Высшие кадры Красной Армии 1917-1921
Шрифт:
Исчерпывающие сведения о национальном составе получить не представляется возможным: даже в анкетах сотрудник Наркомвоена писали «великоросс» (таким образом, вычленить русских, украинцев и белорусов из «славян» нельзя). Единственное — простой анализ фамилий свидетельствует о росте числа евреев и прибалтов.
Из 2.532 человек только 461 были офицерами и военными чиновниками — 18,2%: в целом ряде главных довольствующих управлений процент военных специалистов оказался ничтожно мал — для работы Главного военно-санитарного управления или Ветеринарного управления армии вполне хватало лиц с высшим гражданским образованием. А 461 военный распределяется следующим образом — 37 (1,5%) генералы; 161 (6,4%) штаб-офицеры; 114 (4,5%) обер-офицеры; 17 (0,7%) унтер-офицеры; 40 (1,6%) рядовые; 92 (3,6%) составляли военные чиновники. Как видим, по-прежнему, высшего офицерства в центральном военного аппарате было значительно больше низшего офицерства, а также унтер-офицерского и рядового состава. В этом плане борьба с кастовостью потерпела фиаско.
Уровень профессиональной подготовки служащих центрального военного аппарата был достаточно высок: 215 из 2.229 (9,6%) имели военное образование. Из них высшее военное образование было у 101 офицера, т.е. у 46,9%. Между выпускниками высших военно-учебных заведений эти 101 человек распределяются следующим
1083
Не удалось выявить данные по ГВИУ. В других подразделениях служил только один выпускник Николаевской военно-инженерной академии, но точные сведения о числе выпускников этого высшего военно-учебного заведения можно получить только после обработки сведения о ГВИУ.
Подавляющее большинство сотрудников были беспартийными: из 1.519 — 1.471 (96,84%). Оставшиеся 3,16% распределяются следующим образом — 47 коммунисты, 1 кандидат в член РКП(б), 35 сочувствующих и 1 находящийся «на советской платформе» (в искренности двух последних групп сомневаться не приходится, так как, по образному замечанию исследования С.А. Павлюченкова, партбилет летом 1919 года вёл прямо на «виселицу» Колчака или Деникина); насчитывалось 3 интернационалиста, по 2 народника-коммуниста (т.е. «раскаявшихся» левых эсеров) и анархиста-коммуниста, по 1 эсеру-максималисту и анархо-синдикалисту. Кроме того, было по одному человеку со следующей самохарактеристикой: «республиканец», «союз молодёжи», «независимый». Ряд беспартийных также выделились из общей массы, продиктовав «вне политики».
Таким образом, только в октябре 1919 года стали предприниматься практические шаги по уничтожению военной касты, отправке бывших офицеров и военных чиновников на фронт, замене профессиональных военных на женщин на канцелярских должностях, что было связано с мнением Льва Троцкого о нецелесообразности кадровых изменений во время войны.
Военные специалисты — руководящие работники аппарата Наркомвоена — придумывали всё новые хитрости для ограждения своих подчинённых от мобилизаций на фронт. Вероятно, кто-то из них подключил для этой цели отошедшего вроде от военной работы М.Д. Бонч-Бруевича. 21 декабря 1919 года генерал направил председателю СНК доклад, в котором предлагал «разгрузить» от лишних функций Реввоенсовет Республики, создав для этого должность «Начальника Всероссийского Генерального штаба». Всё бы ничего, да только в подчинении этого человека, назначаемого председателем СНК по представлению председателя РВСР, Бонч-Бруевич предложил образовать «весьма ограниченное по численному составу» управление, числом в… 105 человек (из них 12 руководящих работников и 45 специалистов) [1084] . Ленин почему-то не отреагировал.
1084
См.: РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 1. Д. 919. Л. 9 об и след. (Подсчёт автора).
