Выйди из-за тучки

Шатохина Тамара

Я стояла в прихожей рядом с ним — в обношенном и удобном, но не самом красивом своем халате, носках не в цвет к нему, с волосами, собранными в простой низкий хвост и совсем без раскраски. А он жрал меня голодными беспокойными глазами, и я почти плавилась от всего этого. От жара, что разом залил шею и лицо — порождения той самой первой искры. Да ну?! Краснеть почти в тридцатник? Оказалось приятно… Хотелось остудить щеки, прижав их ладонями, но в руке была колючая роза и я неловко повернулась, чтобы «убрать ее куда-нибудь». Он придержал меня за руку.

— Нет, ты сначала скажи…

— Наверное — да. Хотя это, как прыжок с обрыва, точно. Я совершенно тебя не знаю.

— А я все расскажу,

мы не будем гнать, — заулыбался он, с облегчением проводя рукой по уже заметным ранним залысинам, которые грозили когда-нибудь превратиться в лысину полноценную и блестящую. Когда и в какой момент это перестает иметь значение? Короткая стрижка, внимательные темные глаза, широкие плечи, большие руки… жесткий мужской рот, расплывшийся в счастливой улыбке… весь совершенно в моем вкусе — умный, интересный, большой, сильный… насквозь лживый гад.

Может, мне следовало открыть ему дверь и все-таки выслушать? А можно пойти и спросить прямо сейчас: — Зачем ты говорил мне все это, если уже назавтра целовал другую?

Но я точно не пойду и не спрошу. Мне теперь вообще будет трудно прощать — напрощалась уже до хохота, или ДОпрощалась? Мне нужна элементарная передышка от любых сложностей. И на данный момент невыносимы все виды выяснения отношений. Я вполне себе нормально справлюсь и с этим разочарованием, потому что еще не люблю его. Знаю это точно, потому что холод, что пробрал меня у этого окна, он спокойный и… решительный, что ли?

А тогда в прихожую выскочил Вовчик и почти не отходил больше от нас — Саша нравился и ему. Мы поговорили только на кухне, когда я угощала его мятным чаем со своей выпечкой, а сын выскочил на минутку. Оказалось, что он уже больше года в разводе и у него есть дочка — ровесница Вовки. Причина развода? Подробно объяснить он не успел, но я оценила его честность:

— Я поднял на нее руку — ударил по лицу. И понял, что наступил предел, дальше будет только страшнее и хуже… и в кого я превращаюсь с ней — тоже понял. Понимаю, что это не способ выяснять отношения, а для мужчины вообще край. Но знаешь… довести до такого края можно любого человека. Абсолютно любого, Аня. Теперь я в этом уверен. Ты разочарована?

Да нет, я не была разочарована, я отлично поняла — о чем он. Я же тоже как-то, кипя от злости, почувствовала дикое желание удушить Андрея и если бы твердо знала, что мне это по силам… Кто меня знает, такую внезапную? Я хорошо помню это яростное состояние аффекта. Да, наверное можно. И любого. Я поняла его и даже поверила — звучало искренне.

Потом он ушел — с моим согласием, хорошим настроением и несбывшимся желанием поцеловать меня возле двери — нашим общим желанием. Причина понятна — рядом толкся и гарцевал возбужденный его приходом Вовка. Поэтому Саша улыбнулся мне, а поцеловал в щеку его.

А на следующий день я услышала его голос и шаги за дверью. Не удержавшись от желания взглянуть на него лишний раз, подошла к окну — ждала его появления у подъезда. Дождалась… Все к лучшему, как говорится. Нами управляет случай — кому знать это, как не мне? Увидеть тогда в миллионном городе Андрея — таких совпадений просто не бывает, это мизерный шанс, просто невероятный, немыслимый. Не иначе — судьба. Хотя я думаю, что это только подтолкнуло его, все закончилось бы так же.

