Выход вниз
Шрифт:
– Эй, что тут? – спросил неопрятный мужчина с глубоким шрамом на левой щеке.
В пяти шагах от костра, присыпанная камнями и другим строительным мусором, алела куча выпотрошенных останков. В кровавом нагромождении фиолетовым цветом выделялся детский костюмчик.
Почти одновременно с вопросом мужика прогремел хриплый крик. В следующее мгновение перешел в неистовый вой:
– Аааа!
Бородач в красной куртке с заправленным поясом, не оглядываясь, спотыкаясь об камни, отступал от кипевшей кастрюли. Ужас на грязном лице означал не больше, не меньше, чем неразорвавшуюся в его пальцах гранату. Но в вытянутой руке, насаженной на палке, висел кусок побелевшего мяса. По крохотным пальчикам с ноготками, набухшей пяточке узнавалась детская ножка.
По причине невероятности, этот очевидный факт доходил до бродяг постепенно. Первым из ступора вышел мужик со шрамом на лице. Он подбежал к костру. Ударом ноги опрокинул сотейник. Огонь зашипел. Жидкость растеклась. Пар от кипятка развеялся, и на полу, среди осколков камней, кусков штукатурки, шифера и другого мусора, предстала жуткая картина: серая плоть переваренного мяса ошметками отрывалось от костей. В адской массе четко проявлялись маленькая, детская ручка, со скрючившимися пальчиками и обрубок второй ножки.
***
В мерцающем свете огня, пробивающегося из металлической бочки, лицо Фили казалось особенно бледным. Дедок нехотя улыбался, но было заметно, он не разделял всеобщего веселья:
– А, Филька-то не выблевал ничего! – ржал мужик напротив. – Все блевали как подорванные. А этот хоть бы хны. Не впервой, видать. А, бродяга?
– Что продукт переводить? – процедил дедок. – Я ж не при делах!
– А что с трупом? – решился спросить Виру.
Но ответа на этот вопрос не получил. Бомжи, как тени, разбрелись по углам своей поруганной обители.
Вечер в компании вагабундов продолжился своим размеренным, несуетливым чередом.
Долговязый подвинулся ближе к дамочке в и обнял ее за плечи. На опухшем женском лице мелькнула приторная улыбка. Затем появилось брезгливое выражение прожженной кокетки.
– Отвянь!
Дама попыталась отстраниться. Мужчина не сдавался, крепче прижимаясь к подруге.
– Не вкуриваешь? Отвянь, говорю!
Женщина повернула измятое пьянством лицо к неудачливому кавалеру. В лучах костра Виру заметил, при каждом слове из беззубого рта брызжет слюна.
– Да ладно, Маха! Идем … – продолжение фразы блогер не расслышал. Долговязый галантно склонился к дамскому уху.
– Нет! Не раздупляешь что ли? – женщина снова оттолкнула ловеласа. Но сделала она это неохотно, дослушав трепетный шепот. Ясно, ее противление театрально преувеличено.
Виру усмехнулся. Незатейливый флирт двух отверженных. Неожиданная мысль блеснула в ночи простотой. «Любовь не имеет ничего общего с красотой! Эти понятия соревнуются в субъективности! Однозначно одно: и любовь, и красота в состоянии спасти лишь идеальный мир. Хотя чего его спасать если он идеальный? Наш же современный, далекий от совершенства мир удерживает от падения страсть – животный инстинкт размножения»
Из-за пылающей бочки, появился мужик в шапке ушанке. В свете пламени Виру разглядел на щеке ужасный шрам. От подбородка к виску под шапку простиралась старая рваная рана. Когда мужчина заговорил, блогер понял, это тот самый голос из невидимой темноты. Именно его слово имело окончательное значение в этой маргинальной компании. О том, что главный здесь он говорил и его внешний вид. Относительно чистая, а главное целая, хоть и не новая куртка, джинсы, высокие, теплые ботинки. Шапка ушанка смотрелась нелепо. Зато мужчина не мерз как остальные.
– Есть курить? – спросил он, присаживаясь на корточки.
Блогер достал початую пачку сигарет и протянул мужчине.
– Можно две? – спросил тот с напущено наглой вежливостью.
– Бери все, – уступил Виру. Со «старшим» необходимо «дружить»
– Благодарствую!
Мужчина закурил. Встал. Прошел куда-то в темноту и вернулся с деревянным ящиком. Пристроив ящик рядом с гостем, сел.
– А ты Пакле кем приходишься? – спросил он, громко выдыхая дым.
– Никем, – честно ответил парень. – За меня попросили из муниципального совета. Я для них пишу.
– В натуре, можешь разначить байку этого чертогона? – он кивнул на долговязого. – Порожняк это. Всей капеллой в отказ пойдем.
– Ну, я не выдаю своих источников, – успокоил его Виру. – Да и кому сейчас интересны источники?
Мужик одобрительно кивнул. Затянулся и щелчком отправил окурок в полет.
– Правильные люди имеют правильную жизнь, – сказал он, пряча руки в карманы. – А за неправильную – имеют.
– Верно, – согласился Филя, – за беспредел по-любасу отымеют. Фарт. Помню, был у меня кореш, еще до последней ходки. Аполлинарий. Безобидный, как моя разбитая бабка…
Факел
«Боже, почему со мной?! Почему это происходит именно со мной!» Сергей вознес глаза к потолку. Подходящее определение последних событий еще не сформулировалось в его сознании.
– Нет, – неожиданно произнес он вслух. Опасливо оглянулся по сторонам.
Никто из гостей в холле отеля не обратил на него внимания. Кому в современном мире интересен человек, ведущий диалоги сам с собой? Каждый имеет право на безумство.
«Это происходит не со мной, – про себя произнес мужчина. Пересохшие губы беззвучно зашевелились. – Это с ней …» Мысль о пятилетней дочке, о его маленькой принцессе, уже который раз насосом поднимала горький комок с самого дна желудка. Поднявшись до горла, этот ком расщепился на молекулы и вырвался наружу в виде слез, брызнувших из глаз. Мужчина сжал тонкие губы и полез в карман за носовым платком.
«Перестань, слабак! – ругал он себя. – Эта дура точно что-то напутала. Или преувеличила». Ночь без сна далась Сергею дорого, и, однозначно, добавила добрую прядь седины в его редеющую шевелюру. Он увидел это утром, в зеркале лифта. Вечером ее не было.
Командировка не задалась с первого дня. Подрядчики опоздали с твердотопливными узлами когенерационной установки. Сроки сдачи теплиц однозначно придется перенести. Он, как ответственный за энергетическую часть, сделал все, что было в его силах. В конце концов, нарушения графика не его вина. И юристы компании без труда это докажут.