В РГВА отложилась докладная записка комиссара ЦУПВOCO В.В. Фомина в ЦК РКП(б) и Э.М. Склянскому от 6 июля 1919 года. Фомин описал военных комиссаров, разделив их в свою очередь на 2 группы: 1. Сторонники главенства комиссаров и занятия большевиками всех руководящих постов — под лозунгом «Бей специалистов». Основанием и оправданием этого метода Фомин назвал отдельные открытые случаи измены военных специалистов и «формальное» отношение к делу подавляющего их большинства, с одной стороны, и «предположение, что наличных сил коммунистов достаточно» для захвата аппарата военного управления в свои руки и нормального ведения в нём дел. «Питомником» этого направления Фомин назвал Петроград. 2. Сторонники предоставления военным специалистам «известной дозы инициативы», убеждённые в необходимости «всемерного использования опыта знаний специалистов» и возложения на них ответственности [1085] . Напомним, что в момент написания В.В. Фоминым своей докладной записки последняя точка зрения уже стала «официальной» точкой зрения партии большевиков, принятой VIII её съездом и притом обязательной к практическому проведению для всех членов партии.
1085
РГВА. Ф. 6. Оп. 12. Д. 8. Л. 12 об—14 об. и след.
Об изменениях в персональном составе корпуса военных комиссаров Наркомвоена свидетельствует анализ анкет ответственных работников — коммунистов Наркомата по военным и морским делам РСФСР (Всероссийского главного штаба, Главного управления всеобщего военного обучения, Центрального управления по снабжению армии и др.) и ПШ к 1920 году свидетельствуют 111 анкет учётно-распределительного отдела Секретариата ЦКРКП(б) (учраспреда), отложившиеся в фонде заместителя председателя РВСР и выявленные М.А. Молодцыгиным [1086] . Это репрезентативный корпус источников. К этому времени коммунисты занимали не только комиссарские должности: в 1918–1919 годах во главе ряда доставшихся большевикам в наследство структур центрального военного аппарата, встали партийные работники — так, 21 декабря 1918 года Главным начальником снабжений, вместо показавших себя с худшей стороны генералов (А.А. Маниковского, затем Е.И. Мартынова), был назначен большевик И.И. Межлаук [1087] ; по тем же причинам 23 декабря 1918 года генерала М.В. Акимова сменил на посту начальника Главного артиллерийского управления большевик Э.В. Рожен [1088] ; с 13 января 1919 года временно исполнял обязанности начальника Главного военно-инженерного управления большевик И.Е. Коросташевский, утверждённый в должности 20 мая [1089] …
1086
Молодцыгин М.А. Социальный и национальный состав Красной Армии в годы Гражданской войны. Цит. по: http://ru/books/935/molod.pdf.
1087
РГВА. Ф. 4. Оп. 3. Д. 48. Л. 273.
1088
Там же. Л. 263.
1089
Там же. Д. 51. Л. 27; Д. 90. Л. 129.
По подсчётам М.А. Молодцыгина, из ответственных работников — коммунистов НКВМ и ПШ к рабочим принадлежали 37%, к крестьянам — 2,7, к служащим — 45, к военнослужащим — 5,4, к учащимся — 10,8% [1090] . Нами были просчитаны те же анкеты учраспреда ЦК по другим параметрам. Выяснилось, что большинство коммунистов, ответственных работников военного ведомства, были русскими (более 70%), не менее 17% — евреями, 2–3% — латышами и белорусами; имелось по 1-му поляку и немцу, причём этнический поляк сам себя считал русским.
1090
Молодцыгин М.А. Социальный и национальный состав Красной Армии в годы Гражданской войны.
