Выкуп
Шрифт:
Дышалось и правда легко, а на мосту, не дойдя до середины, он невольно остановился. Открывался прекрасный вид на город: величественные старинные здания, высокий Кафедральный собор, Парламент. По реке медленно плыло небольшое судно, и вообще казалось, что движение и время в Берне течёт очень спокойно, размеренно, даже поток машин шёл, не раздражая глаз. Викентий ничуть не удивился тому, как легко он здесь ориентировался: сказывались и профессиональный опыт, и знание языка, и чёткие таблички с названиями, которые всегда оказывались в нужном месте.
В комиссариате его встретили приветливо, без удивления. Начальник международного криминального отдела сразу объяснил:
– Увы, наша страна всегда была привлекательна для разных авантюристов, а сейчас, в последние годы, к нам хлынул из вашей распавшейся страны самый разный криминальный контингент.
Они начали говорить по-немецки, но почти сразу перешли на французский язык, которым Кандауров владел в совершенстве. Полчаса хватило, чтобы обговорить дело в общих чертах: кого должен разыскать Кандауров, по каким обвинениям, почему именно в Швейцарии.
– Я прекрасно осознаю, мсье Шлегель, что этот человек мог уже покинуть Швейцарию. Но улетел он именно сюда, так что поиски начинать всё равно нужно здесь. И потом… У меня есть надежда, что он может быть ещё здесь.
– Я дам вам в помощь своего сотрудника, – кивнул швейцарец. – И вы можете пользоваться нашими лабораториями, информационными данными, всем, что вам понадобится.
– Благодарю… У меня к вам есть личная просьба, если позволите.
– Говорите, не стесняйтесь!
– Я хочу найти своих родственников. Они – эмигранты первой волны, если вам это что-то говорит.
– Конечно! Русские аристократы, дворяне?
– Да. В начале шестидесятых годов моя семья получила сведения, что они живут в Швейцарии. Старинный княжеский род – Берестовы.
У его собеседника удивлённо изогнулись брови:
– Берестов, вы говорите? Подождите-ка, я узнаю…
Он снял телефонную трубку, стал набирать номер. Викентий понял: фамилия тому была знакома. Замерев в напряжении, он ждал, хотя не верилось, что всё окажется так просто. Между тем, Шлегелю ответили, и он спросил:
– Это ты, Венсан?
У Кандаурова рванулось и замерло сердце: «Венсан» – так называла его бабушка, когда говорила с ним по-французски… Шлегель продолжал спрашивать:
– Скажи-ка, у тебя нет родственников в России… нет, теперь это называется Украина! Да, город Харьков? По фамилии Кандауров? Поразительное совпадение! Рядом со мной стоит человек, наш коллега, прибывший по линии Интерпола. Похоже, он разыскивает именно тебя и является твоим родственником! Сколько? Ну конечно, не беспокойся!
Положил трубку и весело кивнул Кандаурову:
– Ну, как вам работа швейцарской полиции? Одно мгновение, и ваш родственник найден! – Покачал головой: – Надо же, какое совпадение: Венсан Берестов – комиссар кантональной полиции Женевы. Я всегда знал,
«Совпадение ли? – подумал Викентий. – Имя, профессия… Чёрт возьми!»
Он невольно глянул на запястье – на часы. Два предстоящих часа ожидания вдруг показались слишком долгими, чуть ли не дольше всех минувших лет.
…Викентий и Винсент мчались в «рено» серебристого цвета по трассе, ведущей в Женеву. А точнее, ехали они не в сам город, а в его близкий пригород.
– Вообще-то Верье давно уже вошёл в черту города, но бабушка Катрин упорно зовёт его деревней и предпочитает жить именно там. – Винсент слегка повернул голову, улыбнулся. – Там, конечно, сохранился некий пасторальный шарм, это верно.
Викентий всё ещё до конца не отошёл от некоторого потрясения. Ещё бы: узнать, что жива и здорова дочь самого Викентия Павловича Петрусенко! Это словно попасть из реальности в то, почти мифологическое время, о котором он так много слышал в детстве от своей бабушки Елены! Когда Винсент сказал ему:
– Я позвонил бабушке Катрин, она ждёт нас, причём прямо сейчас. Ты не против? – Викентий даже не понял, о ком речь. А когда Берестов объяснил, он сначала не поверил – думал, что не понял. Они говорили по-русски, а ведь кузен всё-таки швейцарец во втором поколении. Переспросил по-французски – Винсент засмеялся, сказал:
– Бабушке восемьдесят шесть лет, она жива и довольно здорова. – И добавил опять по-русски: – Да, да, именно Екатерина Викентьевна, в девичестве Петрусенко.
Он говорил очень правильным, почти классическим русским языком. Но всё-таки с заметным акцентом и сильно грассировал.
Они перешли на «ты» почти сразу. Когда стали друг против друга в кабинете господина Шлегеля, протянули руки, и вдруг неожиданно обнялись. Викентий не ожидал от себя такого порыва, но, похоже, и Винсент это сделал также спонтанно, неожиданно для себя. Теперь, в машине, часто поглядывая друг на друга и встречаясь взглядами, они радостно улыбались – ощущение было такое, что знакомы много лет. Викентий же радовался ещё и тому, что будет работать именно с Винсом Берестовым. В бернском комиссариате Шлегель сразу предложил:
– Раз уж случилось такое необыкновенное совпадение, то вы, мсье Кандауров, наверное не откажитесь от такого помощника, как ваш родственник? В Берне или в Женеве разрабатывать ваше дело – не имеет значения, в Женеве для вас даже лучше, там все говорят по-французски. А господин Берестов очень опытный специалист по самым запутанным криминальным случаям, вы это быстро поймёте…
Нет, подобного Кандауров даже представить не мог! Впрочем, удивляться совпадениям ему пришлось ещё не раз. У них с Берестовым были не только одинаковые имена и профессии. Винсент был всего на три месяца старше, а его единственная дочь была ровестницей дочери Кандаурова.