Теперь мы уезжаем. И совесть меня в данный момент уже не мучает. Потому что я и тут сделала выводы, перечитав написанное. Не обязательно действовать так радикально и резать по живому. Как только приеду на место, подключусь к интернету и организую скайп, то сразу же свяжусь с Андреем, и пускай общается с сыном сколько хочет — это нужно Вовке. Пускай обсуждают рисование, погоду и Вовкино поведение. Малой будет только рад и это облегчит ему адаптацию на

новом месте. А во вторую очередь я думаю о себе любимой — моя совесть будет чиста, и значит я — совершенно спокойна. И сон хороший, и давление в норме.

То, что Вовка когда-нибудь проговорится — где мы живем, это понятно. Но приехать к нам Андрей если и надумает, то все равно не сможет пробыть там долго. У него больше не будет возможности давить на меня и тихим сапом через Вовку склонять к возвращению. Даже если он и не любит сына так сильно, как раньше, поделив свою любовь надвое, и отдав большую половину не ему, то уж Вовка точно любит папку. Бог с ним — с таким, ему и так сейчас не сладко. Оставлю его позади с моим прощением. Может и мне что простится, а то и дастся за это.

ГЛАВА 30

21 марта

У нас все еще зима, хотя на дворе уже март. На Руси он всегда считался зимним месяцем. В этом году начало календарной весны — наглядная иллюстрация этому. Продолжает морозить, и мы с Антоновичем и Вовкой до сих пор ходим на лыжах — снег и не думает сходить. В лесной местности он будет держиться долго, даже когда уйдут морозы.

Сейчас вечер воскресенья, на часах всего восемь, а малой уже спит. Сохнут наши лыжные костюмы и обувь, в холодной прихожей медленно оплывают талым снегом лыжи. Я вымыла уставшего ребенка, накормила и уложила спать. Почти весь день мы провели на свежем воздухе, и я тоже приятно устала. Именно приятно, потому что грамотно дозировала нагрузки. Мы с Вовкой шли потихоньку, а Антонович работал в полную силу. Я боюсь своего диагноза, но здесь пока чувствую себя хорошо. Так что — нагулялись в лесу, находились, натопались, но в сон меня не клонит. Мне очень хорошо сейчас и захотелось поделиться этим с моим новым дневником. Это новый документ в моем кабинете и именно «Дневник» — теперь я называю вещи своими именами. Это не профессиональные записи или наблюдения исследователя. Это тот самый вид записей, которые когда-то были очень модны, и в основном — у нервных девиц. Потому что замечательная психотерапия, как оказалось. Сейчас все значительно проще — без цветочков и вензелей в оформлении и без пятен слез на бумаге — только самая суть.

Как я начинала писать тот — первый, и как писала — это нечто. В самом начале новогодних выходных я прислушалась к совету Лены и начала описывать все случившееся с апреля и до самого января. И вдруг все стало настолько на эмоциях, настолько на нервах… Я сидела даже ночами, дописывая задним числом главы, вставляя куски, размышления, подробности которые вспомнила, писала в прошлом времени и в настоящем, тасуя воспоминания, как карты, полностью погружаясь в прошедшие события, переживая их заново. Мне стало необходимо сравнить то мое — начальное настроение и настроение перед отъездом. И я безо всякого зазрения совести вставила пролог и первую главу, сломав повествование. И будто упала, провалилась в то время и в те ощущения — хрустальный бокал с рубиновым напитком, Сашина роза перед глазами — мое выздоровление, начало новой жизни…

Ну, а в результате получился сумбур, эту мешанину могу понять только я. Но это все ерунда… потому что я больше не собираюсь ничего перечитывать и, скорее всего — удалю. Это очень точное образное выражение — навсегда перевернуть эту страничку своей жизни.

Я со страшной силой благодарна Ленке за идею, потому что благодаря этому дневнику я не наделала ошибок. И сейчас Вовка пару раз в неделю подолгу общается с отцом по скайпу, а главное — очень этим доволен. А для меня важен только он и еще раз — он. Андрей вначале бушевал и злился и летом собирается приехать увидеться и недолго побыть с Вовкой. А я спокойна, как танк — пускай едет. Здесь я не завишу от него и осады не страшусь.