Выстрелы в Сараево(Кто начал большую войну?)
Шрифт:
В стремлении оградить свою страну от балканского конфликта весной 1913 года он доверительно писал эрцгерцогу Евгению [95] , развивая его мысль о полезности для Австрии междоусобицы балканских государств:
Ты бьешь не в бровь, а в глаз; такова же и моя точка зрения. Возьмем даже тот случай, когда никто другой нам не помешает и мы совершенно спокойно расквитаемся с Сербией. Что мы от этого будем иметь? Только толпу мошенников, убийц и негодяев да пару сливовых деревьев. Таким образом, еще больше сброда, потеря многих солдат и пара миллиардов на военные расходы. Но такой благодатный случай, что нам никто не помешает, более чем невероятен... [96]
95
Евгений-Фердинанд (1863–1954), австрийский эрцгерцог, фельдмаршал (1916). В декабре 1914 года после снятия О. Потиорека принял
96
См.: Rupert Stumer. Erzherzog Eugen von Osterreich. 1863–1954. Salzburg. 2009. S. 53. В оригинале: Du triffst den Nagel auf den den Kopf; das wflre auch ganz melne Ansicht. Nehmen wlr sogar den Fall an, dass keln anderer uns stort und wir In aller Ruhe mit Serblen abrecnen konnen. Was hetten wir davon? Nur einen Haufen Diebe und Morder und Halunken mehr, und ein paar Zwetschkenbeume. Also noch mehr Gesindel, ein Verlust von so und so viel Soldaten und ein paar Milliarden Kriegskosten. Der ganstige Fall aber, dass uns niemand hindert, ist mehr als unwahrscheinlich…
Пусть эти примитивные балканцы режут друг друга, сколько хотят, но мы должны остерегаться от втягивания в конфликт — так рассуждает Франц Фердинанд в этом глубоко личном письме, которое является аутентичным доказательством отсутствия у него воинственных планов.
Из рассказа А. Благойевича мы узнаем, что Артамонов еще в апреле (или даже раньше) сообщал Апису о решении Австрии и Германии оккупировать Сербию, хотя это была чистая выдумка. Американский историк Д. Маккензи пишет, что, вероятно, во время этого разговора Апис и Танкосич и разработали все детали покушения [97] . Маккензи, не слишком верящий в вину Артамонова, даже не замечает, что такое, по существу, спекулятивное умозаключение является достаточным основанием для обвинения русского полковника в том, что именно он подтолкнул Аписа к роковому шагу.
97
См.: Дејвид Мекензи. Апис. Београд. 1996. С. 140. При этом автор именно Францу Фердинанду неуместно приписывает воинственную нетрезвую риторику в отношении Сербии.
Русские военные агенты самостоятельно подбирали себе осведомителей из местных жителей и иностранцев, исходя из положенной на эти цели суммы. Историк Е. Добычина пишет, что, организуя тайную разведку, военные агенты часто были стеснены в денежных средствах (нередко расходовали для этого дела личные деньги), что часто становилось главной причиной отказа от выгодного сотрудничества [98] . Однако Виктору Артамонову грех было жаловаться на нехватку денег.
98
См.: Добычина Е. Российские военные агенты на Дальнем Востоке о реорганизации разведслужбы в регионе в 1901–1903 годах. И Военно-исторический журнал, 2010. № 8.
В 1914 году «на ведение разведки и приобретение мелких секретных документов» военному агенту в Сербии полагалось 5000 руб. (годом ранее — 3000 руб.). Однако фактически им было израсходовано 32 500 руб., т. е. в шесть с половиной раз больше! Спрашивается, на что же тогда тратил казенные деньги Артамонов, если наиважнейшую информацию получал постфактум из прессы и литературы?..
Общая же сумма расходов на военную разведку в 1914 году составила 1 947 850 руб., что означало 40-кратный рост государственных расходов по этим статьям по сравнению с началом столетия. Учитывая официальный предвоенный курс рейхсмарки к рублю (1 марка — 0,40 руб.), можно говорить о внушительной по тому времени сумме, в 10 раз превышавшей ассигнования на секретные цели в Германии. Видимо, это дало основание руководителю германской военной разведки Вальтеру Николаи заявить, что «самой разветвленной и наиболее богатой денежными средствами разведкой была русская». Разведке потому и платили, чтобы она не «прошляпила» грозных событий, а, по возможности, предупредила их. Однако Артамонов утверждает: ведать не ведал и слыхом не слыхивал. Получается, не в коня корм?
Заглянем теперь в личный кошелек Артамонова. Военные агенты в государствах, отнесенных к IV разряду, в том числе Сербии и Греции, жалования получали по 1628 руб., столовых— по 2171 руб., квартирных— по 1200 руб., на служебные расходы — по 400 руб., разъездных — по 300 руб. в год. Все эти суммы исчислялись золотом, считая один рубль равным 1/10 полуимпериала, или 4 франкам. Таким образом, Артамонов в 1913 году по совокупности получил 5699 руб. (для сравнения: военному агенту в стране I разряда полагалось 7270 руб.) [99] .
