Вырай
Шрифт:
— Погодь. Я плохо слышу. — Славка остановился и громко сказал: — Максим Андреевич, проводите? Мне надо выйти.
— И я с вами пройдусь, проветрюсь, а то жарковато как-то. — Невинно добавила Марина.
Макс понял, поднялся из-за стола. Олег Александрович тоже было встал, но классный руководитель его остановил:
— Сиди, сиди, отдыхай. Я сам.
— Ну, что вы надумали? — Вздохнул Бондаренко, когда за ним и подопечными закрылась дверь класса.
В коридоре в целях экономии горела лишь часть лампочек, полумрак придавал школе загадочный и таинственный вид.
— Пойдёмте на первый этаж, типа, в туалет. А то подслушают ещё. — Славка потопал к лестнице. Остальные за ним.
— Максим Андреич, что вы скажете об Ире? — Парень взял быка за рога.
— В каком смысле?
— Ну, не кажется она вам странной?
Макс ненадолго задумался, а потом согласно кивнул:
— Да, девушка изменилась. И давно. Осанка, походка, речь. Так резко люди меняются лишь в плохих мелодрамах. И взгляд у неё опытный. Как бы это сформулировать… — Максим Андреевич повертел рукой, пытаясь найти подходящее слово.
— Непонятный у неё взгляд. — Отмахнулся Коваль. — То ли насмешливый, то ли всезнающий. И отводит она его слишком быстро, не успеваешь разобраться.
На первом этаже и вовсе было темно. Марина оперлась спиной о подоконник и заговорщицким тоном сказала:
— Смотрите. Изменилась Марушкина в начале зимы. Так? Так. То, что Ольга Васильевна была ведьмой, мы выяснили точно. Так? Так. Убили её приблизительно в то же время. А теперь вспомните картины в той пещерке.
— Ну, девчонки висели. И мать её.
— А если это всё она? Если ведьма может переселяться из тела в тело? Упыриха больше ста лет жила, что, ведьмы способа не нашли молодость продлить? И не мать там была, на фото с военным, а сама директриса. Только молодая.
— Ну ты, Мариночка, фантазёрка. — Покачал головой Бондаренко. — Хочешь сказать, что Ольга Васильевна переселилась в Иру Марушкину? Но зачем?
— Нет-нет, Максим Андреич, всё сходится! — Поддержал сестру Коваль. — Фоточки всех симпотных девчонок округи на столе лежали. Ведьма новое вместилище выбирала!
Максим поморщился и недоверчиво покачал головой.
— У Инессы Геннадьевны были документы на другое имя, и вещи в чемоданах. Она собиралась начать жизнь с нового листа, там, где её вечная молодость не вызовет подозрения, — умоляюще сказала Сычкова, — а нашей ведьме даже заморачиваться не надо, потому что к новому телу новый паспорт прилагается!
Вячеслав подхватил:
— Марушкины — алкашня. Им на Ирку всегда было плевать. Девка она красивая, чего уж там, хоть и дура. Получила аттестат, уехала, поступила в столице куда-нибудь, если ни разу не приедет домой — никто и не удивится. Я бы к таким родакам тоже не ездил. И мамаша с отчимом её вряд ли разыскивать будут. Так что живи себе спокойно ещё одну жизнь и не парься.
— Всё это за уши притянуто, ребята. Даже не хочу слушать. У нас сейчас в деревне все странные. Одна ты, Марина, чего стоишь. — Улыбнулся учитель.
— Вот именно! Я ведьма. — Расправила плечи девушка. Стало понятно, что она давно смирилась с этим фактом и даже выстраивает вокруг него свою жизнь. — И я вам точно говорю, что Ира вовсе не Ира. Можно ведь проверить.
— Как?
— Очень просто. Я вам сейчас покажу. Славк, подсвети мне в глаза телефоном. Да не так! — Зашипела Сычкова, зажмурившись. — Аккуратно, не надо меня слепить!
Парень исправился и теперь держал телефон не прямо перед глазами подруги, а немного сбоку.
— А вы, Максим Андреевич, подойдите ближе и посмотрите. Ничего странного не замечаете?
Учитель приблизился к девушке. Глаза как глаза — молодые, блестящие, подчёркнутые тёмными кругами от недосыпа.
— Смотрите, смотрите, Максим Андреевич. Внимательно.
— Да всё нормально у тебя с глазами. — Пожал плечами преподаватель.
— Тогда так. Светите сами. Сравните мои и Славкины.
Коваль послушно стал рядом и вытаращил ясные очи. Макс долго не мог сообразить, что хочет донести до него ученица, а потом до него дошло. Он так поразился, что позабыл о маске невозмутимости и корректности.
— Марина! У тебя в глазах моё отражение перевёрнуто вверх ногами!
Девушка удовлетворённо улыбнулась.
— Дай позырю. — Славка серьёзно уставился на сестру. — Ну да, точно. Перевёрнуто. Причём всё остальное, вроде, как и должно быть, а вот я головой вниз.
— Ясно, почему Ира долго в гляделки не играет? Чтобы никто не заметил! Это я у Николаевны в талмудах вычитала.
Глава 58
— Ирка, что ты сидишь, как старуха столетняя, хватит киснуть! Пошли, потанчим! — Слава ворвался в кабинет, искрясь энергией и позитивом.
Учителя и родители захихикали. Глядя на пунцовое мамино лицо, Сычкова поняла, что каким-то образом в классе материализовалось спиртное. Причём Артём и участковый растерянно смотрели на участников застолья, удивляясь, как такое могло получиться.
До Марины дошло сразу — коробки с соком стояли и на столе, и под столом. Из «напольных» пили все, кроме выпускников и милиционера.
— Да, деточка, иди потанцуй! Скучных разговоров за всю жизнь ещё столько будет, эх! — Слишком громко сказала учительница истории.
Бондаренко нашёл в списке медленную композицию и пригласил на танец директора.
Преподаватель физкультуры ангажировал англичанку, а библиотекарь вытащила из-за стола смущённого участкового.
— Артёмка, пригласи меня на танец. — Сычкова не собиралась отказываться от танцев из-за «дела».
Семашко упираться не стал.
Слава с удовольствием вёл Иру, и неважно — была она знакомой одиннадцать лет девчонкой или опасной колдуньей. Узкая талия, тонкий запах цветочных духов, мягкие длинные волосы, податливость и нежная кожа превращали танец с ней в волшебство. Первый раз в жизни Коваль не наступал партнёрше на ноги и получал удовольствие от самих движений, а не только от ощущения девичьего тела в руках.