Высокий, царственный и сварливый
Шрифт:
По крайней мере, это было то, что я пыталась сказать себе.
Дверь спальни Кая распахнулась в тот момент, когда я постучала, и великолепный мужчина заполнил дверной проем. У меня болезненно сжалась грудная клетка, когда я увидела его. От сексуальной щетины на его подбородке до идеально сидящей темно — зеленой толстовки с капюшоном и черных пижамных штанов с манжетами.
Я запечатлела его в своей памяти с головы до ног, как будто это был последний раз, когда я вижу его таким. Внезапно он оказался прямо передо мной, обхватив руками моё опухшее лицо и запрокинув
— Эсмеральда, — прохрипел он с чувством паники. — Что случилось? Что случилось?
Я уткнулась лицом ему в грудь и обвила руками его спину, прижимая его так близко, как только могла. Его руки мгновенно прижали меня к нему, его тело свернулось вокруг меня защитным клубком.
Пожалуйста, пусть это будет не в последний раз, когда я смогу его обнять. Пожалуйста, пусть это будет не в последний раз, когда я смогу его обнять. Пожалуйста, пусть это будет не последний раз, когда я смогу его обнять.
— Это был Шехрияр? Он что — то сказал? — я отрицательно покачала головой, прежде чем одна из его рук погладила меня по спине и запуталась в волосах. — Тогда что такое? Скажи мне. Пожалуйста, Бэббл. Что заставило тебя плакать? Что я могу сделать, чтобы всё стало лучше?
Боже, он такой драгоценный. Это разрывало меня на части и переполняло любовью к нему, и если мне нужны были ещё какие — то доказательства того, что потеря его сломает меня, я получила их прямо сейчас. Это было достаточно убедительно, чтобы заставить меня усомниться, действительно ли я собираюсь сказать ему правду. Но только на мгновение. Я откинула лицо назад, и Кай ослабил хватку достаточно, чтобы позволить мне посмотреть на него. Я медленно сглотнула. — Мне нужно тебе кое — что сказать.
Выражение его лица стало отсутствующим, но я чувствовала напряжение в его теле. Не говоря ни слова, он кивнул и за руку втянул меня в свою комнату, заперев за мной дверь.
На его огромной кровати, где он сидел, была вмятина, на прикроватной тумбочке лежала книга, а подушка прислонена к деревянному изголовью. Он вернулся на своё место, вытянув ноги, но, когда я попыталась сесть рядом с ним, он нахмурился. Я ахнула, когда он притянул меня к себе на колени, заставляя оседлать его бедра, пока он прижимал меня к себе.
— Почему каждый раз, когда кому — то из нас есть что рассказать, я оказываюсь у тебя на коленях? — пробормотала я с лёгкой улыбкой.
— Почему бы тебе не быть у меня на коленях? — в глубоком тембре его голоса не было ни малейшего сомнения.
Это должно было заставить меня почувствовать лёгкость и головокружение, но вместо этого тяжелый камень пронзил меня. Будет ли он по — прежнему так думать после того, как я ему расскажу?
Мои эмоции были отчетливо видны на моём лице, потому что он взял меня за подбородок большим и указательным пальцами и слегка встряхнул.
— Что бы ты мне ни сказала, это ничего не изменит, — он наклонил голову, чтобы посмотреть мне прямо в глаза. — Ты моя, Бэббл. А я твой.
Задняя часть
— Я не дочь покойной королевы Джахандара.
Я вздрогнула, когда пальцы Кая остановились у меня за ухом, и быстро заморгала, смотря на смятую ткань его толстовки, пока я готовилась к его реакции. Ничего. Он не двигался, не говорил, я задалась вопросом, дышит ли он вообще. Я рискнула взглянуть на него, и шок, отразившийся в его глазах, был почти осязаем.
Но в нём не было осуждением. Не было злости. Не было раздражения. Он просто был удивлен огромным ударом, который я в него бросила. Это понятно.
Он моргнул несколько раз, прежде чем опустить руку и обхватить мою грудную клетку.
— Что ты имеешь в виду?
Я глубоко вздохнула.
— Я не настоящая дочь своей матери. Я незаконнорожденный ребенок отца. Родилась от обслуживающего персонала, которая…воспользовалась его психическим состоянием, когда мать была больна.
Кай сжал мой бок рукой, но было неясно, было ли это рефлекторно или он сделал это для утешения.
— Как ты…Как давно ты знаешь?
— С тех пор, как мне исполнилось десять… — я заставила себя встретиться с его взглядом. — Я солгала на днях, когда сказала, что Карим просто однажды повернулся ко мне спиной. Это не было случайным.
Дискомфорт от воспоминания истории, которую я никогда не озвучивала, скрутил мои конечности, но я попыталась игнорировать это чувство.
— Отец написал мне письмо перед смертью, в котором рассказал о моей настоящей матери. Он планировал подарить его мне, когда мне исполнится восемнадцать. Но Карим нашел его раньше…
Я запомнила каждое слово в письме. Я много раз перечитывала его. Снова, и снова, и снова, пока правда о моей незаконнорожденности не врезалась в мои кости. Подделка. Фальшивка. Ложь, которую я знала двенадцать лет и о которой никто никогда не должен был узнать. Поэтому я сожгла письмо. Но я повторяла слова про себя каждые несколько ночей, так что я никогда не забывала правду.
— И без отца, который мог бы объясниться, Карим выместил свой гнев на матери. И на мне.
— Ты была ребенком, — сказал Кай.
— Была. Но я была достаточно взрослой, чтобы понять, что отец совершил ошибку и что мне никогда не суждено было родиться.
— Это неправда, — Кай провёл тяжелой рукой вверх по моей спине, прижимая меня ближе к своему теплу, но я не сдвинулась с места. — Ты же знаешь, что это неправда.
Теперь, когда я стала старше, я знала, что это было не совсем правдой. Но я знала, что было гораздо больше дней, когда эта мысль была единственно возможной правдой. Особенно когда мамы уже не было в живых.