Высокие башни
Шрифт:
— Отчего же?
— Я была бы очень довольна.
Жан-Батист сомневался в том, что ему все это пришлось бы по душе. Сейчас, снова повстречав Фелисите, он почему-то засомневался, что испытывает к ней отцовские чувства. После того как Фелисите ушла, он начал размышлять о ее будущем браке, о котором Шарль упомянул в одном из своих писем. Ему стало не по себе, когда он понял, что его не радует подобная перспектива.
Днем он обсуждал с Шарлем дела, приведшие его в замок, но мысли о Фелисите постоянно отвлекали его от обсуждаемых тем.
— Шарль, — наконец заявил
Барон ответил не сразу.
— Мне самому все это не очень нравится, но, к сожалению, таково одно из условий сделки.
Де Бьенвилль покраснел — ему стало кое-что ясно.
— Сделка? Господи, Шарль, на что ты намешаешь?
Барон решил все ему рассказать, но, увидев какое впечатление произвели его слова на брата, заколебался, де Бьенвилль явно волновался.
— Значит, ради того, чтобы я оставался губернатором Луизианы, бедная девушка должна выйти замуж, и, возможно, брак ее окажется неудачным! — воскликнул Жан-Батист.
— Я предпочитаю объяснить все по-иному, — быстро прервал его барон. — Существует только один человек, хорошо знающий страну и народ, который может занять пост губернатора. Это делается не для того, чтобы потрафить твоим и моим амбициям. Колония должна процветать, а весь континент за рекой — стать частью Франции. Жан-Батист побледнел.
— Шарль, у нас еще есть время — она пока не замужем.
— Тут ничего нельзя поделать! Они выполнили свои обязательства… Ты — губернатор Луизианы, и теперь наш черед держать слово. Все очень непросто. Буду с тобой откровенен — мне тяжело собрать для нее подходящее приданое. Тебе интересно узнать, сколько денег требует де Марья?
— Нет! — заявил Жан-Батист. — Мне неприятно вообще говорить об этом. Для меня есть один выход — я подам в отставку. Шарль! Неужели такое очевидное решение не приходило тебе в голову? Если я уйду со своего поста, ей не придется выходить замуж за этого человека!
— Да, ты можешь подать в отставку, — сказал барон и покачал головой, но я бы тебе не советовал. Когда ты немного придешь в себя, то поймешь, что личные интересы не должны преобладать над общим делом. Слишком многое поставлено на карту. Это империя, Жан-Батист! Империя для Франции!
Наступила тишина. Жан-Батист понимал, что Шарль был прав. Что значит судьба одного человека, если речь идет об общем благе! Странная и прекрасная страна, куда его завлек за собой Д'Ибервилль, вошла в его плоть и кровь, и он не будет счастлив вдали от нее.
— Согласен, — наконец сказал он. — Мы не должны бросать начатое на полдороге. Но почему бедной девушке выпала самая трудная ноша?
Молодой губернатор опять проспал, и его разбудил голос Фелисите. Он доносился с внутреннего двора, и, осторожно пробираясь к окну, Жан-Батист слышал, как девушка смеялась. Она разговаривала со стариком с седыми тонкими волосами, сидящем на стуле рядом с кузницей. Фелисите сразу увидела Жан-Батиста и очень растерялась, а потом укоризненно покачала головой. Жан-Батист быстро помахал ей рукой и отошел от окна.
Через
— Доброе утро, — сказала девушка. — Мне пришлось схитрить, чтобы вы не остались без завтрака. Я сказала кухарке, что этот завтрак для мадам баронессы.
— Мне вдвойне приятно.
Девушка поставила поднос на столик, а потом недовольно взглянула на него.
— Мсье Жан-Батист, вам надо поостеречься. Слуги уже начали вовсю болтать, что в замке появилось привидение. Им мерещатся шаги и лица, которые появляются в окнах и сразу исчезают. Мне об этом рассказывал трубочист как раз в тот момент, когда я увидела вас.
— Значит, это наш старый трубочист? — Жан-Батист страшно удивился. — Я его запомнил сильным малым, бывшим воякой, который носил белый мундир, когда желал покрасоваться. На мундире выгорели красные знаки отличия, но мне его владелец казался по крайней мере маршалом Франции.
— Это было двадцать лет назад. Старик настолько ослабел, что его выносят на руках в кресло и постоянно следят за тем, чтобы он не находился в тени. Гиацинт говорит, что старика следовало бы привязать к креслу, чтобы его не сдуло ветром.
— Неужели он тоже верит в то, что в замке завелось привидение? — улыбнулся губернатор.
Фелисите покачала головой.
— Нет, он для этого слишком мудр. Трубочист понял, в чем тут дело, и сказал мне, что в замке гостит визитер с юга.
— Молодец, — де Бьенвилль с аппетитом принялся за завтрак. Его обоняние дразнил запах свежего хлеба. — Жаль, что у него не хватит сил, чтобы подняться по лестнице. Мне хотелось бы поболтать с ним.
Фелисите собралась покинуть комнату, и широкие юбки восхитительно зашуршали, но в эту минуту Жан-Батист позвал ее. Он поставил чашку на стол и отставил тарелку с хлебом, показав, что хочет с ней поговорить.
— Фелисите, вы хотите вступить в брак с человеком, которого подыскал для вас мой брат?
Для нее этот вопрос был неожиданным, и она сильно покраснела. Но ответила по обыкновению откровенно.
— Порой меня пугают мысли о том, что придется отправиться во Францию и выйти замуж за незнакомого человека, и мне… хочется бежать куда глаза глядят. Мсье Жан-Батист, вы не думаете, что это естественная реакция в данных обстоятельствах? Подобные браки не редкость в наше время, и, наверное, многие невесты испытывают те же чувства. Мне рассказывали, что такие браки бывают вполне счастливыми…
— Кто вам сказал это? Шарль? Фелисите заколебалась.
— Да, мсье Шарль. Но я не всегда поддаюсь панике. Иногда я говорю себе, что обладаю здравым смыслом и смогу…
— Шарль отметил, что вы хорошо руководите людьми и аккуратно ведете дела, — де Бьенвилль не сводил с нее взгляда. — Он мне также сказал, что вы любите Филиппа.
Фелисите касалась рукой ручки двери. Она не потупилась, не высказала ложной девичьей скромности и просто ответила:
— Да, мсье Жан-Батист.
Губернатор заговорил очень взволнованно.