Выпавшие из времени
Шрифт:
А еще пришлось работать с множеством людей, так или иначе посвященных в тайну "звездного пламени", стирая у них память о том, что они не должны были знать.я
Все это Жуковский не любил вспоминать. Но часто задумывался, пытаясь понять, чье невидимое присутствие чувствовал он в подземелье. И что за таинственный летательный аппарат кружил той ночью в небе над пирамидами...
11
Просторная пятикомнатная квартира с высоченными потолками, на втором этаже большого шестиэтажного дома внутри Бульварного кольца, сразу пришлась Насте Жуковской по душе. Несмотря даже на то, что ей было известно от Лейлы о произошедшей здесь когда-то
Лейла не сразу поняла, что случилось. А когда пришла в себя, все красноармейцы до единого лежали бездыханными, а комиссар оказался буквально размазанным по стене...
Но трагедия случилась давно, а Лейла приложила столько стараний, чтобы снова придать жилью спокойствие и уют, что, если бы Настя не знала об этом, то могла бы ничего и не почувствовать.
Тем более сильным было ее удивление, когда Максим, обойдя комнаты и похвалив обстановку и вид из окна, обнял ее и сказал:
– Знаешь, а ведь здесь чувствуется дух смерти и мщения.
Чтобы не выдать себя взглядом, Настя, зажмурив глаза, поцеловала его долгим-долгим поцелуем, а потом, отдышавшись, сказала:
– Все может быть, здание ведь старое.
Максим принялся распаковывать коробки с картинами и книгами, а Настя отправилась на кухню готовить ужин. Машинально почистив картошку и занявшись котлетами, она не переставала думать, какой удивительный отец будет у ее будущего сына. Что бы ни говорили ей о разнице в количестве клеток мозга, задействованных у нее и таких, как она, и всех прочих, включая Максима, она ни разу не встречала никого, чувствующего так остро и видящего мир так ярко, как ее муж. Не обладая даже зачаточными экстрасенсорными способностями, он сумел увидеть, что она отличается от других людей и, взглянув на ее картины, понял то, что она вложила в них, сама не желая, на подсознательном уровне. А как он почувствовал дух этой квартиры?
Тот его вопрос, а вернее, крик души - кто ты, Настя?
– она так и оставила без ответа. Пыталась отшутиться, но Максим шуток не принял. Тогда она, поклявшись своим будущим сыном, сумела убедить его, что в ее непохожести нет ничего такого, чего следовало бы опасаться. А всю правду пообещала открыть после рождения ребенка.
– Не переживай, я не гоголевская панночка, - сказала она шутливо.
– А что до необычности, то в тебе ее больше, чем во мне.
Максим вообще воспринял все это очень серьезно, поэтому после ее клятвы слегка успокоился и согласился ждать, сколько будет нужно.
– Знаешь, - сказал он Насте, - вся моя жизнь была ожиданием какого-то чуда. Когда был маленьким, постоянно казалось - вот сейчас спою что-нибудь так, что все ахнут, или нарисую что-то такое, что все будут восхищаться и говорить - вот это да! Или пробегу стометровку быстрее самого главного чемпиона... А оказалось, что чудо не во мне, но все равно оно пришло. Чудо - это ты, Настя. Я не перестану любить тебя, даже если ничего не узнаю о твоей тайне, но все же... хотелось бы,
– Милый, - улыбнулась Настя в ответ на его бессвязную речь, - не надо ничего себе надумывать. Раз я сказала, что обо всем тебе расскажу, то так и будет. Ты только наберись терпения и подожди.
Если бы Настя попыталась тогда заглянуть чуть наперед, или хотя бы решилась посоветоваться с отцом, она сумела бы предостеречь Максима от некоторых необдуманных действий. Но она этого не сделала.
Машины шли по улице сплошным потоком, и ни одному водителю не приходило в голову притормозить перед пешеходным переходом, несмотря на то, что на тротуаре уже собралась изрядная толпа людей, жаждущих перебраться на другую сторону. Продолжалось это так долго, что Максим не выдержал и, подняв руку с развернутой навстречу водителям ладонью, шагнул на дорогу. Конечно, никто из них не ожидал ничего подобного от безропотных пешеходов, и шедший в правом ряду "черный бумер" едва успел затормозить с отчаянным визгом покрышек в полуметре от Максима.
Он не собирался вступать в полемику о дорожных приоритетах, и даже не посмотрел в сторону "бумера". Но не успел сделать и двух шагов, как услышал:
– Максим? Ты?
Он обернулся и увидел в открытом водительском окне машины расплывшееся в улыбке лицо Мишки Корнилова, своего лучшего школьного друга, которого не видел больше десяти лет.
– Точно, Макс!
– Мишка!
– Садись скорее, а то, видишь...
– Корнилов показал на хвост назойливо сигналящих автомобилей, собравшихся за ним.
Максим запрыгнул в машину, и Мишка резко рванул с места. Но далеко отъезжать не стал, припарковался около ближайшего магазина и бросился жать руку Максиму.
– Вот так встреча! Это же сколько лет!
– восклицал он бессвязно.
– Где ты, чем занимаешься?
– А ты как? С самой школы не виделись, десять лет прошло. Слушай, если не спешишь, давай ко мне, я тут недалеко живу. И с женой познакомлю, она скоро придет.
Пока доехали до дома, Миша успел рассказать, что у него есть квартира в Москве, но бывает он в ней редко, потому что работает за городом, там и живет. Что за работа, распространяться он не стал. Увидев квартиру Лейлы, покачал головой и спросил:
– Значит, так сейчас живут студенты?
Максим рассмеялся и принялся рассказывать про Настю и ее необычную подругу Лейлу, которая не только не взяла с них ни копейки, но и, как оказалось, даже внесла квартирную плату за год вперед.
– Вот, кстати, так она выглядит, - показал Максим карандашный набросок, где Лейла была изображена вместе с Настей.
– А это моя жена. Ага, вот и она, легка на помине! Настя, у нас гость! Знакомься, это мой самый лучший школьный друг, Миша Корнилов.
Через десять минут они сидели на огромной кухне и пили чай из старинного сервиза. Максим с гостем, перебивая друг друга, то вспоминали школьные проделки, друзей и знакомых, то принимались рассказывать, как жили последние годы. Обычно очень внимательный и наблюдательный Максим так увлекся, что не заметил настороженных, даже опасливых взглядов, которая Настя то и дело бросала на Корнилова.
Настя почувствовала исходящие от Корнилова токи опасности, и поняла это сразу, как вошла в дом. Пытаясь выяснить причину беспокойства, она осторожно коснулась сознания гостя и тут же отпрянула в изумлении. Такого ей видеть еще не приходилось. Сознание оказалось абсолютно непроницаемым. Ей не удалось уловить ни одной мысли, даже эмоции гостя не прорывались наружу. Именно поэтому, еще не зная о странных свойствах сознания Корнилова, она и почувствовала угрозу.