Выигрыш — смерть
Шрифт:
У дверей толпились, мест не было, но она пробилась к швейцару, дала, что положено, и ее пустили. Нашелся и столик, правда в компании с двумя потертыми дядьками в форме Аэрофлота и далеко от того, который был ей нужен. Один из летчиков был уже хорош, а другой вяло начал клеиться к ней, но Марина четко его отшила и заказала кофе и коньяк.
Там, у окна, уже сидели, но кто, сколько их, Марина не могла разглядеть — мешала багровая плешь упившегося покорителя воздуха. Принесли заказ, она медленно отпила из бокала, не чувствуя вкуса, закурила, коротко и сильно затягиваясь, сплющила сигарету в пепельнице и поднялась.
Музыка ревела, мельтешили багровые и зеленые сполохи, визжала компания неразобранных еще шлюшек. Твердо ступая, Марина пошла по проходу мимо танцующих к окну.
Там были двое. Спиною — молодой грузин с покатыми борцовскими плечами, обтянутыми тонкой коричневой кожей. Прямо на Марину глядела поразительно красивая девушка. Холодное, залитое зеленоватым светом лицо с глубоко вырезанными чувственными ноздрями словно странный цветок колыхалось на длинном стебле шеи. Свободное платье цвета привядшей зелени, пара тонких колец.
— Ты — Ира? — спросила Марина, останавливаясь, схватившись за спинку кресла. — Это правда, что ты была… знала Диму? Диму Лемешко?
Девушка приподнялась ей навстречу. Хрустнула рюмка, лужица коньяку поползла по столу, ширясь. Грузин туго повернул шею.
Девушка отвела глаза. Крупные, слегка обветренные губы слабо шевельнулись.
— Что? — переспросила Марина. — Что? Я ничего не слышу!
— Нет, — сказала наконец девушка. — Я не знаю никакого Диму. Я никогда не знала никакого Диму. Что тебе надо?
И тогда Марина поймала ее взгляд. В этих поразительной глубины серо-зеленых глазах с плавающей розовой точкой светового блика не было ничего, кроме нестерпимого животного ужаса. Такого, словно за спиной у Марины стояла сама смерть.
Летний зной расслаблял. Санаторий МВД располагался в одном из живописных уголков Большого Сочи. Соседом Сикача по палате оказался Сергей Станиславович, сотрудник прокуратуры, имевший в свое время отношение к делу Лемешко. Сейчас он увлеченно слушал Сикача, который рассказывал и словно еще раз переживал минувшие события.
…Свидетель видел, как мешок в воду бросили двое мужчин: высокий и плотный, приземистый. С Бритвиным вскоре прояснилось. Уложив тело Бритвина в багажник, убийцы предусмотрительно заперли его. Они понимали, что оставив машину в соблазнительном для угонщиков месте, ловят разом двух зайцев — избавляются от улик и запутывают следы. Расчет был верным — для угонщика главное машина, а не содержимое багажника.
И тут на сцене появляется «баба Настя». В одном старом деле обнаружилась и ее кличка — «Матрешка». Не по годам шустрая девчонка пускалась в сложные махинации и рискованные аферы. Ей чертовски везло — умела линять вовремя. В «черной» жизни ее авторитет рос не по дням, а по часам. И вот, так сказать, в зените своей славы Матрёшка неожиданно «ложится на дно». Поползли слухи, ею же мастерски инспирированные, что Матрешка погибла. И вот только теперь мы обнаружили ее след в Малаховке, где она с помощью Давида Давыдова оборудовала настоящий дом-крепость. Все входы и выходы имели сигнализацию. Когда открывалась калитка, мигал правый глаз африканской маски. Левый мигал значительно реже, поскольку вход, соединенный с ним скрытым проводом, выхода вовсе не имел. Получив сигнал о том, что Лемешко прошел в дом, Давыдов нажал кнопку на внутренней поверхности стола, и часть пола перед дверью, ведущей из коридора в прихожую, провалилась. А вместе с ним Лемешко и, разумеется, портфель с деньгами. Давыдов не на шутку всполошился, когда Краху не во время понадобился туалет. Со второго этажа за всем этим наблюдала Головлева. Оказавшись в бетонном, трехметровой глубины колодце, жертва вдобавок поражалась током. После этого колодец заполнялся водой.
Бритвин верил в подлинность затеянного в доме-крепости спектакля лишь в самом начале. Но поскольку «глушили» не его, и была надежда заполучить портфель с деньгами, вмешиваться не стал. О смертельной ловушке он не знал, но заподозрил, что Лемешко скрывается, либо спрятан где-то в доме. После того, как он отвез Гриценко на вокзал, Бритвин решил заняться поисками в более вероятном месте. Перемахнув через забор, Бритвин запертым входным дверям предпочел окно в туалете, рассудив, что один может войти там, где вышел другой, то есть, как предполагалось, — Лемешко.
…Сиганув в туалет, он бесшумно приоткрыл дверь и выглянул. Давыдов повез гостей в аэропорт — машины не было во дворе. Значит, в доме только старуха, которая, по-видимому, спит. Бритвин пробрался на второй этаж, тихонько отворил дверь — и перед ним возникла баба Настя с пистолетом в руках и портфелем, от которого на паркете расплывалась лужа.
Пришлось ему под дулом пистолета при помощи веревочного приспособления извлекать труп Лемешко из колодца. Укол наркотика в шею Бритвин получил уже в своей машине на заднем сидении. После этого ему помазали водкой губы — спит человек, выпивши в гостях, а друг-язвенник выручает. Давыдов довез «друга» в его машине до Москва-реки, а следом в Давыдовской «девятке» подкатила Головлева. Поставила ее неподалеку от набережной и пересела к Давыдову.
Внимательно слушающий Сергей Станиславович заметил:
— А что же это за мужчины были, которые бросали мешок в воду: высокий и плотный, коренастый?
— Это Головлеву в спортивных брюках и куртке свидетель принял издали во тьме за мужчину. Ну, а машину Головлева водила получше иных мужчин. Таким образом преступники подсовывали следствию Бритвина. А он катил, одурманенный, в своей «восьмерке» навстречу гибели. В известном смысле он был уже трупом, так как в сознание больше не приходил.
От реки Бритвин ехал уже в багажнике, получив тычок шилом в сердце. В багажник его засунул Давыдов, он же и применил шило.
Дальнейшие действия преступников загадки не составляли. Давыдов отвез Головлеву в больницу и ринулся домой. Дел хватало: высушить намокшие деньги, уничтожить следы преступления. Эксперт после обыска сказал, что не ожидал от белоручки-картежника такой строительной смекалки. Он успел переоборудовать колодец-ловушку в обычный погреб, даже картошкой засыпал.
— Ну, а зачем все это было нужно Головлевой? Ведь деньги у нее были?
— Она прочила Давыдова в тузы преступного мира, а он оказался жидковат для такой роли, а на меньшее она не была согласна. А тут еще Парамонов, которого она раньше знала как Сашку Рыжего. После магаданской отсидки Парамонов сменил кличку. Период в жизни, когда их пути пересеклись, оба тщательно скрывали. Каждый из них был для другого не другом юности, а опасным свидетелем. Матрешка — женщина умная, один чемодан с секретом чего стоит. Мы потом поймали искусника, который сделал этот чемодан с исчезающим дном. А взрывное устройство в чемодане, который увез Парамонов!