Выкорчеванная
Шрифт:
— Оно лучше того, которое он успел с меня содрать! — выкрикнула я, подняв голову. Я вовсе не плакала. Все слезы я уже истратила, и во мне остался только гнев. — Я вовсе не выбирала, каким оно окажется…
Я умолкла, уставившись на тяжелые складки шелка, зажатые в моих руках. Дракона в тот момент рядом не было. Он не колдовал, и не произносил заклинаний.
— Что ты со мной сделал? — прошептала я. — Он сказал… назвал меня ведьмой. Ты сделал меня ведьмой.
Дракон фыркнул в ответ:
— Если бы я мог создавать ведьм, то не выбрал бы для этого безмозглую крестьянку.
Когда он учил меня колдовать. Сбитая с толку и не готовая поверить, я стояла на коленях и смотрела на него снизу-вверх.
— Зачем же тогда ты меня учишь?
— Я был бы и рад оставить тебя протухать в твоей деревеньке размером с копейку, но мой выбор до боли невелик. — В ответ на мой непонимающий взгляд он поморщился: — Согласно королевскому указу всех, обладающих даром, необходимо обучать. В моем случае, было бы идиотизмом оставлять тебя сидеть на заднице будто перезревшей тыкве, пока из Чащи не явится что-то и пожрет тебя, превратив в нечто поистине жуткое.
Пока я со страхом переваривала эту мысль, он обратил свой хмурый взгляд на принца, который чуть слышно простонал и заворочался во сне. Он начал приходить в себя, поднимая свою ручищу, чтобы потереть лицо. Я в тревоге вскочила на ноги и отпрыгнула от кровати к Дракону.
— Так вот, — произнес Дракон, — заклинание «Kalikual» куда лучше, чем избиение любовника до беспамятства.
Он выжидающе поглядел на меня. Я переводила взгляд с него на медленно приходящего в чувства принца и обратно.
— Если бы я не была ведьмой, — спросила я, — то могла бы отправиться домой? Не мог бы ты избавить меня от этого?
Он промолчал. К этому моменту я уже разобралась в противоречивом, одновременно юном и старом, лице волшебника. За годы жизни на нем появились морщинки лишь в уголках глаз, единственная складка между бровей и резкие линии вокруг рта. Он двигался как молодой, и если с возрастом люди становятся слабее и добрее, то к нему это не относилось. Но на мгновение его глаза показались очень древними и странными.
— Нет, — ответил он, и я ему поверила.
Он покачал головой и показал, я обернулась и увидела, что принц все еще не в себе, моргая и и не понимая, пытается встать, приподнявшись на локтях. Но пока я смотрела, при взгляде на меня в его глазах появилась искра узнавания. Он меня вспомнил. И я прошептала:
— Kalikual.
Сила хлынула из меня наружу. Сонно закрыв глаза, принц Марек обмяк на подушке. Я покачнулась и осела на пол. Нож по-прежнему лежал на полу, где я его уронила. Я подобрала его и наконец-то воспользовалась им: распорола платье и шнуровку на корсете. Платье распахнулось сбоку, но я хоть смогла вздохнуть свободно.
Мгновение я стояла с закрытыми глазами, прислонившись спиной к стене. Потом посмотрела на Дракона, который отвернулся от меня, в отвращении к моей слабости. Он с досадой смотрел на принца.
— А его люди не станут интересоваться им утром? — спросила я.
— А ты думала держать принца Марека в моей башне спящим вечно? — спросил волшебник через плечо.
— Но тогда, когда он проснется… — начала я и остановилась. — А не могли бы вы заставить его забыть?
— Ну разумеется, — ответил Дракон. — Он не заподозрит ничего плохого, если проснется с жуткой головной болью и существенным провалом в памяти.
— А может… — я, покачиваясь, поднялась на ноги с ножом в руке, — может он будет помнить что-нибудь другое? Например, что просто ушел к себе спать…
— Не будь дурой, — сказал Дракон. — Ты утверждаешь, что не соблазняла его. Значит он явился сюда по своей инициативе. Когда у него появилось подобное намерение? Вряд ли сегодня вечером, когда он укладывался в свою постель. Скорее он обдумал все по дороге: теплая постель, жаркие объятия… да, полагаю, ты не при чем. Ты представила вполне убедительные доказательства, — резко оборвал он меня, когда я начала было возражать. — Все, что мы знаем, он собирался это сделать еще до того, как появился. Расчетливое оскорбление.
Я вспомнила слова принца про «обычный стиль», словно он все обдумал заранее и все спланировал.
— Чтобы вас оскорбить?
— Он думал, я выбираю женщин, чтобы принуждать их спать с мной, — ответил Дракон. — Так поступает большинство придворных, или поступили бы, будь у них шанс. Значит, я полагаю, он собирался наставить мне рога. И потом, я уверен, с удовольствием стал бы рассказывать об этом при дворе. Магнаты часто тратят время на подобную чепуху.
Он говорил с презрением, но, когда он ворвался ко мне, был безусловно серьезно взбешен.
— А зачем ему вас оскорблять? — робко уточнила я. — Разве он не приехал просить вас… помочь ему волшебством?
— Нет, он приехал полюбоваться видом на Чащу. Разумеется, он приехал ради волшебства, и я послал его куда подальше, заниматься своим делом. Например, порубить в капусту вражеских рыцарей, а не соваться в вопросы, в которых он ни черта не смыслит, — он фыркнул. — А то он уже начал верить собственным трубадурам. Решил попытаться вернуть королеву.
— Но королева мертва, — удивилась я. Ведь из-за этого и начались войны. Почти двадцать лет тому назад наследный принц Росии Василий прибыл к нам с посольством в Польню. Он влюбился в королеву Анну, и они решили сбежать. А когда королевские солдаты стали их настигать, они скрылись в Чаще.
Таков был конец истории. Никто из тех, кто ушел в Чащу никогда не возвращался. По крайней мере прежним и невредимым. Порой они появляются ослепшие и воющие, порой появляются изменёнными и настолько обезображенными, что их трудно узнать. Но хуже всего, когда они возвращаются с теми же лицами, но абсолютно мертвыми и с чем-то исключительно неправильным внутри.
Королева с принцем Василием так и не появились. Наш король обвинил наследника Росии в соблазнении своей супруги, а король Росии обвинил нашего короля в гибели своего наследника, и с тех самых пор между нами и ими идет война, прерываемая случайными затишьями и краткими перемириями.