Выхода нет
Шрифт:
– Я всегда прав, Антонио.
– Чёрт, почему эта девчонка покончила с собой, неужели из-за предстоящего слияния с нашей семьёй?
– Сомневаюсь. Как я и говорил, между сёстрами есть какой-то секрет, это дало свои плоды.
– Думаю, не составит труда расколоть её сестру.
– Я займусь этим, – сказал я. – Возможно, не сразу, но она расколется, она девушка, а значит, слаба и раздавлена, но непременно она заговорит.
– А как же быть с женитьбой? Наверняка старик Витторио уже подумывает предложить свою вторую дочь взамен старшей. По нашему закону, он теперь ещё больше должен нам.
– Так и будет. Как только он похоронит дочь, предложит вторую.
– Ты согласишься? – спросил Антонио.
– Я не скрывал от тебя, что вторая дочь мне больше по вкусу, – сказал я. – Но и смерть первой – это моя ответственность, она была молода.
– Хорошо, тогда нам остаётся узнать причину кончины.
Мы приехали в дом семьи Герра, по пути захватив нашего дока Лоренцо. Это он множество раз зашивал мои смертельные раны и раны моих братьев, а ранее и отца, он также знал о болезни отца и лечил его. Около дома нас встретил Витторио, на нём не было лица. Рядом с ним стояли пара охранников, один из них – охранник Патриции и Беллы. Он не справился с заданием охранять девочек, почему его ещё никто не убил?
– Витторио, соболезную. – Мы вошли, и я похлопал его по плечу.
– Спасибо, Микеле, они наверху, – сказал он. – Я знаю, что вы должны попросить своего доктора осмотреть всё.
– Того требует наш закон, Витторио, ничего личного.
– Конечно, – пробормотал он мрачно.
Мы поднялись наверх и зашли в комнату, дверь была сломана.
На кровати лежала красивая Патриция, её белокурые волосы ниспадали на прекрасное холодное лицо, которое покоилось в объятиях смерти. Эта картина была одинаково прекрасна и печальна, такая холодная и обманчивая тишина.
Я обратил внимание на её сестру: она держала руку Патриции и целовала её. Она перевела взгляд на меня, и я увидел дикую печаль в этих больших глазах. Было видно, что она не хочет, чтобы мы беспокоили её, будто ей тошно оттого, что мы стоим рядом, и я мог это понять.
– Лоренцо, тебе необходимо проверить всё и возьми этот бокал, нужно выявить, что это был за яд.
– Хорошо, босс, – сказал доктор и прошёл к бокалу. Он сначала осмотрел его, а потом положил в специальный пакет, чтобы взять на анализ.
Я подошёл ближе к ней после того, как все вышли. Она побледнела.
– Изабелла, есть то, что бы ты хотела мне рассказать? – Я смотрел в её опухшие от слёз глаза.
Она покачала головой.
– Ты уверена? Я могу помочь.
– Уверена, – ответила она, опуская глаза. Признак лжи.
– Хорошо, сейчас я тебя оставлю, но нам всё равно придётся поговорить.
Я вышел из комнаты и пошёл вниз, где док разговаривал с Витторио и Антонио.
– Витторио, нам пора ехать, – сказал я более грубо, чем хотел. – Ещё раз примите наши соболезнования. Всё, что от нас требуется, мы выполним. Похороны состоятся завтра?
– Да, завтра. Хорошо, Микеле, спасибо, – сказал он растерянно.
Мы с Антонио завезли дока к нему домой, неподалёку от лаборатории. Заодно проверим товар. Спустя время мы подъехали к старому обшарпанному зданию недалеко от центра Милана и спустились в лабораторию. Девушки топлес работали, расфасовывая товар. Все работающие на нас женщины были или нуждающимися, или нелегалами, они зарабатывали хорошие деньги и были под нашей защитой. Кров, еда, деньги и защита – это то, что мы предоставляли нашим людям сполна.
– Сеньор Микеле, сеньор Антонио. Здравствуйте. – К нам подошёл Сальваторе.
– Как идут дела, Сальваторе?
– Всё отлично, босс, товар получился высшего качества, как и говорили.
– Меньше слов, больше дела, – сказал Тони.
– Конечно, я хочу вам показать, – воодушевлённо произнёс он.
– Принеси в кабинет, через пять минут.
– Конечно, босс. – Он удалился.
Мы с Тони зашли в наш кабинет, и я налил нам по виски, чувствуя неизбежную потребность в алкоголе.
– Док сказал, что это действительно был суицид.
– Это так, – кивнул я. – Она покончила с жизнью, обретая вечную свободу для своей души, это был не самый плохой выбор для неё, – задумчиво произнёс я. – Скорей всего у неё была болезненная любовь, – при слове «любовь» я скривил лицо, – либо ещё какая-то романтическая херня.
– Наверняка это так, – сказал Тони. – Ты не хочешь узнать, кто это? Среди нас есть предатель, тот, кто не соблюдает наши законы. Он должен быть наказан, – сказал Тони, играя ножом в руках.
– Я узнаю, Тони.
В двери постучали, это был Сальваторе.
– Босс, я могу войти? – спросил он.
– Да, проходи, – сказал громко я.
Он зашёл в кабинет с подносом и белым порошком.
– Это тот самый новый элитный товар, о котором я вам говорил, босс.
– Неси сюда, – сказал Тони.
Я кивнул Тони, и он поднёс его к носу, втягивая. Мы не употребляли то дерьмо, которым торгуем и которое производим, но пробовать для качества мы были должны. После второй ноздри Тони закрыл глаза, встал и потянулся.
– Да ты сукин долбаный сын, – сказал он, широко улыбаясь своей фирменной улыбкой. – Это чёртова чума, Микеле, ты должен попробовать.
Сальваторе выжидающе притаился. Я также втянул немного белого дерьма. Товар высшего качества, это было что-то потрясающее по меркам наркотиков. Высший сорт, элита.
– Этот товар действительно заслуживает похвалы.
– Спасибо, босс, я рад, что не подвёл.
– Если так будет идти дальше, ты быстро вырастешь, – сказал я, и его глаза ещё больше заблестели.