Вынужденное признание
Шрифт:
Турецкий показал пальцем на тарелку и посоветовал:
— Закажи себе еще один шашлык.
— Зачем? — удивился Меркулов.
— Ну, как тебе сказать… Вдруг после разговора с этими… — Турецкий вновь показал пальцем на крышу, — …у тебя навсегда испортится пищеварение и ты больше не сможешь есть твердую пищу.
Меркулов досадливо поморщился:
— Юмор у тебя, Турецкий, какой-то мрачноватый. Хотя, может быть, ты и прав. — Меркулов повернулся к барной стойке и сделал официанту знак рукой. А когда тот подошел, коротко сказал: — Еще
14
«Итак, что мы имеем? — размышлял Турецкий, сидя в своем кабинете на Большой Дмитровке и задумчиво глядя в экран ноутбука. — Во-первых, Кожухов был на спектакле с охраной. Во-вторых, эту охрану никто не видел после убийства Кожухова. Это первый факт».
«Охрана. Откуда взялась? Куда девалась?» — отстукал Турецкий на клавишах ноутбука.
Идем дальше. Таинственный блондин, который, судя по всему, был заказчиком убийства. Ну, либо представителем заказчика. Блондин этот явно обладает полномочиями, которые и не снились простому смертному. А вот для сотрудника спецслужб сделать то, что обещал Богачеву блондин, — это как два пальца об асфальт.
Пальцы Турецкого привычно забегали по клавишам: «Блондин. Спецслужбы. Проверить».
Секунду подумав, Турецкий подчеркнул слова «блондин», «спецслужбы» и «охрана». Эти три слова были явно из одной оперы.
Далее. Лоскут ткани, найденный в пищеводе у Богачева. Сыскарь явно пытался навести следствие на след заказчиков, правда, сделал это весьма диким и ненадежным способом, но тут уж ничего не поделаешь — психика самоубийц не поддается нормальному анализу. Что значили уцелевшие буквы? «Дем…ев… Да…лов». Вероятней всего, это фамилии. Две фамилии. Два охранника.
Турецкий занес пальцы над клавиатурой и впечатал буквы из записки в строчку «Охрана».
— Вот тебе и таинственные охранники, — проговорил Турецкий, задумчиво глядя на экран.
Осталось последнее звено — пленка. Что это за пленка? Магнитофонная? А может быть, фотопленка? У Турецкого почти не было сомнения, что обыск на квартире Кожухова был связан с этой пленкой. Ну а если это так, то и шлепнуть Кожухова могли из-за этой чертовой пленки.
«Пленка. Обыск. Возможный мотив убийства», — отстучал Турецкий и откинулся на спинку стула.
15
Дверь кабинета Меркулова приоткрылась, и в нее просунулась взлохмаченная голова Турецкого.
— Кость, к тебе можно?
— Привет, Саня! Проходи.
Турецкий прошел в кабинет и уселся в кресло.
— Ну? — нетерпеливо спросил он.
Меркулов задумчиво пожевал нижнюю губу, затем сказал:
— Я навел кое-какие справки. Дело темное, Саня. Похоже, людишки из теневого ведомства и сами не знают, как им поступать в данной ситуации. А когда они не знают, как поступать, они предпочитают молчать.
— Очень разумно с их стороны, — заметил Турецкий.
Меркулов мрачно усмехнулся.
— Это еще не все. Видишь ли, мне намекнули, что с моей стороны очень неразумно совать нос во все эти дела. В ответ на это я предложил им самим найти заказчиков убийства Кожухова. Мое предложение сделало их сговорчивее. Короче, так. Две недели назад к Кожухову приставили охрану. Меня пытались уверить, что дело это связано с бизнесом, которым занимался Кожухов. Ты ведь слышал о проекте объединения «Российских известий» с телеканалом «МТВ-плюс» в один концерн?
— Еще бы. Все газеты пестрили.
— Так вот, меня пытались убедить, что концерн этот — дело государственной важности, поэтому к Кожухову и приставили охрану. Якобы ему кто-то угрожал, а он, пользуясь своими связями в силовых ведомствах, заручился их поддержкой.
— Угу, — нахмурился Турецкий, — чисто по знакомству. Чего уж там — дело житейское.
— Житейское не житейское, но вся эта история произошла накануне президентских выборов. Я, конечно, не утверждаю, что выборы и это убийство каким-то боком связаны, но не рассматривать эту версию мы не можем. Я тебе так скажу: у этого дела ноги растут из такого места, что нам и не снилось.
— Это точно. Как бы нам с тобой самим не оказаться в этом веселом месте, — заметил Турецкий.
Меркулов откинулся на спинку стула и весело посмотрел на друга:
— Очень даже просто, Саня. Ты ведь знаешь, как это нынче делается. Достаточно цифрового фотоаппарата и одного хорошего компьютера, чтобы превратить мать Терезу во врага человечества. В общем, так. Продвигаться вперед нужно, от нас ждут результатов, но продвигаться нужно аккуратно. Каждое свое действие согласовывай со мной, понял?
— Чтобы, если что, твоя голова полетела вместо моей?
— Моя больше, — с улыбкой сказал Меркулов, — по ней в любом случае не промахнешься. Да и катиться, если что, нашим головам вместе. Так что не расстраивайся.
— А поговорить-то с этими охранниками можно?
— Нет. Человек, с которым я говорил, утверждает, что этих людей нет в Москве.
— А где они?
— Не то в Гондурасе, не то еще где-то. Короче, далеко. Человек, с которым я беседовал, утверждает, что Кожухов пришел на спектакль один. Охрану к тому времени уже сняли. Якобы Кожухов успокоился и сам отказался от охраны.
— А как же пустые кресла рядом с Кожуховым?
— Об этом они ничего не знают.
— Ну а фамилии-то этих охранников можно узнать?
Меркулов покачал головой:
— Нет. Оба они заняты в секретной операции, и их фамилии не подлежат разглашению.
— В Гондурасе? — поинтересовался Турецкий.
— В нем, — кивнул Меркулов.
— Черт знает что такое! Легче получить информацию в ФБР, чем в родном ФСБ!
— Спокойней, Саша, — мягко сказал Меркулов. — Нам ведь с тобой к этому не привыкать. Как-нибудь выясним сами. Кстати, в последнее время у тебя усталый вид. Спишь-то нормально?