Выстрелы с той стороны
Шрифт:
— Во всяком случае, мне так кажется. А теперь посмотрите, что будет, если мы распространим эту модель на события последних двух лет.
Взлететь по стеклу, слизнуть муху… да откуда могут быть мухи в этом помещении?
Конечно, со стороны какие-то вещи виднее. Но почему они не распотрошили это досье сами — тем более что комиссия разошлась во мнениях? Они грамотные люди, они должны были заметить. Это их работа, в конце концов.
Не шипи, сказал он себе, ты можешь быть неправ. Васильев сравнил курсанта со старшим — это очень сильная заявка. Ты смотрел и слушал записи, но ты прекрасно знаешь, что они не заменяют присутствия. Может быть, ты упускаешь фактор, который для персонала училища очевиден просто на уровне первичного восприятия.
— Вы хотели бы изменить распределение?
— Я хотел бы, если можно, сначала поговорить с объектом.
— Явление третье, — пробормотал Васильев, — те же и он.
Начальник училища переключил стилом каналы связи, попутно проткнув бегемота.
— Сергей Сергеич? Где в данный момент находятся ваши подопечные? Ах, в семнадцатой… Ну, вызовите мне сюда Габриэляна. Да нет, ненадолго. Впрочем, не знаю.
Бегемот зевнул, в ракушке отрапортовали. Отрада Андреевна жалела, что металлический привкус во рту нельзя отключить усилием воли. Она уже поняла, что это не манёвр, что Синочкин искренне заинтересовался делом и старается сейчас в нем разобраться. Это и беспокоило. Она легко могла себе представить, зачем курсант Габриэлян мог бы понадобиться прежнему, к счастью покойному, руководству. А нынешнему?
Минута прошла в ожидании — не то чтобы напряженном, но слегка наэлектризованном. Наконец дверь открылась.
Синочкин увидел курсанта Габриэляна воочию.
Выше среднего роста, но ненамного. Лицо правильное, довольно симпатичное — но не настолько, чтобы претендовать на красоту. Очень подходящее для человека нашей профессии, неброское такое лицо. Шатен. Несколько необычный цвет глаз — но тут все легко исправят линзы. Как и близорукость, которую Габриэлян по неясным причинам предпочитает подчеркивать, нося очки…
Словом, всё то, что Синочкин уже наблюдал на снимках и в записях. Никакая зловещая аура вокруг Габриэляна не распространялась. Или Синочкин её не ощутил. Пока.
— …по вашему приказанию прибыл.
— Садитесь, молодой человек.
Форма беседы — штатская.
— Благодарю вас, Отрада Андреевна.
Да, немного похож на старшего, но не подражательно, естественно. Есть такая разновидность шизоидной пластики: экономность в движениях, как будто человек просчитывает наиболее эргономичный путь… Ещё у калек встречается. И у бывших калек.
Знакомство, формальности — все реакции в рамках положенного. В фокусе держит начальницу училища. Не демонстративно, но заметить можно. "Сеньор моего сеньора — не мой сеньор".
— У нас возник вопрос, связанный с вашим распределением, — сказал Синочкин. Если бы Голубева не обладала соответствующим опытом, она бы икнула.
— А с ним есть какие-то трудности?
— Определенного рода.
Курсант молча ждал.
— Ваша страсть к экспериментаторству, — сказала сеньора, — показалась мне подходящей для той специализации, которую осваивают на отделении "Л". Но тут возникли возражения у нашего инструктора по боевой подготовке… Он предложил направить вас на поток "Д", причем жестко, без вариантов. А вот господин Синочкин выразил несогласие с нами обоими…
— Спасибо, — улыбнулся Габриэлян. И в улыбке этой был некоторый избыток тепла. — Что требуется от меня?
— Сказать, чем вам хотелось бы заниматься. Какая из специальностей — не только из двух вышеперечисленных — вам больше по душе.
Габриэлян чуть склонил голову набок. Он думал явно не столько над ответом, сколько над тем, что сейчас происходит.
Потом медленно кивнул.
— Если бы решал я, я выбрал бы поток "Р". Учебное отделение "С", — сказал Габриэлян. — Там сейчас должно быть очень интересно. Интереснее даже, чем на "В".
Вот видите, улыбнулся глазами начальник училища.
Вижу. Официально потока "В" не существовало. И неофициально потока "В" не существовало. Не нужна Европейской России внешняя разведка. Внутри ССН ей разведывать нечего, а делами фронтира, зоны нестабильности и зоны противостояния занимаются соответствующие службы аахенского подчинения, в том числе и дислоцирующиеся на территории ЕРФ. Не нужна внешняя разведка. И армия не нужна. Совершенно. Особенно с точки зрения Аахена. Впрочем, в границах управления не все разделяют эту позицию. Поэтому на потоке "Д" и потоке "П" имеются очень интересные подсекции. Которые в ближайшее время будут объединены. И там действительно будет весело.
А еще я вижу, что это не дерзость. И не вызов. А констатация факта.
Васильев легонько покачал головой. Добра молодца спрашивают: "Чего ты хочешь?", а он спокойно так, без аффектации отвечает: "А сделайте-ка из меня великого визиря".
Поток "Р" — референтура. Что очевидно, выпускников этого потока ждет аппаратная служба в высших сферах цитадели, в первую очередь, в аппарате Советника. Прозвище — "роботы" или "ракеты". Первое — за отчуждение даже в курсантской среде, второе — за возможность стремительно сделать карьеру или "взорваться и сгореть" на старте. Здесь же, в качестве отдельной группы существует засекреченное учебное отделение "С" — референты с перспективой получения статуса "чиновник по особым поручениям" или "ночной референт".
Рождественский, пока его не успокоили, успел сменить шестерых ночных референтов. Из них только одного инициировали и двинули на повышение. И один умер при неудачной инициации. Остальные опочили не в свой срок, по причине разнообразных аппаратных нестыковок…
Хорошо подготовленный социопат. Для воздействия на которого есть только один эффективный рычаг: интересы дела. На потоке "Р". Синочкин улыбнулся в ответ, прикинув, кто именно через год запросит у него личные дела выпускников.
— Осторожней в желаниях, молодой человек. Они могут исполниться.
Они могут. И если молодой человек всерьез считает, что в управлении нет людей или старших с оперативным полем больше его собственного, его ждут весьма жестокие сюрпризы.
Начальница училища краем глаза следила за подарочной фауной. Они это всерьез. Они это оба всерьез, и Синочкин, и курсант. Это не проверка, вернее, не только проверка, Дмитрий Дмитриевич прочит Габриэляна в "ракеты". К кому-то конкретному.
И неохота даже думать — к кому. Потому что если в Цитадели вдруг возник спрос на такой товар, это значит, что лёгким кровопусканием — Рождественский и несколько "птенцов" — вопреки многим надеждам и ожиданиям дело не кончится.