Вымышленные и подлинные истории Алекса
Шрифт:
Через полтора месяца меня выписали, я снова стал ходить на трудотерапию. А ещё через полгода я впервые вступил в половую связь со Светкой. Не буду описывать всё в подробностях - мы опять гуляли всей честной компанией, от Соловья старались быстрей смыться. Но тот то и дело увязывался за нами, сопровождая как бы по жизни. Много было всяких-разных приключений, но Димону мы старались не наливать. Ухин надолго исчез из нашего поля зрения. Нина Петровна после выписки сына (его продержали почти пять месяцев!) наконец-то смирилась в отношении Надежды.
Я наслаждался первыми прелестями в интиме, пока однажды мне не вышло это боком. После этого я стал к Светлане всё больше и больше охлаждаться. Окончательно мы с ней расстались в середине 90-ых. В то же
P.S. Дальнейшие судьбы героев моего рассказа:
Надя и Саня Амяльев встречаются или живут вместе по сей день.
Света после неудачного романа со мной вышла замуж за сына известной художницы нашего города, Сергея М., с которым прожила в браке 4 года. Рано овдовев, живёт со своей матерью, а её отец, пьяница и дебошир, по некоторым данным, недавно помер.
Вадим Соловьёв (Димон, Дымо, Соловей) умер в 2012 году от тяжёлой пневмонии. Ему было 54 года.
Толя Фомин (Фома-Ерёма) умер в 2004 году в возрасте 43 лет. Возможно, ему "помогли" из-за жилья.
Дмитрий Мельников трагически погиб у себя на работе в 1995 году, попав под колёса заводского тепловоза на ВЭМЗ. Ему был 31 год.
Буянова Евгения Александровна, врач, умерла во сне в 1996 году, не дожив всего неделю до своего 60-летия.
Игорь Ухин лежит пожизненно в психбольнице пос. Содышка.
* * *
ВНЕЗАПНЫЙ ПОБЕГ
– Зыба, ты сколько уже здесь находишься?
– спросил коренастого мужичка лет сорока пяти, в тёмной больничной пижаме, элтэпэшник Федюшин. Ему было под тридцать - голубоглазый высокий блондин с небольшими усиками и начисто выбритой щетиной. Костя Зыбов, не торопясь, закурил в тесной курилке, присев у батареи на корточки, и спокойно ответил:
– Девятый год здесь. Три с половиной года на спецу. В Сычёвке. Слышал про такую?
– Нет, Зыба, - ответил блондин.
– И лучше тебе не знать.
– Почему?
– удивился молодой алкаш.
– Не дай Бог туда. Даже злейшему врагу не пожелаю.
Зыбов тяжело вздохнул, а присевший на лавочку Федюшин был в недоумении. Из ЛТП его привезли на днях и уже вывели из наблюдалки. Если по-чесноку, он просто инсценировал приступ эпилепсии. Надоело там -как на зоне - за колючей проволокой. Да и пахать почти за бесплатно не хотелось. Даже кормили хуже, чем в этой дурке. Константин казался ему нормальным мужиком, в отличие от многих чумовых и бестолковых.
– Зыба, а ты всё же расскажи про Сычёвку. Что она собой представляет?
– Оставь его, устал он, - проворчал недовольно присевший с молодым маленький седой старичок, достав из кармана пижамы пачку "Беломора". Он недовольно посмотрел, нахмурив густые брови, на Славку Федюшина, размял папиросину и прикурил от спички. Спичек больным в психушке не полагалось, но старика шмонали редко, уважая возраст. С виду дед был в здравом уме и твёрдой памяти. Он знал почти всех больных первого мужского отделения в лицо, многих по именам и фамилиям. Знал, как зовут медперсонал и лечащих врачей. Однако родственники периодически привозили Владимира Иннокентьевича в эту психбольницу с ментами или спецбригадой на "чумовозе". Причина на это была. Стоило Иннокентьичу немного выпить, как сразу "дымилась крыша", и дед, вообразив, что рядом фрицы, шёл на своих "домашних" в рукопашную. Хорошо, что сын со своей женой, с которыми Владимир Иннокентьевич проживал, были не робкого десятка - ловко скручивали старика и вызывали милицию.
