Выйти из боя. Гексалогия

Валин Юрий Павлович

Сарай устоял. Обстрел стих почти так же внезапно, как начался. Все-таки немцы исключительно дисциплинированная нация. Катрин раскопала винтовку из-под прелой соломы и щепок. Продула затвор и поползла к стене. Доски превратились в дуршлаг. Тонкие лучики, врывающиеся в пулевые отверстия, раскрасили комбинезон девушки в солнечный камуфляж.

— Все живы? — кашляя, спросил пограничник.

Живы были все, только бедный Егор, похоже, потерял дар речи.

— Уходите немедленно, — сказала Катрин.

— Да ты… — начал пограничник.

— Заткнись, лейтенант, — отрезала девушка. — Раненые сейчас права голоса не имеют. В воду и вдоль камышей. Я прикрою.

— Катя, ты нас за свиней считаешь? — громко спросил Любимов.

— Нет. Вы советские воины. Понимаете целесообразность и необходимость такого решения.

— Не

выдумывай, — проворчал пограничник.

— Заткнись. Некогда спорить! — нетерпеливо рявкнула Катрин. — Любимов, ты откомандирован в мое распоряжение. Приказ комполка не отменял. У меня задание. Не мешай выполнять. Понял?

Немецкая цепь осторожно приближалась.

— Убирайтесь немедленно. Автомат только оставь, — Катрин сама перекатилась к лейтенанту.

Пограничник заворчал.

— Приказ, лейтенант, — прохрипел Любимов. — Идем к воде…

Первым в дыру протиснулся водитель, за ним, матерясь сквозь зубы, выполз пограничник.

— Спасибо, — прошептала Катрин, выдирая из рук лейтенанта автомат.

— Катя…

— Молчи, лейтенант, — Катрин выхватила из кармана его галифе запасные магазины. — У меня действительно задание. Только попробуйте не прорваться. Вам еще до мая 45-го воевать, — девушка без шуток подтолкнула ногой Любимова к дыре. — Быстрее!

Лейтенант исчез в проломе. Катрин подождала несколько секунд. Дольше тянуть нельзя, — сквозь многочисленные щели она уже видела движение перед сараем.

«МП-38» забился в руках. Катрин стреляла сквозь стену, практически не целясь. Длинная очередь заглушила все. Девушка видела только появляющиеся в досках новые дыры. Опустевший автомат умолк.

Нырнув за труп, Катрин вставила новый магазин. Палили со всех сторон. Над головой свистели пули, щепки… Не поднимаясь, она положила ствол на мертвеца и в два приема опустошила обойму. Тело немца дергалось от попадающих в него пуль.

«От снаряда мертвяк меня не спасет», — тоскливо подумала Катрин. Руки машинально вставили в пистолет-пулемет следующий магазин.

У дверей одна за другой взорвались две гранаты. Дверь рухнула. Кашляя, девушка высадила в дверной проем весь магазин. Экономить патроны было глупо.

За дверью орали, кто-то стонал. Катрин мимолетно удивилась собственной меткости.

— Ruckwarts! Vorsichtiger! [39]

Смысл Катрин уловила. Приподняв голову, увидела отползающих немцев. Девушка живо перекатилась ближе к стене, больно поцарапав руку. Над ухом свистнула пуля, но стреляли так, наугад. Зато теперь в щель было видно все. Компанию убитому Любимовым фрицу составили еще двое. Немцы действительно отходили, зато от дороги тащили пулемет. Ну уж нет. Не обращая внимания на постукивающие в доски пули, девушка ухватила за ноги унтера, оттащила к дальней стене сарая. Попутно углядела за ремнем трупа гранаты. Но сейчас было некогда, девушка перекатилась к щели справа от двери. Пулеметчики укрепили треногу «МГ». Катрин прицелилась из «СВТ». Два быстрых выстрела — немцы повалились. Катрин метнулась в другой угол сарая, торопливо выпустила в дверной проем автоматную очередь…

39

Назад! Осторожнее! (нем.).

