Выстрелы в Сараево(Кто начал большую войну?)
Шрифт:
В состав миссии входили шесть человек: посланник (до июля 1914 года — Н. Г. Гартвиг, с ноября — князь Г. Н. Трубецкой) первый секретарь В. Н. Штрандман, второй секретарь Леонид Сергеевич Зорин, вице-консул в Белграде и Нише Николай Александрович Емельянов, секретарь посольства Якушев и чиновник по особым поручениям Мамулов. При миссии имелось два консульства в Битоле и Митровице. Историк Й. Качаки отмечает, что с наплывом после революции в Сербию русских беженцев Емельянов «повел себя крайне подло», организовав хищение двух миллионов динаров, предназначенных на их содержание. Накануне разоблачения вместе с деньгами бежал в Румынию (по слухам перешел к большевикам). Некоторые из его сотрудников были интернированы, а русский эмигрантский и сербский полицейский истеблишмент замяли всю эту аферу, чтобы избежать скандала [54] .
54
См.: Писарев Ю. А. Русский дипломат Г. Н. Трубецкой о начале первой мировой войны // Новая и новейшая история. 1990, № 5. С. 144; Шевцова Г. И. Руска добротворна помоћ Србији у ратовима 1912–1917. Београд, 2010.
Советский академик Ю. А. Писарев (1916–1993) упоминал, что оба сына В. А. Артамонова проживали в США. Старший, Михаил, инженер по профессии, сотрудничал с советскими учреждениями, приезжал в СССР. В подарок от младшего сына Николая Писарев получил ценные семейные архивные документы и фотографии. Из Америки Писарев получил от него и это письмо:
30 сентября 1988 года.
Многоуважаемый профессор Юрий Алексеевич!
Уже много лет, как я все собираюсь Вам написать. Хотя я не читаю «Новую и новейшую историю», приятель прислал мне копию номера от сентября-октября 1970 года, в котором была помещена Ваша монография о Сараевском убийстве [55] , явившемся предлогом для первой мировой войны. Дело в том, что я младший сын генерала Виктора Алексеевича Артамонова. Я хочу выразить Вам благодарность, что Вы этой статьей разогнали облако, которое висело над моим отцом. Как Вы хорошо знаете, его обвиняли в том, что он был причастен к этому убийству, хотя он опровергал свое участие в этом деле. Но многие, кому это было на руку, выражали сомнение или даже больше. Ваша же статья очень обоснованно опровергает эту версию и доказывает, что России совершенно не нужен был такой инцидент, а отец всегда действовал в ее интересах.
55
См.: Писарев Ю. А. Сараевское убийство 28 июня 1914 года. И Новая и новейшая история, 1970, № 5.
Откладывал я Вам написать по той причине, что находил, что момент может быть для Вас неподходящий. Теперь много меняется, к тому же мне 80 лет и мое здоровье могло быть лучше.
Вдобавок к Вашей статье я хочу рассказать о малом событии, Вам неизвестном. Оно указывает на то, что в те времена «noblesse oblige» [56] не было пустым звуком.
Еще раз перед покушением в Сараеве мой отец, который в то время очень много работал и знал, что готовится война, о чем он и предупреждал Петербург, однажды, будучи в ванной, упал в обморок. После настояний взять отпуск он с моей матерью и старшим братом Михаилом, который был в отпуску из Киевского кадетского корпуса, отправились в Швейцарию. Я же с гувернанткой Бетен остался в Белграде у американского консула, пока мы не поехали в Абацию (теперь Опатия), где и встретились вместе. В конце июля отец получил телеграмму, вследствие которой мы побросали вещи в Абации (после войны мы их получили обратно) и через Аграм (теперь Загреб) поездом выехали в Белград. В Землин (теперь Земун) мы прибыли после того, как Австрия объявила войну Сербии. Сообщения с Белградом прекратились, а единственный железнодорожный мост вот-вот должен был быть взорван. Мы также ожидали, что Россия вступит в защиту Сербии и тогда австрийские власти смогут нас интернировать.
56
Noblesse oblige — французский фразеологизм, буквально означающий «благородное (дворянское) происхождение обязывает». Переносный смысл — «честь обязывает» или «положение обязывает».
В то время немецким посланником в Белграде был граф фон Шпее (Spee), брат адмирала Максимилиана фон Шпее, погибшего в 1914 году при морском бое с английским флотом в Южной Атлантике. Узнав, что отец с семьей в Землине и не может перебраться в Белград, посол прислал посольскую моторную лодку, дабы переправить нас через Дунай (на самом деле, через Саву. — И. М.).
В тот же день отец ушел с сербской армией, а мать, брат, Бетен и я оставались еще три дня в Белграде, после чего король Петр прислал за нами дворцовые экипажи, довезшие нас до Авалы, где нас ждал его вагон, в котором мы отправились в Россию. Отец же остался в Сербии, находясь с королевичем Александром в Корфу и Салониках.
То, о чем Вы пишете на стр. 56, действительно, неправдоподобно [57] . Окна столовой в посольстве (я там часто бывал и до, и после войны) выходили на широкий балкон со стороны сада, а не на улицу. Сад круто спускался к службам, и балкон получался на втором этаже. В саду могли только быть служащие посольства, и то, так как день был воскресный, сомнительно, чтобы там вообще кто-то был. Поэтому «звон бокалов» — явно выдумка.
57
Ю. Писарев в своей статье приводил ряд примеров злонамеренной антисербской пропаганды после покушения и, в частности, отмечал: «Шовинистическая "Reichspost" (30.VI.1914) писала, например, что в «русском посольстве в день сараевского убийства давался званый обед, окна были открыты и был слышен звон бокалов».
