Выйти из боя. Гексалогия
Шрифт:
— Да нет. Извини, у тебя правда на руке наколка? Ты что, оттуда?
— Откуда? С зоны, что ли? Нет. Вряд ли там так рисуют.
— Можно посмотреть?
— Ты, Любимов, наверное, выздоровел, если искусством интересуешься. У меня не Третьяковка. — Катрин без особой охоты закатала рукав.
Лейтенант смотрел, смотрел, потом глаза его начали обморочно расширяться.
— Тихо, — девушка придержала его за гимнастерку.
— Засасывает, — озадаченно прошептал Любимов. — Никогда такого не видел. Там правда сказочный замок и феи есть?
— Там все что хочешь имеется, — вздохнула Катрин. — Ты чего пришел? Спинку
— С мостом глухо. Думаем в объезд двинуть. Километров тридцать, но, наверное, быстрее будет…
Катрин с предчувствием пытки обулась. Мокрый пластырь держался плохо. Вот дура, — сначала надо было водные процедуры проводить, потом лечение.
Лейтенант обернулся на далекое жужжание. Отсюда, от реки, открывалась широкая панорама. Едва различимые самолеты шли на запад. Вроде бы бомбардировщики, но чьи — не разглядишь.
— Поехали, пока кто-нибудь из них сюда не завернул, — сказала Катрин. Она чувствовала некоторую вину за несвоевременное купание.
— Значит, объедем через Темчино, — сказал лейтенант, аккуратно пристраивая на плечо винтовку. — Водитель вроде дорогу знает. Нужно вернуться до просеки и дальше вдоль опушки…
Водитель уже завел машину. Пограничник что-то ему говорил. Катрин окинула взглядом гостеприимный берег, сельскую улочку. По-прежнему курили у машин водители. От леса спускалась колонна машин. Вроде даже танки. Куда в «пробку» прутся? Сейчас придется им навстречу ехать, пылью дышать.
Странно…
Шедший впереди Любимов замер. Медленно-медленно повернулся. Катрин увидела его недоуменные, неверящие глаза. Поняла сама.
— Немцы!
Пограничник резко обернулся на ее крик. Водитель, не расслышав, смотрел с удивлением.
Все происходило мучительно медленно.
Катрин скинула с плеча винтовку. Еще оставалась доля сомнений, хотя она видела высокие морды «Опелей», [33] длинный полугусеничный тягач. Возглавлял колонну «PZ-II» [34] с оторванным левым «крылом». На броне сидели несколько фрицев. Катрин показалось, что палец потянул спуск раньше, чем глаза определили характерную форму глубоких немецких касок.
33
«Opel-Blitz» — основной грузовик немецкой армии в 30-40-х годах.
34
Легкий немецкий танк. Вооружен 20-мм автоматической пушкой «KwK 30» и 7,92-мм пулеметом «MG-34».
Даже сквозь гул приближающихся двигателей «СВТ» выстрелила удивительно громко.
Пограничник с матом выдернул из кабины замешкавшегося водителя. Любимов, припав на колено, целился из трехлинейки. Катрин выпускала по танку пулю за пулей. Из-за башни, вскинув руки, выпрямился и упал один из пехотинцев. Остальные прыгали на землю.
И почти сразу же немцы открыли огонь. Очередь автоматической пушки прошила полуторку, от которой едва успели отбежать лейтенант и водитель. Из немецких грузовиков, остановившихся на взгорке, выпрыгивала пехота, рассыпалась по склону. Меняя обойму, Катрин успела удивиться тому, как много немцев помещается в одну машину. «Т-III», [35]
35
«PZKpfw III» — средний танк германской армии. В 1940–1941 годах вооружался в большинстве случаев 37-мм пушкой и двумя 7,92-мм пулеметами.
— Уходим! Уходим! — орал пограничник. Полуторка уже горела, выбрасывая почти невидимые в солнечном свете оранжевые языки пламени. Катрин выстрелила еще раз, дернула за сапог Любимова. — Отходи, убьют!
Немцы вели густой огонь с полутора сотен метров. В основном били по селу, по улице. Но пули часто свистели и над головами отползающих назад, к лодочному сараю, девушки и лейтенанта. Водитель придержал дверь, и Катрин с Любимовым укрылись внутри.
— Во попали, — пробормотал, морщась, лейтенант-пограничник. Он задел о дверь машины обожженными ладонями и теперь едва не подпрыгивал от боли. — Откуда сволочи взялись? Мы же в тылу.
— В каком, на хрен, тылу? — Любимов лихорадочно заталкивал в винтовку обойму. — Их там не меньше батальона.
— Не психуй. Еще наорешься, — пробормотала Катрин. Она смотрела в щель между досками. Немцы стреляли по селу. Их полуторка разгорелась. От нее теперь валили клубы черного дыма. Больше всего Катрин нервировала уверенность немцев. Они действовали спокойно, деловито. Девушка видела, как расчет устанавливает станковый «МГ». Рядом сидел командир расчета, внимательно разглядывал село в бинокль.
— Все машины сожгли, гады, — сообщил пограничник, наблюдавший за улицей. — Один «ЗИС» пытался вырваться, так прямым попаданием кабину снесло. Моста отсюда не видно…
— Товарищ лейтенант, нас-то они не засекли? — спросил водитель, в пятый раз проверяя затвор винтовки.
— Черт его знает, — неохотно пробурчат лейтенант. — Они пока селом заняты. Да ты прекрати затвором клацать, а то шарахнешь мне в спину.
— Да вы шо, — несмотря на страх, обиделся красноармеец, — я присягу не порушу.
— Иди ты к черту, Егор, — засмеялся пограничник, — я не про присягу, а про неосторожность. Дернется палец… Мало ли…
Катрин их почти не слушала. Только мимоходом удивилась, что вот лейтенант знает, как зовут водителя, с которым и знаком-то меньше двух часов. А она не знает даже фамилии пограничника, с которым идет от самой батареи. Почти день знакомы…
Немцы прекратили огонь. Вперед выдвинулся «PZ-II», к нему стянулся взвод пехоты.
— Слышишь, лейтенант, на том берегу вроде бы наши саперы были? — спросил отдышавшийся Любимов. — Что-то молчат…
— Не вижу никого. Хаты отсюда мост закрывают. А так никакого движения. Одни мы остались, что ли?
— Сейчас немцы в село войдут и доложат, — сказала Катрин.
Немцы, под прикрытием танка, вошли в село. На улице горел десяток машин.
«PZ-II» — прошел вдоль домов, аккуратно подминая заборы, кусты смородины и мальвы. Пехотинцы цепочкой двигались за ним. Пощелкивали редкие выстрелы — это в одной из горящих машин рвались патроны.
— Нам бы сюда пулемет, — мрачно проговорил пограничник. — Мы бы этих «камрадов»… Мост им, считай, целеньким достался. Не через Днепр, конечно, переправа, но все равно…