Выпаданка (не) обыкновенная
Шрифт:
Никогда не думала, что меня взволнует Николя, севший ко мне так близко.
Между нами была только ткань нашей одежды. Недостаточно плотная, чтобы мы не чувствовали идущее друг от друга тепло.
Я с ужасом поняла, что не смогу ни слова ему сказать.
Особенно — глядя в глаза. Ведь тогда его лицо окажется совсем близко и в полумраке кареты мы… С неменьшем ужасом я поняла, что была бы не против такого поворота.
Николя уткнулся в мою прическу, окончательно потерявшую товарный
Сильными руками молодого человека, не упускающего возможность заняться физической подготовкой. Хотя уж в его-то магически одаренной и финансово обеспеченной семье мог лежать на софе день деньской.
— Что ты сказал кучеру? — я решила, что в столь двусмысленной ситуации имеет смысл немного перевести тему. — По контракту до Лоусона он работает на меня. И в контракте возможность уплотнения пассажиров не предусмотрена.
Николя усмехнулся.
— Джин, я же сказал — все будет хорошо. — он ненароком погладил меня по растрепанным волосам. Не иначе как поправляет прическу, там, наверное, уже метла дворницкая… — Я подрабатываю в Лоусоне помощником следователя, вот и воспользовался служебным положением. Имею право пользоваться любым транспортом. Даже… с пассажирами!
Я уперлась руками шитый золотом сюртук у него на груди, устраиваясь поудобнее.
Он только тихо охнул. Но промолчал.
— Ники, доедешь со мной до гостиницы? — как и думала, подняв голову встретилась с Николя взглядом.
Так близко, что его лицо расплылось в пространстве. Я видела только его тёмные, почти черные, с редкими золотыми искринками, глаза.
Он снова вдруг напрягся, как в первые секунды встречи. И… прижал ближе, крепко обнимая.
Невольно пришлось отпустить голову ему на грудь. Фамильный медальон Гаро приятно охладил пылающую щеку.
— Никаких гостиниц, — хрипло проговорил Николя, — твоя бабушка прислала летуна пару часов назад. Родителей не было дома, так что я принял послание. Она просила мою матушку присмотреть за тобой. Поскольку ее на месте не оказалось, я взял на себя эту обязанность. Даже не думай о других вариантах, Джини. Ты будешь жить у нас, и я лично побеспокоюсь о твоей безопасности.
О, бабуля все же решила подстраховаться. Но знала бы она, чем закончился ее благое начинание! Очень сомневаюсь, что она планировала часть моей поездки на груди широкоплечего и, что скрывать, крайне привлекательного юноши из влиятельнейшей семьи в городе…
Мы так и сидели, обнявшись, до самого Лоусона. За всю дорогу не проронив ни слова. У самого города Ники задернул шторку нанятой кареты, игриво расшитую мелкими полевыми цветочками.
В самом начале пути я представляла, как прилипну к окну тонкого визийского стекла и буду смотреть на город своего детства.
Увижу, как изменились улицы, площади. Как выросли новые дома и магазины.
Но сейчас сидела в карете, доверчиво прижалась к широкой груди
Впервые за долгие годы я почувствовала себя такой… маленькой, слабой, защищенной.
«Все будет хорошо» — сказал он и я как-то сразу поверила.
Растеклась в этом ощущении безопасности, поглаживая иногда его спину. В ответ на поглаживание, даже легкое прикосновение мальчиком, спина у Ники мгновенно напрягалась до жестко-каменного состояния, секунда — и вот он уже снова расслаблен.
Мы были заняты этим тихим изучением друг друга, привыкая к запахам и прикосновениям, наслаждаясь этим безмятежным состоянием.
Карета ехала плавно, по пути в городе почти не предвиделось поворотов. Только у гостиницы, куда я направлялась изначально, кучер притормозил, спрыгнул со своего сиденья и уже побежал к каретной двери, как вдруг вспомнил об изменении маршрута. Хлопнул себя незадачливо по голове и вернулся на рабочее место. После чего вывернул со двора на улицу — в общий поток повозок.
Ники, не отпуская меня, приоткрыл ткань занавеси на дверце и тут же ее опустил. Я смотрела в противоположную сторону и заметила только, что в карете вдруг резко посветлело. После — снова полумрак.
Но тут карету качнуло — кучер разворачивался. Занавеси на противоположной дверце приоткрыли мне кусок улицы и крыльцо самой дорогой в городе гостиницы.
На крыльце, сверкая серебром вышивки и темным порочным золотом волос, слушал рассказ активно жестикулирующего привратника мой любимый враг — мистер Джерими Тайгер собственной персоной.
Он никак не мог увидеть меня ни сквозь застекленную дверцу кареты, ни сквозь шторку. Да если и увидел — то что? Какая-то юная девица в объятиях красивого мага. Последний раз он видел меня десятилетней девчонкой!
Но всё равно стало как-то не по себе. Я дернулась назад, пряча лицо на груди у Николя. Он успокаивающе погладил меня по спине, задерживаясь на долю секунды мягкими пальцами на полоске голой кожи на шее.
Я вздрогнула от неожиданности, он — тоже.
— Джин, — он прервал молчание. — У нас в доме гостит Катарина, жена моего кузена Ларри.
Я обрадовалась. Ларри — самый веселый из кузенов Ники, мне в детстве нравился больше всех.
— Она тебе понравится. — продолжил он. — Уверен, вы подружитесь. Я часто на службе, она поможет тебе освоится.
Я, конечно же, была согласна. Ларри был старше меня максимум лет на пять, а значит, где жена — молодая девушка.
Это не строгая дама из местных бабушкиных кузин, и даже не либерально настроенная хохотушка — мама Ники. Меня оставляют с подружкой, а не надсмотрщиком! Ники, какой же ты милый! И я в очередной раз прижалась к его плечу, а он в очередной раз тяжко вздохнул.
Карета в последний раз качнулась — мы приехали. С некоторым сожалением пришлось покинуть это внезапно ставшее таким уютным место.