Выплата

Каляева Яна

Возвращается Катя:

— Лизавета уперлась и ни в какую. Говорит, не может больше заниматься поисками. Очень жалко ей того щенка.

— Так, отставить сопли размазывать. Я сам поеду, поговорю с заказчиками. Разберусь, где еще можно поискать эту собаку.

— О, пойду Лизе скажу, — подскакивает Катя. — Она сразу успокоится, вот увидишь. Когда ты берешься за дело, все быстро налаживается.

Хотел бы я разделять ее уверенность… Никто из сотрудников пока не знает, что их начальник теперь лишен Дара. И я чувствую себя так, словно пришел на перестрелку с ножом.

Я, конечно, в детстве мечтал заделаться настоящим детективом. Но это было где-то между фантазиями о том, чтобы стать человеком-пауком и планом

основать свою айтишную мегакорпорацию. Уже в начальной школе я четко осознавал, что служба в реальной полиции совсем не так героична, как в кино — она требует жесткой субординации и умения работать с документами даже в большей степени, чем с людьми. Если бы я уже во взрослом возрасте попытался об этом забыть, Леха со своим нытьем на тупое начальство и бесконечные бумаги не позволил бы.

Только Одарение дало мне возможность расчехлить детскую мечту. И то я решил для начала откусить кусок, который смогу проглотить. Открыл поисковое агентство, а не детективное, потому что таланты свои не переоценивал. Даже с учетом Дара я отнюдь не гений психологии или дедукции. А когда банальный поиск потерянного перерастал все же в расследование, я всегда, каждый раз выезжал на Даре. Которого больше нет.

Честно говоря, отправиться к заказчику и разобраться я пообещал на автопилоте — наверно, беспокойная ночь сказалась. Но назвался груздем — полезай в кузов. И на завтра не перенесешь — щенок пропал три дня назад, а в таких делах счет может идти на часы.

Звоню заказчице — она согласна принять меня прямо сейчас. Хорошо, что верный фордик остался на парковке у офиса и завелся с первой попытки. Десять лет машине, бампера на стяжках держатся — ну не автолюбитель я, что поделаешь. Утилитарно к тачке отношусь — ездит себе и ладно. Несмотря на это, она меня редко подводит. Ни дать ни взять преданная жена при ветреном муже. Средства позволяют сменить ее на новую, но как-то я привык к этой.

По пути останавливаюсь перекусить и на скорую руку с телефона навожу справки о заказчице. Имя у нее непростое — Алевтина, и сама она дама непростая — владелица небольшой сети автосалонов; серьезный бизнес, не женский. Район проживания соответствует — это самый дорогой коттеджный поселок в ближнем пригороде. Алевтина в свои почти полвека ухоженная, подтянутая, стильная. Не выглядит акулой бизнеса, как Мария, черты лица мягкие, чуть поплывшие — но настоящие акулы как раз обычно и не выглядят акулами. Нахожу семейные фотографии — красавец-муж и трое деток: шесть, восемь и семнадцать лет. А вот и пропавший щенок — кудрявая рыжеватая шерсть, подвижные висячие уши, карие глаза смотрят на мир с любопытством и доверием. Ну чем не идиллия? Разве что муж слишком уж молод. Ну да, все дети у Алевтины от предыдущих браков, а этот крендель, Евгений, ей в сыновья годится — шестнадцать лет у них разница в возрасте. Пышная свадьба прошла три года назад, когда бизнес уже вовсю процветал. Ясно-понятно, любит бизнес-леди покупать дорогие игрушки, благо средства позволяют. Детям вот собаку приобрела, а себе — красавчика Женю. Однако что-то у них пошло не так.

К воротам поселка подъезжаю морально готовым к долгим и унылым переговорам по интеркому — как обычно в таких местах; но створки распахиваются, пока я еще метрах в ста, охранник вежливо здоровается и объясняет дорогу к нужному дому, хотя она отлично видна на навигаторе. Вот как оно, значит, у элиты.