Она вела бой еще минут пятнадцать. Стреляла, пряталась в «мясной» окоп, снова кидалась к щелям и проломам. Тело действовало быстрее мыслей. Действовало правильно, раз Катрин все еще могла стрелять. Непонятно откуда взявшаяся кровь упорно заливала левый глаз. В краткой паузе между бросками через доски Катрин обнаружила на своей голове немецкую каску. Когда сняла ее с превратившегося в отбивную унтер-офицера, вспомнить не могла. Подсознательно прислушивалась к звукам боя у моста. Саперы и застрявший «Т-28» еще держались. Это помогало. Только патроны кончались. Сарай в два приема завалился окончательно. Но под балками и досками оставалось достаточно места, чтобы двигаться и стрелять. На коленях и локтях комбинезон превратился в клочья, но девушка неутомимо ныряла и ползала в завале. Глохла от непрерывных выстрелов. Неподвижный неисправный «PZ-II» со своей позиции мог бить только по одной стороне развалин. Туда, в крошево разлетающихся обломков, Катрин не совалась. В танке зажигательных снарядов не оказалось, поэтому доски лишь неохотно дымились. Несколько раз немцы подползали так близко, что девушке приходилось выбираться из деревянных катакомб к самой воде. Рвались гранаты. Катрин в ответ швыряла свои. У «благодетеля»-унтера их нашлось пять штук. Немцы отходили. Девушка снова заползала в лабиринт обломков, находила в дровяном хаосе щели, стреляла, стреляла. Каким чудом ее саму не находили пули, понять было невозможно. Катрин пребывала в полном безумии. В том самом, в которое впал весь мир вокруг.

Сгорбившись за балкой, Катрин ошеломленно опустила винтовку на колени. Затвор открыт. Подсумки пусты. Где-то под завалом похоронен немецкий «маузер», но его уже не найти. Все. Ударила пулеметная очередь, девушка даже не пригнулась. Все. Бой окончен. Осталась граната. Катрин машинально отвинтила колпачок, с силой дернула шарик. Досчитала до трех и изо всех сил отправила гранату в сторону немцев. Все. Все.

Катрин скинула со вспотевшей головы тяжелую каску. У моста бил и бил пулемет обреченного танка. А твоя война окончена. Расстегивая ремень с опустевшими подсумками и уже ненужным штыком, девушка взглянула наверх. Голубое небо густо заволокло дымом. Все. С тобой все. Дышать было трудно. Дым смешивался с запахом раздавленной крапивы. Обломанные ногти нащупали «перчинку» под кожей…

* * *

Северо-западнее Львова 2-я Ударная группа майора Васько соединилась с частями 4-го мехкорпуса. Танковый полк, почти в полном составе 81-я Калужская моторизованная дивизия, два отдельных зенитно-артиллерийских дивизиона, истребительно-противотанковый дивизион, — подполковник Тарасов собрал все, что смог и счел нужным. Со стороны города наступление поддерживали огнем два артиллерийских полка. Во второй половине дня объединенная Ударная группа сбила заслоны 68-й пехотной дивизии немцев. Уничтожила на марше застигнутую врасплох колонну 1-й горнострелковой дивизии и стремительно развила наступление вдоль шоссе. Истребители «И-16» из остатков корпусной авиации гибли в воздухе, но не подпускали к советским колоннам немецкие бомбардировщики. К 22 часам ударная группа вышла к государственной границе на стыке Рава-Русского и Перемышльского УРов, [40] где в долговременных укреплениях еще держались упрямые стрелковые советские дивизии. При поддержке 152-миллиметровых орудий 209-го артиллерийского полка, расходующих последние снаряды боекомплекта, Ударная группа с ходу прорвала оборону не успевших опомниться немцев и вышла в тыл 17-й немецкой армии.

40

УР — укрепленный район.

7

Фокстерьер Флокс деятельно обнюхал куст, поставил личную метку. Пора домой. Хозяйка всегда поворачивала к дому, чуть-чуть не доходя до пешеходного моста через реку. Туда с собаками было нельзя. Флокс понятия не имел, почему нельзя и почему мост носит странное название «Новоандреевский», впрочем, это юного фокстерьера и не интересовало. Он и так знал, что жить собакам на Фрунзенской набережной сложно и опасно. Хорошо, что рядом с их домом есть вот этот сквер, хоть и загаженный бензоколонкой. Ничего, в пятницу можно будет поехать на дачу. Флокс задумался о том, как хорошо на даче, и чуть не пропустил очередной нужный кустик.

В следующий миг бедный фокстерьер взвизгнул, его хозяйка пискнула, — прямо перед ними неизвестно откуда возникла темная оборванная фигура. На миг блеснула короткая, уходящая в крону липы радуга. И дико выглядящая в городских сумерках радуга, и производящая еще более дикое впечатление фигура бомжа перепугали Флокса и впечатлительную женщину. Одинаково возмущенно поскуливая, они устремились прочь, к родному подъезду…

Пошатываясь, Катрин прошла по недавно подстриженной траве, села на бордюр. Мимо, раздраженно сверкнув фарами, промчался «БМВ». Больше ни прохожих, ни машин не было. Дальше по набережной блистал огнями плавучий ресторан. С другой стороны, на скамейках под рахитичными липами, смеялись юные любители «Клинского». Мигнул светофор, по набережной с торжествующим ревом промчалось полдюжины мотоциклистов.