Выиграю твою жизнь
Шрифт:
Я, словно котёнок, не знавший ласки, ощутив тепло, потянулась к нему. Мне потребовалось приложить усилия, чтобы не прикрыть глаза. Не поддаться ей и не замурлыкать, как прирученное домашнее животное. Если я сдамся сейчас, то потом всегда буду ждать этой ласки и тереться об его ноги.
— Я бы показал тебе, сколько времени нужно, чтобы ты кончила, — пятерня чуть сильнее вжимается в мой череп, принося с собой странную негу, массируя. Снимая одно напряжение и усиливая другое. — Но я не трахаю таких, как ты.
От возмущения я тут же начала задыхаться. Мат застрял где-то в горле,
Позднее, когда буду ворочаться в кровати, в голову придут достойные, едкие варианты дерзких ответов. Например: «А я не даю таким, как ты. Не дала бы, даже если бы ты ползал у моих ног».
— Таких, как я? — вместо них срывается с губ полувскриком от злости и дикой обиды. — Каких таких?
Не обращая на меня внимания, Шамиль грубо сжал предплечье и потащил к лифту. Приложил к считывателю свою чёрную карточку. Я на мгновение засмотрелась на неё, догадываясь, что эта вещь — ключ от всех дверей.
— Малолетних дур, — сухо отвечает, нажимая кнопки.
Засовывает руки в карманы брюк, смотря прямо перед собой. Безэмоциональный истукан. Будто меня не существует. Разговор окончен, и точка.
Мои брови ползут вверх. Ах так.
Ударяю по панели управления, добиваясь остановки лифта.
Шамиль нехотя переводит взгляд в мою сторону. Я сама слабо представляю, что творю.
Но с чего он решил, что всё зависит лишь от его желания? Его воли. Он действительно считает, что, помани он меня, я прискачу и разольюсь лужицей у его начищенных ботинок?
— Дядя Шамиль, — смотрю на него волком, сжимая до побелевших костяшек горизонтальные поручни лифта, — спасибо, конечно, за представление. Я подобного никогда не видела и, надеюсь, больше не увижу. Признаюсь честно, было захватывающе. Возбуждающе…
Замолкаю, когда лифт дёргается и возвращает ход. Спесь немного спадает под тяжёлым взглядом Ямадаева, и, чтобы продолжить задуманное, мне приходится приложить все усилия.
— Но уверена, без труда отыщу того, кто покажет мне, сколько времени нужно, чтобы я кончила, — губы пересохли, и во рту стало так сухо, что слова вышли хриплыми.
Наблюдаю за тем, как теперь Шамиль нажимает кнопку остановки лифта. Сердце трепыхается в груди. От страха.
Глава 32
Крутая волчица по мере приближения Шамиля трансформируется в испуганного зайца. Трусливого и жаждущего, запутав следы, залезть в глубокую нору.
Мужчина остановился лишь тогда, когда я распласталась спиной по стене. Прилипнув к ней головой, лопатками и задницей. Сложил руки на поручни по обе стороны от меня, так что наши пальцы едва касались друг друга. Но я остро ощущаю тепло, шедшее от его тела. Его близость действует на меня как тяжёлый наркотик. Лишая воли. А впоследствии наверняка ещё и ломку будет вызывать.
Глядела на него в упор, пытаясь разгадать, каких демонов я пробудила. Но получила лишь ещё одно нечитаемое выражение.
— Хочешь, чтобы я тебя трахнул, Маугли? — пальцы Шамиля касаются моей щеки, вызывая мурашки от ласки, которой я от него не ожидала. Нежной. Сладкой.
Перед глазами всплывает картинка
Он очертил костяшками мои скулы, спустился к подбородку, заставляя тело непроизвольно откликнуться дрожью. Как настолько невинные действия могут пробуждать почти животный голод? Мне так сложно этому противостоять, что я ещё сильнее сжимаю пальцами поручни. Будь я обладателем игрек-хромосомы, металл уже смялся бы под моим натиском.
Шамиль наклоняется чуть ниже, так что его губы оказываются в одном миллиметре от щеки. Мелкий пушок на теле встаёт дыбом, как от статического электричества. А его губы преодолевают тот жалкий миллиметр. Блуждают по лицу, повторяя путь пальцев. Заставляя меня не дышать. Вытянуться в струнку и жаждать продолжения, подставляясь под его губы. Мне хочется зажмурить глаза и молить о поцелуе. Потерять всю свою гордость ради того, чтобы понять, каково это — быть с ним.
Шестое чувство подсказывает — потрясающе.
Потому что мне до одури нравится запах его кожи. Моему телу нравится, когда он рядом. И чем ближе, тем ярче во мне разгорается огонь.
Он спускается ниже, к вороту рубашки. Рука ныряет внутрь, сжимая мою грудь под тонкой тканью бюстгальтера. Задыхаюсь от обдавшего горячей волной острого желания. Со стыдом слышу резонирующие по стенам лифта девичьи стоны. Мои стоны.
Ещё хуже становится, когда он пробирается под бельё, накрывая ладонью до боли ноющую грудь. Жаждущую ласки. Прикосновений. Покручивает напряжённый сосок. Оттягивает его, отчего мои коленки подгибаются, и, если бы не его тело, вжимающее меня в стену, я бы сползла на пол.
В трусиках течёт лава. Клитор и губы пульсируют. Тело живёт своей жизнью. Своими потребностями. Ему плевать на мою гордость и стыд.
Мужские пальцы спускаются ниже, по напряжённой спине к ягодицам. Сжимают мой зад. Он вдавливает меня в себя, заставляя прочувствовать мощь его желания.
Одежда кажется лишней. Тяжёлой. Раздражающей возбуждённую кожу. Воздуха в маленькой кабинке не хватает.
Неожиданно он отпускает меня. Толкает обратно к стене. Сжимает мою шею. Я нервно дёргаюсь, ощущая слишком резкий переход от ласк к грубости. Смену тепла на холод. Вынуждающую моё сознание выбраться из морока желания.
Смотрю на него помутневшими глазами, слабо соображая, где я, кто я.
— Просто скажи: трахни меня, Хозяин, — произносит он слова, заставляющие мгновенно мобилизовать все животные ресурсы.
Наконец до меня доходит, что он лишь потешается. Использует свою власть надо мной, чтобы показать разницу между нами. Несмотря на очередной стояк, вжимающийся в мой живот. Теперь мы оба знаем, что для секса у него есть специально обученные девицы. А это лишь ещё одно шоу.
У нормального человека в глазах можно было бы найти смешинки. У него их нет. Скорее, какое-то издевательское выражение. Ему доставляет удовольствие играть со мной. Вытягивать наружу мои чувства, а потом сметать их, как ненужный мусор.