Выстрел
Шрифт:
– Ахтунг [7] ! Ке о, ке пас, ке но! Ке айн, ке но, ке мер!
– Думаешь? – засомневалась Мария. – Ладно, я учту.
Это был обычный военный сленг, вывезенный Ником из одной южной, очень беспокойной страны. Там у каждой боевой группы, планово и регулярно выходящей на диверсионные задания, имелся свой собственный разговорный шифр-код, хотя и составленный, исходя из общих ключевых положений. Зачем, спрашивается, нужен такой сленг? А, вдруг, часть группы попадёт в плен к противнику (например, при обычной облаве на рынке, когда задерживают – для выяснения личности – всех подозрительных) и будет размещена в тюремном помещении,
7
Внимание! (перевод с немецкого языка)
Попрощавшись с женой, Ник набрал домашний номер Пал Палыча.
– Лувр слушает! – известил прокуренный и густой женский голос, практически бас. – Чего молчим, лахудры драные и замусоленные? Соскучились по гильотине, мать вашу? Излагайте уже, так вас растак!
«Начинается очередной припадок?», – опасливо предположил про себя Ник, а вслух вежливо попросил:
– Позовите, пожалуйста, к аппарату Павла Павловича Сидорова. Или его внучку Веру.
– Ты что, Николаша, совсем офонарел? – возмутилась неизвестная пожилая женщина. – Это же я и есть, Верочка! В смысле, Верунчик-розанчик, красавица юная и сумасбродная…. Поднимайся скорее ко мне, мой нежный кавалер! Я уже вся горю от нетерпения и сладострастной истомы…. А бутылка итальянского шампанского и плитка французского шоколада? Самого чёрного и горького на свете? Свои обещания, легкомысленный шалопай, надо всегда сдерживать! Если обещанного нет, то даже не пущу на порог! Вот же, мужчины, вруны бессовестные! Как же они правы, бесконечные мексиканские и аргентинские телесериалы, так милые моему бедному сердечку…
– Вера, послушай! – Ник с трудом вклинился в самозабвенный женский монолог. – А дедушка уже вернулся?
– Шампанское и шоколад! – непреклонно и холодно потребовали в телефонной трубке. – Две бутылки и две плитки! Иначе разговора не будет! Пи-пи-пи, – издевательски запиликали короткие гудки.
– Вот же, чёрт побери! – от души выругался Ник и, тщательно оглядываясь по сторонам, отправился к ближайшему супермаркету.
Озирался он по весьма прозаичной причине: если прокуренный и грубый телефонный бас, который никак не мог принадлежать восемнадцатилетней Верочке, свидетельствовал о начале нового приступа, то необходимо было соблюдать максимальную осторожность.
Более того, следовало незамедлительно – в соответствии со строгими инструкциями старого доктора – сесть на лавочку, проглотить таблетку и немного передохнуть, ожидая, когда лекарство подействует, не вступая – по мере возможности – в разговоры с окружающими. После чего вызвать по мобильнику такси и следовать домой. Вернее, в данном конкретном случае, к любимой тёще Аделаиде Макаровне. По прибытию на стационарную базу рекомендовалось принять горячий душ, выпить грамм двести пятьдесят хорошего коньяка и завалится спать…. Но ему очень надо было переговорить с Пал Палычем, поэтому приходилось рисковать.
Но ничего подозрительного не происходило: обычная вечерняя городская улица, люди, спешащие по своим важным делам, машины, автобусы, троллейбусы, трамваи. Ник, дожидаясь зелёного сигнала светофора, достал из коробочки светло-розовую горошину и проглотил.
«Не стоит так увлекаться фармацевтикой», – подумалось. – «Это уже пятая пилюля за день. Плюсом, ментовская докторша вколола какую-то психотропную гадость…. Ей-то это зачем было надо? И на кого же так похож вальяжный подполковник Старко Сергей Андреевич, а? Впрочем, Бог с ним со всем! Сейчас самое главное – разжиться итальянским шампанским и французским шоколадом…».
