Выход вниз

БраМиН ШаМаШ

– А если без парашюта? Кошки же без парашюта. И всегда приземляются на лапы.

– Если выкинуть из самолета без парашюта, любой разобьется.

Антон задумался. Через минуту он встал и заявил:

– Пошли.

– Куда? – удивился Сергей.

– Проверить надо. Проведем эксперимент.

Делать все равно нечего. От скуки Сережа готов потерпеть глупые эксперименты белобрысого. Пацаны обошли дом. Идя по палисаднику, Антон объяснял:

– Кошка падает всегда на лапы не случайно. Она амортизирует падение.

«Еще одно непонятное

слово, – думал Сергей. – Этот пацан, по ходу, ботаник». Он с некой опаской посмотрел на приятеля. Тот шагал, уткнувшись лицом в землю. Казалось, еще немного и подросток пропашет своим длинным носом борозду.

– Мы это проверим.

– Как? – спросил Сергей.

– Сейчас увидишь.

Подошли к третьему балкону. Весь двор знал, под этим балконом девчонки организовали «кошкин дом». Дворовая Муся разродилась шестью котятами. И «мать» вместе с выводком поселили здесь, под балконом, в коробке из-под пылесоса.

Заметив пацанов, кошка не испугалась. Даже наоборот. Решив, что маленькие люди принесли еду, замурчала. Все шесть, еще слепых котят, прильнули к пузу матери. Пищали. Искали источник еды.

– Привет Муся! – поздоровался Антон. – Малых брать не будем. Может, вестибулярный аппарат еще не натренирован. Муся, Муся, кыс, кыс, кыс.

Он поманил пальцами кошку. Та лишь громче замурчала, но с места не сдвинулась. Кормление чада, важнее.

– Иди сюда!

Антон залез под балкон и нырнул руками в коробку. Не обращая внимания на протестующий писк котят, он обхватил Мусю ладонями. Потащил к себе. Кошка не сопротивлялась. Она была слишком усталой, и слишком доверяла людям.

– Что ты делаешь? – удивленно спросил Сергей.

– Я же говорю, эксперимент!

Белобрысый пошел обратно к подъезду. Сергей начал подозревать неладное, когда они оказались в лифте.

– Что ты собираешься делать? – повторил он вопрос.

– Ничего, – равнодушно ответил Антон. – Мы отправим Мусю в полет. Она приземлится на лапы и побежит к своим котятам. Это докажет мои предположения.

– Ты что, дурак? – запротестовал Сергей. – Она же разобьется? Отпусти кошку!

– Не бойся, не разобьется, – уверил его Антон. – Вот увидишь!

Лифт остановился на последнем, девятом этаже. Антон с кошкой на руках вышел на лестничную площадку. Сергей остался на месте. Заметив нерешительность приятеля, Антон усмехнулся:

– Идешь? Или зассал? Тоже мне летчик- истребитель!

Сергей решительно шагнул из лифта.

– Не зассал. Мусю жалко. У нее котята.

– Жалко? – впалые глаза Антона загорелись, а черты лица стали острее. – Если бы Кожедуб жалел фрицов, он бы не стал героем. Не бойся. Я сам ее брошу. Пошли.

Он шагнул к лестничному пролету. Заглянув за перила, довольно усмехнулся:

– Нормально.

Животный инстинкт Муси завопил об опасности. Она принялась извиваться в руках Антона, пытаясь освободиться. Но малолетний живодер оказался к этому готов:

– Нет, – прошипел он ей. – Второй раз не выйдет. Еще Тимкины царапины

не прошли. Меня не проведешь.

– Ты что уже … выкидывал … ? – от изумления у Сергея перехватило дыхание. Он с трудом подбирал слова, – делал это?

– Да, – ответил Антон. – Два раза. Но там другое, там не эксперимент. Тимка, кот бабы Шуры. Стерва с пятого дома. Старая сволочь. И еще одна бездомная была, со стройки.

– Зачем? – спросил Сергей.

– Чтобы доказать, что не девчонка! – улыбка белобрысого стала шире. – А?

Сергей не понял вопроса. Он просто смотрел в искаженное лицо Антона, и непонимающе моргал.

– Может, еще расплачешься? – ехидно спросил подросток.

Мальчик застыл, не в силах что-либо сказать или сделать.

Антон времени не терял. Не дав кошки шанса опомниться и помешать. Животное продолжало жалобно мяукать, не переставая предпринимать попытки вырваться. Белобрысый, опытной, набитой рукой схватил животное за шиворот. Мусе оставалось лишь звать на помощь, пытаясь докричаться на своем кошачьем языке до разума людей.

Антон самонадеянно захихикал, вытягивая над пролетом руку.

– Ну, что? Полетели?

Разомкнул пальцы и пушистое тело, мелькнув у перил, устремилось вниз, на бетонный пол первого этажа. Оба пацана прильнули к краю. Сергей в испуге и надежде. Антон, хихикая, упиваясь «мужским» поступком.

– Ты, ты … – Сережа, не находил подходящих слов. Побежал по ступенькам вниз.

– Смотри не обосрись, баба! – крикнул ему вслед Антон.

Муся была еще жива. Вывернутые под неестественным углом лапы торчали из окровавленной шерсти. Голова лежала на боку. Открытые кошачьи глаза с горечью и сожалением смотрели на Сергея, моля об избавление. Растерянный и перепуганный Сергей, не знал, что делать. Переминаясь с ноги на ногу, он без остановки повторял одни и те же слова:

– Мама, мамочка! Мама, мамуля!

Из-под умирающего животного просачивалась бордовая кровь. Сергей, продолжая повторять мантру про маму, закрыл глаза. Заскрипели автоматически открывающиеся двери лифта. Антон лениво подошел к жертвам.

– Что, облом? – спросил он не понятно у кого. – Не спас вестибулярный аппарат?

Он оттолкнул Сергея. Прошел к Мусе.

– Тварь! – процедил он с ненавистью сквозь плотно сжатые узкие губы.

Подросток вцепился пальцами за шиворот сломанной кошачьей шей.

– Маму зовешь? – не меняя интонации, обратился Антон к приятелю. – Слабак! А ты знаешь, что на войне бывает? Тоже мне – летчик!

Фильмы про немцев, и рассказы ребят, старшие братья которых побывали в Афгане, в общем обрисовали в детском сознании представления об ужасе, насилии и безумстве войны. Но так, в живую, видеть угасание невинного создания, совсем другое.

Антон приподнял тело кошки. И в ту же секунду из шерстяного комка к полу потянулась красная струйка. Сережа принял это за льющуюся кровь. Через мгновение, присмотревшись, понял, из трупа вываливаются кишки. Сергея стошнило.