Таким образом, хотя руководящий состав нельзя назвать интернациональным, следует отметить высокую концентрацию евреев в руководстве центрального военного аппарата [1091] . Для сравнения: по состоянию на 1 января 1921 года доля евреев в личном составе большинства войсковых объединений не превышала 0,3% и лишь в тех, что дислоцировались на территории Украины, достигала в среднем 1,6%. При тогдашней штатной организации стрелковых соединений РККА это означало в среднем по 3–16 человек на бригаду или 9–42 на дивизию. Причём распределялся этот национальный контингент не в пользу строевых подразделений. Обращает на себя внимание процент евреев в составе руководящих военно-политических органов. Во фронтовом и армейском звеньях (РВС фронтов и армий) он составлял соответственно 6,5 и 12,3%, в дивизионном (военкомы) — 10,2%, в стрелковых и в кавалерийских дивизиях — 5,6%. Это без учёта политотделов, политкомов штабов и управлений. При этом строевые командиры-евреи в числе командующих фронтами отсутствовали, среди начдивов и наштадивов — их буквально единицы, среди командармов — лишь один (8-й армией с октября 1919 по март 1920 гг. командовал, и не слишком удачно, Г.Я. Сокольников [1092] ). И ещё в единичных случаях имело место «временное исполнение должности» строевых начальников их политкомиссарами на срок от 2 дней до 2 месяцев. А в числе награждённых орденом Красного Знамени за 1919–1921 годы в общей сложности из 57 военнослужащих-евреев лишь 7 были рядовыми красноармейцами (включая одного курсанта). А политработников различных уровней втрое больше. Остальные служили на различных командных и административных должностях, включая медперсонал и «состоящих для поручений при..»
1091
РГВА. Ф. 33988. Оп. 1. Д. 366. (Подсчёт автора по 111 анкетам учраспреда УК РКП(б)).
1092
См.: Крушельницкий А.В. Читая Будницкого…
По замечанию Alwin, евреем был и Б.И. Гольдберг — командующий Запасной армией в 1920 г. Не исключено, что при подсчётах его не включили, посчитав как командующего войсками Приволжского военного округа (Сб. PBCР. T. 1. C. 602).
Поэтому основная масса красноармейцев-фронтовиков не видела в своей среде евреев-бойцов, знала единицы евреев-командиров, но много слышала о евреях-политработниках. Ведь командир на передовой часто действовал по принципу «делай, как я», а политработник обычно слал из тыла бумаги с указанием «делай, как я тебе сказал». Авторитета у бойцов это не приносило никогда и никому.
18 апреля 1919 года Политбюро обсуждало острый вопрос: «огромный процент работников прифронтовых ЧК, прифронтовых и тыловых исполкомов составляют латыши и евреи, что процент их на самом фронте сравнительно невелик и что по этому поводу среди красноармейцев ведётся и находит некоторый отклик сильная шовинистическая агитация…» Как видим, речь осторожно велась не о центральном аппарате партии и государства, не о верхушке армии и сводилась к «некоторому отклику» красноармейцев на опасную агитацию. Несомненно, это было связано и с тем обстоятельством, что вопрос внёс член Политбюро и высший военный руководитель Л.Д. Троцкий. Характерно, что он умолчал о достаточно высокой концентрации евреев в своём собственном ведомстве [1093] .
1093
См.: Крушельницкий А.В. Читая Будницкого…
До революции евреев не производили в офицеры, «поэтому в армии очень большая часть грамотных и более или менее развитых солдат — оказалась именно евреями. Они и прошли в комитеты. Получилось такое положение: армия в своих выборных органах имеет процентов 40 евреев на самых ответственных местах и в то же время остаётся пропитанной самым внутренним, «заумным» антисемитизмом и устраивает погромы» [1094] .
Политбюро решило издать директиву о «более равномерном распределении» партийцев «между фронтом и тылом». Каких-либо свидетельств издания и реализации такой директивы нет. Зато известно, что 14 месяцев спустя и за 4 месяца до учинённых первоконниками погромов, в начале июня 1920 года, Троцкий констатировал: «На Западном и Юго-Западном фронтах повторяется всё та же история: крайне ничтожное число евреев в действующих частях. Отсюда неизбежное развитие антисемитизма» [1095] . Случайным такое положение не было: как установил Л. Хеймсон, тремя основными социальными источниками российской революционной интеллигенции стали провинциальное служилое дворянство, «поповичи» и нерусские (неправославные) национальные меньшинства [1096] . К последней группе принадлежал сам «вождь Красной Армии» — Лев Троцкий.
1094
Шкловский В.В. Сентиментальное путешествие. М., 1990. С. 81.
1095
См.: Крушельницкий А.В. Читая Будницкого…
1096
См.: Горинов М.М. Предисловие // Е.А. Преображенский. Архивные документы и материалы. М., 2006. С. 5.