Он успешно пересёк дорогу, вошёл, стараясь никого не задеть, в магазин, положил в пластмассовую корзинку – в затребованных количествах – шампанское и шоколад нужных стран-изготовителей и подошёл к кассе. Тут оно и началось….
Солидный и представительный мужчина, стоящий перед ним в очереди, в мгновение ока обернулся тощим горбатым медведем со свалявшейся грязно-бурой шерстью. На затылке косолапого красовалась цветастая узбекская тюбетейка, а медвежья корзинка оказалась заполненной – до самых краёв – какой-то тёмной тухлятиной, воняющей на весь торговый зал.
Ник непроизвольно прикрыл ладонью нос, посмотрел наверх, привлечённый неясными звуками, и обречённо застонал: по белым квадратным плитам потолка ползли, извиваясь и тесно переплетаясь между собой, гигантские тропические питоны и анаконды – пятнистые, полосатые, узорчатые. Змеи угрожающе шипели, плотоядно пучили круглые жёлтые глаза, и злобно шевелили – из стороны в сторону – длинными бледно-розовыми языками, раздвоенными на концах.
Сзади кто-то громко рычал, хрюкал и невежливо толкал в спину, но он старался не обращать на это ни малейшего внимания.
– Вы что там, уснули, молодой человек? – обратилась к нему рыженькая, совсем даже обычная кассирша средних лет. – Очередь задерживаете, уважаемый! Нет ли у вас денег помельче? Тогда поищите, пожалуйста, пятьдесят пять рублей. А, можно, побыстрей? Вы здесь не один, надо думать и о других покупателях…
– Он же обкуренный, сразу видно! – проворчал сзади недовольный старушечий голос. – Наркоманов развелось, плюнуть некуда! А вина накупил дорогущего, губа не дура…. Ну-ка, подозрительный гражданин, предъявите нам налоговую декларацию за прошедший год! Сейчас посмотрим, достойны ли вы пить импортное «Шампанское». Показывай декларацию, сволочь буржуйская! Иначе милицию позову…
Ник непроизвольно обернулся. На него грозно смотрела Маргарет Тетчер, она же – английская Железная Леди. Только облачённая в классический пиратский костюм – с массивным ржавым палашом на левом боку и с громоздкой деревянной правой ногой.
– Извините, миледи, – пробормотал Ник, отходя от кассы. – Я исправлюсь. Честное слово. В самое ближайшее время…
«Как всё странно и необычно!», – русским праздничным хороводом замелькали в голове тревожные и беспокойные мысли. – «Раньше, когда начинался припадок, то он затрагивал либо один конкретный объект, либо всех окружающих. В той, или в иной степени, понятное дело…. Но сейчас творится нечто совершенно непонятное. Маргарет Тетчер, горбатый медведь-шатун и, вместе с тем, совершенно нормальная рыженькая кассирша. А вон самый обычный уборщик-киргиз усердно орудует шваброй. Правда, рядом с ним ползёт светло-коричневая гремучая змея…. Что-то не так. Может, болезнь усугубляется? Эх, как не вовремя! Как раз перед приездом важной южно-африканской делегации! А Иван Иванович так рассчитывает на меня…. Надо как можно быстрей посоветоваться с доктором!».
Он – под удивлённые взгляды окружающих – перемахнул через светло-коричневую гремучую змею, потом через толстого дикобраза, украшенного ярко-фиолетовыми иглами, через тёмно-зелёную противопехотную мину, через тело смутно узнаваемой артистки, из окровавленной груди которой торчала позолоченная рукоять кинжала…
– Ничего, прорвёмся, – упрямо шептал Ник. – Светофор-то – самый обычный, без фантомных глупостей…. Ага, загорелся зелёный. Вперёд! Держимся вон за той странной парочкой: Пьеро под ручку с классической японской гейшей. Только кровавые лужи – на всякий случай – надо обходить стороной.