Высший пилотаж
Шрифт:
Маша даже вскрикнула от неожиданности: незнакомец, приподнявшись на локте, прихлебывал травяной отвар, который она оставила на примусе, на водяной бане. Сам достал кружку с напитком! Вот тебе и агония...
Антон ухмыльнулся:
— Уверяю тебя, Мери, он вовсе не африканец. Просто очень загорелый. Так что, может, насчет вируса ты и ошиблась. Но все же советую пользоваться контрацептивами.
— Не смей! — вспыхнула было Мария, но вовремя закусила губу. — Так ты его осмотришь?
— Простите, — тихо сказал раненый. — Я тут похозяйничал без спросу. Взял попить. Ничего?
— Замечательно, — ответила Маша. — Для вас и варила.
— Антон, — представился Белецкий, протягивая гостю свою костлявую кисть с узловатыми пальцами.
— Иоанн. — Летчик попытался ответить на рукопожатие, но, едва приподняв крупную сильную руку, застонал и вынужден был вернуться в прежнее положение.
Маша успела метнуться к нему и придержать кружку, чтобы он ее не уронил.
— Иоанн, говорите, — прищурился Белецкий. — А фамилия случайно не Грозный?
— Нет, — через силу улыбнулся тот. — Соколов. Не беспокойтесь, я скоро поднимусь и уйду.
— Посмотрим еще, можно ли вам вставать. — Антон подсел к нему и начал осмотр.
— Все равно поднимусь, — упрямо повторил Соколов. — Не люблю залеживаться. И так достаточно хлопот доставил вашей жене.
— Да я не... — возразила было Мария, но в этот самый момент Антон с силой нажал на место перелома. Больной застонал и вновь потерял сознание.
— Осторожней! — вскрикнула Маша.
— Ты тоже осторожней, — язвительно парировал Антон. — Меня вполне устраивает, что нас считают супругами. Так что попридержи язычок.
— Не много ли себе позволяешь?
— О! Осмелела! Думаешь, он самостоятельно кружечку в руки взял, — значит, и опасности никакой? И я, выходит, больше тут не требуюсь? Ошибаешься, Мери. Еще очень даже возможен летальный исход.
— Ох...
— Ты ведь знаешь, что значит «летальный»? Живет человек, а потом — тю-тю! — улетает. В миры иные.
— Это правда или... шантаж?
— Не веришь? Зря. Я, конечно, привык иметь дело больше с крысками да кроликами, но одно могу утверждать наверняка: сотрясение мозга он получил неплохое. Чем это ты его так? Поленом небось?
— Нет, он сам, — сказала вконец растерявшаяся Маша.
— Да не пугайся ты, Мери, я тебя не выдам. Если, конечно, не выведешь меня из терпения.
— Это уж точно шантаж.
— Скажешь, он с крыши свалился?
— Нет. С неба.
— М-м-м. Остроумно. Пришелец? Может, падший ангел?
— Летчик.
— А, понял. «Мама, я летчика люблю». Отгадай загадку: почему в поезде стоп-кран красный, а в самолете голубой?
— Антон, хватит, как тебе не надоест! Что делать-то? Ведь его надо в больницу.
— Да, не помешало бы.
— А у тебя есть машина.
— Ну и?
— Давай его отвезем, Антон, милый, пожалуйста! Сам же говоришь, возможен этот... ну...
— Летальный исход. Вполне возможен.
— Вот видишь!
— Ах как мы взволнованы. Понимаю. Он и вправду ничего: этакий бычок-производитель. А ты у нас девушка впечатлительная... Нет, дорогуша, не повезу.
— Ну Антон!
— Категорически. Дороги размыты. Не собираюсь гробить свой скромный автомобильчик ради твоего хахаля.
— Да говорю же: он не хахаль мне!
Больной опять дернулся, бессвязно забормотал что-то. Маша, прервав спор, склонилась над ним. Пыталась разобрать слова: может, назовет свой адрес или даст еще какую-то зацепку — кто он, откуда? А вдруг его жена живет где-то неподалеку, и тогда Маша оставит Антона подежурить, а сама свяжется с ней.
Скорее всего, он летчик сельскохозяйственной авиации, а его разбитый самолет был «кукурузником», опыляющим поля. Значит, их служба должна быть расположена поблизости, в этом же районе.
Но он шептал что-то отрывочное, непонятное. Про какой-то седьмой день и какое-то творение, а потом сразу про свое больное ребро. Вот вроде бы упомянул женское имя — Ева. Маша наклонилась ниже, к самому его лицу:
— Кто это — Ева? Ваша жена? Дочка? Ну же!
Она нетерпеливо тряхнула головой, тяжелая коса упала ему на щеку, и летчик вздрогнул, будто был в сознании и мог почувствовать это. Губы его расслабились, исчезла напряженная морщинка между бровями, и он отчетливо произнес с улыбкой:
— Ко-лос...
И затих.
Антон, закинув ногу на ногу, хихикал:
— Ага, так вы с ним не знакомы? Однако фамилию твою, Мери, он знает: Колосова. Телепат, что ли?
— Наверно, — вздохнула Маша. Она очень устала, и не было у нее больше сил на пререкания. А также и на расследование — кто он, откуда и что именно о ней узнал.
Сколько сейчас времени? Небо целый день черное, и не понять: зашло солнце или еще нет. Редко случается такая долгая гроза.
Наручные часики остановились от влаги во время ее необычного утреннего путешествия. Пожалуй, сейчас около пяти часов пополудни. А клонит ко сну так, будто уже ночь.
— Ну, я пошел, — неожиданно сказал Антон. — Не маленький, понимаю: третий лишний.
— Как?! Уйдешь? — испугалась Мария. — А вдруг он тут без тебя...
— Загнется? Да нет, вряд ли. Если честно — преувеличил я насчет летального-то. Хотел увидеть твою реакцию: насколько этот пришелец дорог твоему сердцу... и другим твоим жизненно важным органам. Убедился: сердечко трепещет. Успокойся: жить будет. И даже сможет тебя удовлетворять...
— Господи, Антон, сколько можно!
— Но не сразу, Мери, не сразу. Единственное, что ему сейчас нужно, — это покой. Так что не соблазняй его пока своими голыми плечиками.