Вымышленные и подлинные истории Алекса
Шрифт:
– Сколько лет тебе, дебилу, полных лет?
– взбесился полицейский.
– Сорок четыре...
– икнув, проговорил Костомаров.
– Как зовут супругу? Её возраст? Почему вызвала наряд? Отвечай, падла!
– цедил сквозь зубы неуравновешенный капитан.
– Райка... тридцать три года... Зачем вызвала? А я х…р его знает...
– промямлил Василий.
– Молчать, сука!
– снова взорвался блюститель порядка.
– По существу отвечай! Полное имя, фамилия, отчество.
– Костомарова Раиса Павловна...
Неожиданный удар дубиналом свалил дебошира с табуретки, прикрученной ножками к полу.
– Ты чё, легавый?.. За что бьёшь, гад?
–
– Што? Кто легавый?.. Да я тебя, сучару, сейчас в крошево!
– взвизгнул капитан и принялся изо всех сил ногами избивать мужика.
– Отставить, капитан!
– в дверях появился сам начальник местного управления.
– Здравия желаю, товарищ подполковник!
– капитан отдал честь старшему по званию. И, как бы оправдываясь, добавил:
– Задержанный Костомаров, Василий Алексеевич, сорок четыре года, дебоширил у себя дома. Жестоко избил свою супругу, значительно слабее и моложе его, а также свою тёщу и детей. При задержании оказал сопротивление властям, вёл себя крайне агрессивно, нецензурно выражался, угрожал. При заполнении документов и опросе вёл себя нагло и вызывающе.
– Всё понятно, - ответил начальник.
– В камеру его! Пусть посидит с уголовниками. Там его "просветят", как женщин надо уважать.
– Меркулов!
– крикнул капитан.
В комнату вошёл тот самый здоровяк-сержант, который забирал из дома Василия.
– В тридцатую хату этого хмыря.
– Слушаюсь!
– отдал честь сержант капитану и подполковнику, а Костомарову скомандовал:
– Встать! Руки за спину!
Весь побитый, пьянчуга, еле поднявшись на ноги, скрестив руки за спиной и согнувшись, поплёлся из комнаты в тёмный коридор маленькой тюрьмы.
Васька получил двушку в хрущёвке по наследству от отца. Алексей Фёдорович всю свою сознательную жизнь вкалывал механизатором в совхозе, там же и познакомился с матерью Васьки, Полиной Ивановной, там же и женился. За отличную работу и перевыполнение планов председатель совхоза ходатайствовал об улучшении жилья Костомаровым в ГОРКОМе. Высокопоставленное начальство пошло навстречу, и Алексей с семьёй после многолетнего ударного труда переехал с семьёй в город. Васька был единственным сыном в семье, учиться не хотел, прогуливал уроки. И, хотя Полина Ивановна сама работала учительницей в той же школе, где учился её сын, повлиять никак на него не могла. Алексей Фёдорович устроился в городе на завод мастером. Уставший приходил домой, а когда поздно вечером сынок появлялся дома, отец уже крепко спал, ему было не до разборок.
Так и вырос кумир семьи полным бездельником и тунеядцем. Школу он бросил, слонялся по улицам, знакомился с окрестной шпаной, но в их тёмных делах не участвовал, боялся колонии.
Васька бесцельно проводил время и ничем не интересовался, кроме девок. В шпанской компании были почти совершеннолетние "шалашовки", которые уже набрались сексуального опыта и вовсю "отрывались" на пьяных гулянках. Не остался в стороне и Васька. Он всех активней "участвовал" в оргиях, меньше всех пил спиртное, а когда шобла шла на какое-то тёмное дело - избить кого-то или ограбить, - незаметно сматывал удочки.
Ближе к совершеннолетию Васьки произошёл вопиющий случай. Пьяная шпанская команда, в том числе и три девки, которые в ней были, напали на Алексея Фёдоровича, который, подвыпивши после работы и с хорошей получкой, возвращался домой. Он посидел в хорошей компании своих рабочих, которые его очень уважали, выпил с ними вина в кафе, за заводом. Душевный и добрый человек
Не повезло Васькиному отцу и с сыном, с которым не нашёл ничего общего.
Пьяные парни со своими подругами-шалавами остановили Алексея Фёдоровича в подворотне.
– Мужик! Дай закурить!
– хрипло произнёс прыщавый жиган в кепке и кожаной куртке, ударив мастера своим плечом в грудь.
– Ты что толкаешься? Я не курю, - смело ответил Васькин отец.
– Вы посмотрите, мля... Он не курит!
– заржал жиган и ударил Алексея Фёдоровича.
Но мастер был крепкий мужик и, выдержав удар, дал шпанюге сдачи - да так, что тот отлетел, "поцеловавшись" со стенкой.
– Ты чё, козёл!
– завопила одна из размалёванных девок и, подойдя к мастеру, оголила перед ним подол. Резкий запах неподмытой вагины и вид омерзительной бабской рожи вызвал у Васькиного отца отвращение.
– Не нравлюсь тебе, да?
– взвизгнула девка, - не хочешь меня трахнуть?
– Уйди, сучара!
– грозно произнёс Костомаров.
– Чё-ё?
– вся шобла, словно озверевшая, накинулась на мастера: били кастетами, ногами, головой о стену.
Кто-то, нагнувшись над бездыханном уже телом, вынул кошелёк с деньгами.
Васька в нападении, как всегда, не участвовал: ходил по вокзалу и любовался красивыми барышнями. Да и шайка напала на его отца чисто случайно - знай они, кто он такой, не пристали бы.
А потом – следствие: всех членов шайки, в том числе и девок, посадили на долгие сроки в места лишения свободы. Ваську спас молодой тогда следак Пётр Ефимыч, да и свидетели нашлись, уверенно подтвердившие на следствии и в суде, что парень во время убийства отца находился совсем в другом месте.
Похоронив отца, Василий вскоре ушёл в армию. Полина Ивановна бросила работать в школе и, ударившись в разгульную жизнь, неожиданно умерла от неизвестной болезни.
Придя из армии, Васёк как будто остепенился. Пётр Ефимович помог парню устроиться на работу: Васька, служа отечеству, умудрился выучиться на шофёра и теперь, после службы, лихо водил ментовский УАЗик с оперативной группой по городу и по всему району. Менты каждый день по многу раз выезжали по разным делам: где-то произошло убийство, где-то изнасиловали девушку, разорвав ей трусы и платье, а чтоб как-то скрыть улики - насильно напоили вином. Где-то кража со взломом - и Вася снова крутил баранку ментовской машины, набитой следователем, дознавателем, операми и задержанными. Несмотря на сложные отношения с родителями, Василий тяжело переживал утрату, похоронив ещё до армии убитого отца, а будучи в армии - и мать, разгульную и спившуюся женщину. Костомаров мечтал, что когда выйдут его бывшие дружки из мест заключения, он непременно заставит их ответить и, изловя по одиночке, прикончить. Ненавидел он до бешенства и материных хахалей, которые свели её в могилу, а при жизни пользовались как хотели и каждый раз спаивали, чтобы развести на грязное порево. Безвольная женщина даже не сопротивлялась, позволяя наглым самцам срывать с неё брюки, блузку, трусы... Поганцы не пришли даже на её похороны, не помогли материально, и женщину похоронили за счёт государства - а какие могут быть у юного солдата деньги?..