Отец умер в 1942 году от последствий немецкой бомбардировки. Василий Штрандтман умер или в конце 60-х, или в начале 70-х годов в Вашингтоне. Посылаю Вам фотографию, снятую в Белграде уже после окончания войны. На первом плане отец, за ним улыбается полковник Базаревич, который его заменил [58] , так как отец служил в историческом отделе сербского военного штаба, а в цилиндре Василий Штрандтман. Сербского генерала я не узнаю.
58
На самом деле, Артамонова в 1920 году сменил не полковник Владимир Иосифович Базаревич (7-31.10.1943, Белград), а генерал-майор Дмитрий Николаевич Потоцкий. В 1923 году Потоцкий был уволен со своего поста П. Н. Врангелем за участие в рауте, данном председателем болгарского правительства А. Стамболийским — известным левым деятелем, находившемся проездом в Белграде (убит в том же году), и только тогда на его место заступил В. Базаревич.
Так как прошло много лет по выходе Вашей статьи и я не знаю, получите ли Вы это письмо, то буду очень рад узнать о получении.
С полным почтением Николай Артамонов [59] .
Заслуживают внимания две более поздние ремарки Ю. Писарева об отношениях с сыном Артамонова:
1990 год. Задуманная книга начала писаться давно, и автору посчастливилось встретиться с участниками или очевидцами событий тех лет. Весьма интересные детали о сараевском убийстве рассказал мне член «Млады Босны» академик Васо Чубрилович [60] , проживавший в Белграде. Содержательный характер имели мои беседы с сербским принцем Георгием Карагеоргиевичем [61] , который скончался в 1970-х годах, а также с одним из функционеров Народного веча Государства словенцев, хорватов и сербов [62] Срджаном Будисавлевичем [63] , передавшим мне перед своей кончиной рукописи.
59
Писарев Ю. А. О романе В. Пикуля «Честь имею» // Новая и новейшая история, 1989, № 4. С. 169–170. Данное письмо помещено как приложение к авторской статье. В ней, в частности, подвергается резкой критике то, как Пикуль изобразил Артамонова: это, пишет Писарев, «одна из зловещих фигур в романе. По Пикулю, он — и организатор заговора на жизнь Франца Фердинанда, и член зловещей «Черной руки», и наставник загадочного «русского агента». Однако документы Центрального государственного военно-исторического архива СССР, где хранятся бумаги В. А. Артамонова, начисто опровергают эти домыслы». (Там же. С. 166).
60
Чубрилович Васо (1897–1990) — участник Сараевского покушения. Находился по пути следования кортежа Франца Фердинанда, но, как и М. Мехмедбашич, не смог заставить себя бросить бомбу. Осужден на 16 лет заключения; освобожден в связи с распадом Австро-Венгрии (1918). Окончил философский факультет Белградского университета (1922); работал учителем истории. С 1939 года профессор Белградского университета, зав. кафедрой новой истории (1946-67). В период оккупации подвергался заключению в концлагерь Баница. После 1945 года был министром лесного хозяйства Югославии. Академик Сербской академии наук и искусств (1961); директор Института балканистики (1969-78). Заключил с титовской властью негласный договор: он не мешает им «переписывать» новейшую историю, а взамен получает возможность заниматься более ранними периодами. За это злые языки дали ему прозвище Васа Джубрилович (от джубре — навоз).
Лишь в своих последних работах В. Чубрилович осмелился подчеркнуть, что Габсбургская империя была правовым государством, а ее чиновники, присланные в Боснию, — высококвалифицированными специалистами. «Беззакония могли быть только там, где действовали военные власти, те же, кто предстал перед гражданским судом, были осуждены согласно законам. Это и мы ощутили во время Сараевского процесса». (Чубриловић В. Размишљања о велеиздајничким процесима у Првом светском рату // Погледи Bace Чубриловића на српску ucmopuj y XIX и XX века. Београд, 1992. С. 423).
61
Георгий (Джордже) Карагеоргиевич (1887–1972) — старший сын короля Петра, брат короля Александра Карагеоргиевича.
62
Ю. Писарев дважды ошибается: 1. Государство словенцев, хорватов и сербов имело другое название: Королевство сербов, хорватов и словенцев (Королевство СХС). 2. «Народное вече Государства словенцев, хорватов и сербов» также имело другое название — Народное вече словенцев, хорватов и сербов (также именуется Народное вече СХС).
63
Будисавлевич Срджан (1884–1968) — адвокат и политик; в октябре 1918 избирался секретарем Народного вече СХС.
В ноябре 1988 года я получил письмо младшего сына российского военного агента в Сербии Виктора Алексеевича Артамонова — Николая Викторовича, проживающего ныне в Южной Калифорнии (США). Он тоже был современником описываемых в книге событий и любезно прислал мне целый ряд ценнейших фотографий и сообщил о малоизвестных для меня подробностях событий, происходивших в Белграде накануне первой мировой войны. Я благодарен судьбе, которая свела меня с этими интересными людьми [64] .
64
Писарев Ю. А. Тайны Первой мировой войны. Россия и Сербия в 1914–1915 годах. М., 1990. С. 10.
1993 год. Интересны также документы из семейного архива Артамонова. Сними автор этих строк ознакомился благодаря любезному содействию сына генерала, Николая Викторовича, проживавшего в США (недавно он скончался). Они, в частности, подтвердили данные о том, что во время покушения в Сараеве В. А. Артамонов вместе с семьей находился в Швейцарии, а не в Сербии, откуда выехал за два месяца до этого рокового события, и не мог, следовательно, принимать в нем непосредственного участия.