Выплата Долга Братвы
Шрифт:
– Что заставляет тебя так говорить?
– Потому что большинство преступных операций таковы?
Виктор с любопытством хмурится.
– Я рассказал тебе, какие у меня планы на это место.
– Да, я уверена, - сухо говорю я, закатывая глаза.
Он ухмыляется.
– Ты мне не веришь.
Я пожимаю плечами.
– Вот.- Виктор протягивает мне папку с разрешениями и юридическими документами.
– Все это там внутри. Мои планы лежат вполне на поверхности.
– Те, что на поверхности, обычно такие и есть.
– Ты бы предпочла подождать
– бормочет он.
– О нет, я всегда мечтал побывать на месте, опасном для токсичных веществ.
На его лице появляется намек на улыбку.
– Тогда сюда.
Я следую за ним, осторожно ступая по строительным обломкам. Это место не похоже на -Чернобыль. Вокруг не валяется сырой асбест или что-то в этом роде. Это просто считается загрязненной землей городом и Агентством по охране окружающей среды. Итак, нам не нужны защитные костюмы, но мы просто, вероятно, не должны планировать есть какую-либо пищу, посаженную здесь, до окончания уборки.
Пока мы идем, я бросаю взгляд через окно. Здесь есть все необходимое для общежитий, огромная столовая, подходящая для университетского кампуса, тренажерный зал, открытая спортивная площадка, бассейн и… Я хмурюсь, а затем смотрю на него.
– Ты строишь школу?
Он пожимает плечами.
– Я уже говорил тебе, что я здесь делаю.
– Да, но...
– Но ты мне не поверил.
Я краснею.
– Может быть, не совсем.
Виктор останавливается и поворачивается ко мне. Его глаза с любопытством изучают меня, и он подходит ближе, когда мое сердцебиение учащается.
– Ты не находишь меня заслуживающим доверия?
– Почему бы мне не считать тебя заслуживающим доверия, Виктор?- Я дышу.
Он тонко улыбается.
– Помимо того, что я плохой, плохой человек?
– рычит он, подходя еще ближе.
– Я понятия не имею.
Я быстро оглядываюсь и понимаю, как далеко мы ушли от Олега и машины. Мы одни с другой стороны здания, которое в конце концов рухнет, в тени каких-то обломков. Мой пульс учащается еще больше, и я поднимаю на него взгляд. На моем лице смесь страха и желания.
– Если бы я задумал что-то гнусное, Фиона, - рычит он.
– Я живу в доме площадью четырнадцать тысяч квадратных футов, который я могу очистить от людей одним щелчком пальцев. Мне не нужно было везти тебя сюда всю дорогу.
Я сглатываю, глядя ему в лицо.
– Так почему же ты это сделал?
– шепчу я.
Он тонко улыбается.
– Возможно, это и было для что-то гнусного.
Я дрожу. Опасный флирт вспыхивает внутри меня.
– Например, застрелить меня или что-то в этом роде? Положить меня в неглубокую могилу?
Виктор идет прямо на меня. Я задыхаюсь, когда его рука скользит по моему бедру, притягивая меня к себе.
– Я, возможно, мог бы придумать гораздо более забавные вещи, которые мы могли бы сделать, - тихо рычит он.
– И все равно останусь плохим.
Я дрожу, чувствуя, как тепло растекается между моих бедер. Я хочу его—очень хочу. Рука Виктора сжимается на моем бедре. Это как прямой толчок к чему-то теплому
И тут у него звонит телефон.
Он хмурится, отстраняясь, когда я стону про себя. Он опускает глаза и ругается по-русски.
– Мне очень жаль, я... это касается этого проекта.
– О, да, - я прерывисто дышу. Я не могу сказать, расстроена я или рада, что нас прервали.
– Да, конечно.
Он жадно смотрит на меня, прикладывает телефон к уху и уходит за угол. Я со свистом выдыхаю, дрожа. Ладно, блин. Какого черта я делаю? Почему и как я играю в кокетливые игры с таким мужчиной, как Виктор Комаров?
Это было всего несколько дней назад, хотя кажется, что прошли месяцы, когда мы с Зои шутили о том, что Чет Брубейкер был жутким. Но вот я одна в тени заброшенного здания с самым жестоким и страшным криминальным авторитетом Чикаго. И я отчаянно хочу, чтобы он поцеловал меня. Или сделать гораздо больше, чем просто поцеловать меня.
Я густо краснею. Интересно, знает ли он, сколько “первых” он попробовал до сих пор. Я закатываю глаза. Нет, конечно, он этого не делает. Никто нормальный не предполагает, что двадцатидвухлетняя девушка-девственница. Не говоря уже о том, что его никогда раньше не целовали.
Я поворачиваюсь, мечтая наяву, и возвращаюсь к одной из груд обломков. Мое воображение берет верх, и я представляю, как Виктор заканчивает свой звонок. Он возвращается, чтобы найти меня, а затем следует за мной сюда, за угол. Я дрожу, представляя, как его руки сжимают меня сзади—может быть, прижимают к каменной стене передо мной. Я представляю, как он медленно стягивает с меня джинсы и трусики и проводит руками по моей обнаженной коже. Я представляю его рот на мне, его руки... А потом я представляю, как он трахает меня, прямо здесь.
Я краснею и закатываю глаза. Верно. В мой первый раз. С главарем Братвы. На опасном для окружающей среды участке заброшенного завода. Как романтично.
Я прикусываю губу. Но, может быть, мне не нужна романтика. Может быть, я просто хочу Виктора, зная, что это сопряжено с опасностью, а не с ложем из роз и свечами. Может быть, розы и свечи-это просто киношные штучки. Когда я думаю об этом, и когда тепло пульсирует в моей сердцевине, я понимаю, что на самом деле я не была бы против того, чтобы мой первый раз был таким же, как моя фантазия сейчас.
Я выдыхаю и поворачиваюсь, чтобы прислониться к полуразрушенной стене. Я думаю, что мне следует снова пойти и найти Виктора, как вдруг я слышу голоса. Я вздрагиваю, навострив уши. Они доносится с другой стороны стены, из-за угла. Сначала я думаю, что это могут быть Виктор и Олег. Но когда они становятся ближе и немного громче, я понимаю, что все акценты неправильные.
Эти звучат прямо как в Чикаго.
– Нет, это беспроигрышный вариант. Эти парни из русской мафии хотят его смерти. И это так же чертовски хорошо поможет боссу.