуют, будут пытать и наверняка расстреляют. Усилием воли, поборол соблазн. Собрав волю в комок, повернулся к долговязому.
–Товарищ, ты же тоже из пролетариев? Не поддавайся обещанием охранки. Они обманут, – Рыжий не терял надежды перевербовать провокатора. – Не предавай своих братьев по классу.
– Во дебил, – до последнего притворялся долговязый. – Туда, – он указал на двор через ограду, – и не думай соваться. Новострой, это, элитный. Там охранники – звери. Поймают так отзвездячат. Месяц кровью ссать будешь. Забудь. Идем лучше в дальний двор, за палисадником.
«Пронесло, – обрадовался Коля, но виду не подал. – У меня еще есть шанс». Он пошел за долговязым. Уличив момент, достал спутниковый. Связался с командованием:
– Держись, боец! – призвал команданте. – Помни об исторической важности миссии! No pasaran!
На следующий день, избавившись от навязчивой слежки, Коля вернулся к ограде элитных кирпичных домов. «Без сомнений это штаб, – догадался он сидя на корточках у забора. – Охрана, забор. Не зря долговязый провокатор так упорно меня оттаскивал отсюда. Надо немедленно доложить!» Он полез за телефоном, и тут проведение подало ему знак. Слева, из-за угла дома, выкатилась детская коляска. За ней появилась молодая женщина в обтягивающих спортивных штанах. Рыжий метнулся на землю, и, не отрывая глаз, наблюдал за происходящим. Женщина остановилась. Пошарила по карманам. Посмотрела по сторонам. Обернулась. «Осторожная, – подумал Коля. – Бдит. Боже, я знаю, что тебя нет. Ты давно умер. Но если осталась хотя бы память о тебе, или что-то еще, что пока управляет обломками этого мира, дай мне шанс! Не за себя прошу. За всех свободных людей, – Рыжий задумался, на секунду прервав безумную молитву. – И за всех сверхчеловеков!»