99
Сергеев Е. Ю., Улунян А. А. Указ соч. С. 30–31; Николаи В. Германская разведка и контрразведка в мировой войне // Военно-исторический журнал, 1996, № 1. С. 67.
Раз Виктор Алексеевич мог позволить себе длительные заграничные путешествия вместе с семьей, значит, этого ему вполне хватало.
В своем очерке Артамонов утверждает, что ему, «как русскому военному представителю, было бы некорректно поддерживать с Д. Димитриевичем-Аписом иные отношения, кроме официальных».
Но ясно, что это лукавство.
Особенно в свете секретных инструкций руководителя Особого делопроизводства (разведки и контрразведки) Генштаба полковника О. К. Энкеля [100] , где отмечалось, что важность стоящих задач не допускает возможности ограничиться лишь пассивным использованием благоприятных случайностей для насаждения агентурной сети, а требует «широкого применения в этом направлении активного начала».
100
Энкель Оскар Карлович (1878–1960) — русский разведчик- лютеранин. Окончил Николаевскую академию Генерального штаба (1903); участник Русско-японской войны. Помощник делопроизводителя Главного Управления Генерального Штаба (1907), делопроизводитель ГУГШ (с апреля 1913); полковник (1912). Руководил Особым делопроизводством (разведки и контрразведки). Русский военный агент в Италии (1914-17), после революции вступил в армию Финляндии, начальник финского Генштаба (1919-24). Начал строительство укреплений на Карельском перешейке, которые впоследствии получили название Линии Маннергейма. В 1924 вышел в отставку. Во время советско-финской Зимней войны и войны 1941-44— специальный представитель главнокомандующего Маннергейма в Париже и Лондоне. В 1944 был одним из финских представителей при заключении перемирия с СССР.
«Я давно озабочен, — писал Энкель, — приисканием за границей таких осведомителей, которые могли бы в военное время, с отъездом военных агентов, служить «нашими глазами и ушами на местах», а в мирное время следить за жизнью войск и проведением в жизнь на местах различных военных мероприятий и этим пополнять «нашу и вашу ориентировку», особенно в настоящее время» [101] .
В этой связи интересен такой эпизод. 6 сентября 1912 года О. К. Энкель сообщал военному агенту в Австро-Венгрии полковнику М. И. Занкевичу [102] , что лейтенант австрийской службы Э. Навратиль, вынужденно покинувший военную службу, поехал в Белград и предложил сербам свои услуги в качестве осведомителя. Этот чех, отмечает К. Звонарев, знал австрийские мобилизационные распоряжения на случай войны против Италии и Сербии. Но кандидат в шпионы чем-то не подошел Апису (или кому-то из его молодцов), и те отправили чеха к Артамонову.
101
Звонарев К. К. Русская агентурная разведка до и во время войны 1914–1918 годов. Кн. 1. М., 2003.
102
Занкевич Михаил Ипполитович (1872–1945, Франция). Окончил Николаевскую академию Генерального штаба (1899). Помощник военного агента в Вене (с 1903); военный агент в Румынии (с 1905) и Австро-Венгрии (1910— июль 1913). Участник мировой войны; генерал-майор (1915). Начальник военной охраны Петрограда (февраль-апрель 1917), генерал-квартирмейстер Генштаба (до апреля 1917). Представитель Ставки и Временного правительства во Франции (июль 1917 — декабрь 1918); начальник штаба Ставки адмирала Колчака (1919-20).
Навратиль не имел совершенно денег. Сербы выдали ему на дорогу один франк… и посоветовали обедать в бесплатной столовой общества Красного Креста. Он пошел и на это унижение. При разговоре с Артамоновым Навратиль наивно по этому поводу заявил, что «в Австрии всегда дают на обратный проезд тем, которые являются с предложением подобных услуг, но почему-либо бывают не приняты». Артамонов выдал ему 50 франков (двенадцать с половиной рублей. — И. М.) и отправил в Вену [103] .
103
Звонарев К. К. Указ. соч.
По Звонареву, Навратиль ходил к Артамонову за подаянием. И тот дал ему приличную сумму: езжай, мол, с Богом. Между тем Энкель, ознакомившись с полученным донесением, пожелал лично встретиться с этим субъектом и даже вызвал того в Петербург! Вряд ли бы он решился на такое, если бы доверял Артамонову. Чех предстал перед Энкелем и произвел на него очень выгодное впечатление. Дальнейшая судьба агента покрыта мраком; может быть, это был в самом деле прохвост.
Однако и из этой ситуации мы видим, что Апис тесно сотрудничал с Артамоновым.
Вот какую биографию Аписа на своем официальном сайте дает Военно-разведывательное агентство Сербии (почему- то не называя его настоящего имени — Драгутин Димитриевич):
Родился 18 августа 1876 года, полковник Сербского войска. Был главным организатором заговора офицеров, которые произвели Майский переворот (11 июня 1903 года по новому календарю), когда был убит король Александр Обренович со своей супругой Драгой Машин и приведен на престол король Петр I Карагеоргиевич.