Позвали на ужин: все, кто был в курилке, поднялись и вышли, погасив окурки и бросив их в ведро. В столовой больные быстро расселись за небольшие столики, пришла дежурная медсестра с небольшим ящиком
Славка Федюшин зажимает под языком финлепсин, который выбросит потом при удобном случае в туалете. А старик Иннокентьич с умным видом профессора демонстративно глотает сонапакс, запрокинув голову вверх.
– Ладно, дедуля, верю!
– смеётся молодая медсестра, кареглазая брюнетка, стройная, с изумительной фигурой, привлекая к себе весь мужской пол. Она не замечает (или не хочет замечать), как молодой симулянт уже вынул изо рта таблетку и положил в карман.
Все остальные выполняют врачебные назначения - многие боятся уколов. У кого-то дрожат руки, и медсестра суёт им таблетки прямо в рот, помогает запивать из кружки. Она что-то записывает себе в журнал, пристально следит за состоянием каждого.
Зыбов уходит к себе в палату. Скоро пересменка, затем надо мыть полы перед отбоем. Надо хоть чифирнуть, пока есть время. Костя достал из-под подушки кипятильник и пачку грузинского мелкого чая. Рядом шконка соседа, но тот уже вовсю храпит. Константин направился к единственной розетке, которая рядом с телевизором в коридоре, прихватив с собой трёхсотграммовую кружку из обливного металла.
Через пару минут чифирь готов, и Зыбов с кружкой в руке зашёл в курилку. Хорошо, многие разошлись по палатам, другие гуляют по коридору, слоняясь из угла в угол. Костя глотнул из кружки горячей густо заваренной жидкости.
– Зыба, дай глотнуть!
– внаглую примостился неожиданно появившийся Федюшин.
Зыбов протянул ему кружку. Славка глотнул крепача и чуть не подавился.
– Хорош!
Он отхлебнул пару раз ещё и отдал кружку Константину.
– Зыба, ну ладно, расскажи что-нибудь...
– Что тебе рассказать?
– Костя прикрыл глаза, немного "прибалдев" от чифиря.
– Не гони, Славка...
Зыбов лежит на шконке, долго не может уснуть. Сосед продолжает храпеть - храпит почти вся палата, кроме низкорослого юноши, Владика Орлова. Тот лишь посапывает и как младенец улыбается во сне. Костя посмотрел в его лицо и погрустнел ещё больше. Молодость прошла... Последнее его место работы на свободе - дворник одного из городских ЖКО. Константин жил в уютной двушке со своей мамой, женой и сынишкой. Костя заболел ещё подростком, поэтому не проходил военную службу. Хотя в школе учился без троек, но едва получил аттестат об окончании, как попал первый раз в психушку. У Зыбова начались навязчивые идеи, соседи стали всё чаще замечать у паренька странности в поведении - замкнутость, неприветливость, подавленное настроение. Пацан нередко ходил голым по квартире, подняв руки кверху, бормоча себе под нос. Мать, придя однажды с работы, застала Костика нагим, с порезами на руках - он с бессвязной речью и ножом в руке шёл прямо на неё. Испугавшись, женщина срочно вызвала скорую. Приехавшая спецбригада подоспела вовремя: Зыбов уже сидел у раскрытого окна, так и не одевшись. На него наскоро надели трусы и вывели к машине. Благо на улице уже было темно, и парня мало кто мог заметить в подобном состоянии и неглиже. Пролежав несколько месяцев, Костя выписался домой. Мать стала к нему относиться настороженно, однако приступ долгие годы не повторялся. Зыбов благополучно устроился подсобным рабочим на стройку, где работал длительное время. Во время устойчивой ремиссии женился, умудрившись найти себе девушку. Катя была детдомовской, проживала в общаге. Кое-как отучилась в ПТУ, освоила несложную профессию. С Константином познакомилась случайно, на улице. Парень в выходной день сидел в скверике на лавочке и попивал прохладный свежий лимонад из бутылки, купленный в ближайшем ларьке. Катерина подошла к Зыбову.