Коттедж под черепичной крышей выглядит так, словно сошел с глянцевых страниц журнала — и семья в оборудованной камином гостиной тоже, но только на первый взгляд. Младшие девочки заплаканы. Старший мальчик глядит волком. Красивенький альфонс Женечка непрерывно сплетает и расплетает тонкие пальцы. Алевтина смотрит на все это хмуро, на ее лбу проступают морщины — а ведь наверняка лицо подтягивала…

Разбавляю бытовую драму рутинными следственными

действиями. Расспрашиваю, как был организован уход за собакой, кто за что отвечал, кто видел ее последним. Ничего нового выяснить не удается — все уже записано аккуратной Катей в карточке заказа. Венди пропала между шестью и девятью часами вечера, мать семейства была на работе, все прочие — дома.

Это все уже известно и ничем на данный момент не помогло. Больше меня интересует сама семья, отношения в ней. Видно, что они далеки от глянцевой журнальной картинки. Младшие дети жмутся не к отчиму и даже не к матери — к брату и друг к другу. Евгений явно нервничает и смотрит в сторону, отвечая на вопросы. Старший сын, Никита, даже не пытается скрыть агрессию — он демонстративно не снимает наушников, хотя музыки в них нет. Алевтина выглядит смертельно от этого всего уставшей.

— Я сколько тебе повторял — закрывай калитку! — накидывается отчим на пасынка. — И сними наушники наконец, когда с людьми разговариваешь!

— Себя лучше повоспитывай! — огрызается Никита. — Тебе Венди даже и не нравилась! Как ты на нее орал, когда она мокасины твои вонючие сгрызла!

— Ничего не вонючие, новые совсем итальянские мокасины! И я всегда дверь в гардеробную закрываю, не знаю, кто там шлялся и зачем!

— Так, хватит! — восклицает Алевтина. — Я этого щенка купила, чтобы у вас у всех появилось общее дело и вы наконец перестали бесконечно между собой собачиться! А вы что устраиваете?! Нет бы поддержать друг друга! Сил моих больше нет! На работе дурдом — главбух без предупреждения вышла на пенсию и уехала в Аргентину, поди найди нового надежного человека! Прихожу домой — а тут вы с вашими склоками!

Младшие дети с новой силой начинают хныкать. На меня накатывает горячая волна головной боли — слишком высокая концентрация слез вокруг за последние сутки.

— Пожалуй, у меня больше нет вопросов.

Ни черта я не выяснил, но явно от этой семейки сегодня толку больше не будет. Да и от меня, если начистоту.

Никита выходит провожать меня к воротам, хотя вроде они автоматические и открываются с пульта.

— Пожалуйста, не надо больше приезжать, — тихо говорит он. — Не найдете вы Венди. Только малышню зря расстраиваете.

— Почему ты так думаешь? Если щенок нашел укрытие, он может быть еще жив. А может, его кто-нибудь приютил.

— Нет. Говорю же, не надо больше искать…

— Да что случилось? Говори прямо.

Парень молча качает головой. Черт, холодно стоять на ветру…

— Если ты хочешь, чтобы я прекратил расследование, объясни мне, почему его следует прекратить.

— Потому что… ну, в общем, нет больше Венди.

— Ты знаешь, что с ней случилось?

— Женечка с ней случился. Отчим мой. Со всеми нами он случился, а с Венди — больше всех. Короче, мы в Италию в марте собирались поехать. Вместе, всей нашей большой счастливой семьей, — мальчик криво усмехается. — Мать билеты взяла, гостиницу забронировала. А потом выяснилось, что с Венди в салон самолета нельзя, а в багаже везти — стремно. Малышня без нее отказалась ехать, вот мать и намылилась сдавать билеты. А Женечка уже губу раскатал, как он по еврораспродажам будет гулять с маминой кредиткой. Своих-то денег у него ни шиша.

— И куда, по твоей версии, он мог деть собаку?

Мальчик хмуро смотрит в сторону:

— Я сам видел, как он пытался утопить Венди в бассейне. Бросал ее туда, она барахталась… Я вошел, и он тут же нырнул за ней, будто просто играл.

— Почему ты не рассказал матери?

— Да что ей расскажешь… Она кипятком писает от этого пижона. Ничего плохого о нем и слышать не хочет. Так что вы уезжайте, пожалуйста. Честное слово, нечего тут искать.

В машине включаю печку на максимум и все равно долго не могу согреться. Ну и семейка… На работу сегодня больше не поеду. Хватит уже, наработался.